Методологический кризис в психологии

Введение

     Переход от  знания к науке, который для  ряда областей должен быть отнесён  к XVIII в., а для некоторых (как-то механика) ещё к XVII в., в психологии совершается  лишь в середине ХIХ в. Лишь к этому  времени многообразные психологические  знания оформляются в самостоятельную  науку, вооружённую собственной, специфической  для её предмета методикой исследования и обладающей своей системой, т. е. специфической для её предмета логикой  построения относящихся к нему знаний.

     Методологические  предпосылки для оформления психологии как науки подготовили главным  образом те, связанные с эмпирической философией, течения, которые провозгласили  в отношении познания психологических, как и всех других, явлений необходимость  поворота от умозрения к опытному знанию, осуществлённого в естествознании в отношении познания физических явлений. Особенно значительную роль сыграло  в этом отношении материалистическое крыло эмпирического направления  в психологии, которое связывало  психические процессы с физиологическими.

     Однако, для  того чтобы переход психологии  от более или менее обоснованных  знаний и воззрений к науке  действительно осуществился, необходимо было ещё соответствующее развитие научных областей, на которые психология должна опираться, и выработка соответствующих  методов исследования. Эти последние  предпосылки для оформления психологической  науки дали работы физиологов первой половины XIX в.

     Опираясь  на  целый ряд важнейших открытий  в области физиологии нервной  системы (Чарльса Белла, показавшего  наличие различных чувствующих  и двигательных нервов и установившего  основные законы проводимости (1811)14, И. Мюллера, Э. Дюбуа-Раймона, Г. Гельмгольца, подвергших измерению проведение возбуждения  по нерву), они создали целый ряд  капитальных трудов, посвящённых  общим закономерностям чувствительности и специально работе различных органов  чувств (работы Иоганнеса Мюллера и Э. Г. Вебера, работы Т. Юнга, Г. Гельмгольца и Э. Геринга по зрению, Г. Гельмгольца по слуху и т. д.). Посвящённые физиологии органов чувств, т. е. различным видам чувствительности, эти работы в силу внутренней необходимости переходили уже в область психофизиологии ощущений.

     Результаты  всех этих исследований объединил, отчасти  дальше развил и систематизировал в  психологическом плане в своих "Основах физиологической психологии" (1874) В. Вундт. Он собрал и дальше разработал в целях психологического исследования методы, выработанные первоначально  физиологами.

     Экспериментальная  работа стала быстро шириться  и углубляться. Психология превратилась  в самостоятельную, в значительной  мере экспериментальную  науку, которая всё более строгими методами начинает устанавливать новые  факты и вскрывать новые закономерности.

Методологический  кризис в психологии. Причины формирования основных психологических школ.

     Конец XIX в. ознаменовался  дискуссиями о том, какими путями  строить новую, объективную психологию, какие методы должны стать  ведущими при исследовании психического. На рубеже веков еще казалось, что эти споры приведут к  единому мнению и выстроится  методология новой, позитивной психологии. Общей тенденцией был переход  от психологии, изучающей феномены  сознания, к психологии, исследующей  целостную систему организм-среда. Однако логика развития первых  школ показала, что существует  несколько путей строительства  такой психологии, которые кардинально  отличаются друг от друга не  только в понимании приоритетов  и задач психологической науки, но даже в определении ее  предмета и содержания психики. Разным был и подход к динамике  психического развития, его закономерностей и условий, способствующих или препятствующих ему.

        Поэтому  в начале XX в. психология  переживала серьезный методологический  кризис, связанный прежде всего  с трудностями, возникавшими при  поиске объективных методов исследования  психики. Предложенные функциональной  психологией, структурализмом или  Вюрцбургской школой методы при  более пристальном рассмотрении  оказывались далекими от объективности,  что доказывалось и теми разногласиями,  которые возникали при обсуждении  полученных результатов. Выяснилось, что найти прямой и объективный  метод изучения психического  состояния человека, содержания  его сознания, а тем более бессознательного, практически невозможно. Выход был  либо в трансформации метода, который превращался в опосредованный, либо в таком изменении предмета, которое сделало бы реальным  его непосредственное экспериментальное  изучение (например, сделать предметом  внешнюю активность), либо в отказе  от попыток объяснить законы  психики, заменив их описанием  явлений, как предлагал Дильтей.

        На  содержание и динамику протекания  методологического кризиса в  психологии повлияли кроме логики  становления самой науки и  другие факторы - социальная ситуация, открытия в других дисциплинах.

        Первая  мировая война вскрыла  такие негативные, асоциальные пласты  человеческой психики (агрессию, жестокость, иррационализм), которые  нуждались в научном объяснении. Эти факты связывались и с  идейным кризисом рубежа XIX-XX вв., который наиболее полно отразился  в ведущих философских школах  того времени. Подобные мысли  были близки и российской психологии, становление которой в то время  проходило в русле европейской  науки. Особенно отчетливо эти  идеи были выражены в концепции  В. Соловьева и его последователей.

        О. Шпенглер, Э. Гуссерль, А. Бергсон  доказывали, что культура близится  к закату, что свобода воли  может привести человека к  отходу от разума, который уступает место интуитивному знанию, бессознательному. А.Бергсон (1859-1941) писал о том, что в процессе развития человечество совершает “творческую эволюцию”, которая непосредственно связана с духовной активностью, отличающей живой организм от неживого, и приводит к универсализации понятий. Выдвинув идею о происхождении интеллекта из потребности практического действия, он доказал, что логическое знание односторонне, а наиболее полным и всеобъемлющим способом познания является интуиция. Ученик Брентано Гуссерль, возражая против психологизма, т.е. против идеи о том, что психология может стать методологией всех наук о человеке, выдвигал метод “феноменологической редукции”, который позволяет высвободить сознание от наслоений культуры, личного опыта, пристрастий человека. Эти “чистые феномены”, образованные в результате интен-циональной направленности сознания (идея Брентано) на внешний мир, и составляют его главное содержание. Фактически этот подход лишал и философию, и тем более психологию возможности понять психическое состояние, “жизненный мир” личности, который выстраивается самим субъектом благодаря присущей ему творческой активности. Однако тот факт, что это имманентно присущее человеку творчество структурирует мир из внешнего опыта, во многом делал людей игрушкой непредсказуемой судьбы, внешней ситуации, агрессии других.

        Поэтому  философские концепции,  доказывая необходимость пересмотра  старых оснований психологии, не  могли в тот период оказать  ей помощь в формировании новых.  Зато такую поддержку могли  оказать естественные науки, которые  находились тогда на подъеме.

        Открытия  в биологии, физике, генетике  способствовали становлению психологических  направлений. Данные генетики, показавшие  широкие возможности приспособления  и изменения организма, лабильность  и пластичность нервной системы,  оказали влияние на анализ  роли среды в процессе развития  психики, понимание возможностей  и границ обучения. Особенно большое значение эти материалы приобрели в России, в которой в те годы была одна из наиболее сильных школ генетиков.

        Достижения  физиков, которые помогли  и психологам по-новому увидеть  возможности эксперимента, раскрыли  перспективы изучения познавательных  процессов. Законы и методы  исследования физического поля  стремились применить при анализе  психического поля, динамики восприятия  и мышления гештальтпсихологи.

        На  развитие психологии, в том  числе и на исследование восприятия, оказала влияние и теория Э.  Маха (1838-1916). Разрабатывая свою концепцию  в русле основных положений  позитивизма, он отстаивал принцип  эмпирической доказуемости выдвигаемых  теоретических положений. Используя  данные, полученные при исследовании  физиологии органов чувств, Мах  доказывал, что физическое и  психическое имеет один и тот  же субстрат - “нейтральный опыт”,  состоящий из элементов. Механизмом  соединения этих элементов в  целостную картину являются все  те же ассоциации, связывающие  отдельные ощущения в образы, которые запечатлеваются в нашей  памяти и находят свое отражение  в языке. Таким образом, задачей  психологии является изучение  отдельных элементов опыта (цвета,  формы и т.д.), которые, объединяясь,  образуют целостные объекты, в  том числе и образ “Я”.

        В  принципе эта программа не  была новой для психологии, ее  использовали и представители  классического ассоцианизма, и Вундт,  и структуралисты. Новым здесь  были экспериментальный подход  к исследованию ощущений, оригинальные  методики, придуманные Махом, принцип  энергетизма, гласивший, что существует  единая энергия и для психического, и для физического, количество  которой сохраняется неизменным  и переходит от движения к  мышлению и наоборот. Отголоски  этой теории проявились в 20-30-е  годы XX в., например, в концепциях  Штерна, Блонского, Бехтерева и  других психологов.

        Взгляды  Маха оказали влияние  не только на первые психологические  школы (например, структурализм), но  и на взгляды бихе-виористов  и гештальтпсихологов. Первые заимствовали у Маха и его последователя Р.Авенариуса идею трактовки организма как апсихического аппарата, а вторые - мысль о тождественности гештальтов (сознательных образов) структуре реальных предметов.

        О  необходимости пересмотра психологических  постулатов свидетельствовали и  запросы практики, которые не  могли игнорироваться учеными.  Ориентация на практику выражалась  не только в философии прагматизма,  особенно популярной в США,  но и в разработке межпредметных  вопросов, прежде всего совместно  с медициной и педагогикой.  Если клинические данные в  большей степени повлияли на  французскую психологию (о чем  говорилось выше) и на формирование  глубинной психологии, то задачи  обучения и воспитания “нового  человека”, разработка новых  подходов к проблеме социализации  стали ведущими в США и России, повлияв на развитие бихевиоризма  и российской психологии.

        Разные  научные интересы, методологические  принципы и социальная ситуация, в которой творили ученые первых  десятилетий XX в., не позволяли  прийти к общему пониманию  целей, предмета психологии и  ее методов.

        Эта  ситуация рефлексировалась  учеными как кризис психологии. И с такой оценкой можно  согласиться, если считать этот  закономерный методологический  кризис кризисом роста. Естественно,  что развитие невозможно без  поисков нового, без ошибок. Современная  психология развития доказала, что  каждый критический период начинается  с негативизма, отрицания, которое  сменяется периодом строительства,  приобретения нового. А психология  действительно менялась, становилась  все более значимой и для  общества, и для других наук. Неудивительно,  что такие кардинальные изменения  были связаны и с метаниями,  негативизмом по отношению к  старой психологии, поисковой активностью  и пробами при формировании  новой науки, появлении новых  открытий и новых направлений  в психологии. Однако ученые начала  века, еще стремившиеся прийти  к единому мнению о единой  психологии, осознавали кризис как  невозможность его выработать, т.  е. как распад старой психологической науки, что было справедливо, и как тупик в процессе становления новой, что, как доказано временем, неверно.

        Этим  объясняется и тот парадоксальный  на первый взгляд факт, что  период, который мы сейчас оцениваем  как время расцвета научного  творчества выдающихся ученых, период, определивший лицо психологии XX в., рефлексировался учеными как  упадок, как “открытый кризис”.  Возможно, что, действительно, “большое  видится на расстояньи”, но  главное, видимо, в том, что  мы в начале XXI в., так же как  ученые начала XX в., оцениваем положение  в науке по итогам прошлого, исходя из которого пытаемся  заглянуть в будущее. И это  наше прошлое (а их будущее)  доказывает ситуативность и неправомочность  той оценки, которую многие из  ученых, писавших о кризисе в  начале XX в., осознали к его середине.

        Таким  образом, фактически уже  к 20-м годам XX в. психология  разделилась на отдельные школы,  которые по-разному выстраивали  свои концепции о содержании  и структуре психики, рассматривая  в качестве ведущей познавательную, мотивационную или поведенческую  сферу психического. В тот момент  появились три ведущих направления  - бихевиоризм, гешталыппсихология  и глубинная психология, каждое  из которых имело собственный  предмет психологии и свой  метод исследования психики.

        Предметом  бихевиоризма стало  поведение, которое исследовалось  путем экспериментального изучения  факторов, влияющих на его формирование, т. е. на образование связей  между стимулами и реакциями.

        Гешталыппсихология исследовала  целостные структуры, из которых  состоит психическое поле (прежде  всего поле сознания), причем для  изучения этих гештальтов применялись  новые методы, разработанные по  аналогии с методами изучения  физического поля.

        Глубинная  психология сделала  своим предметом глубинные, бессознательные  структуры психики, методом изучения  которых стал психоанализ.

        Позднее, уже во второй половине XX в., возникли  новые школы - гуманистическая  и когнитивная психология. Российская  психологическая школа, которая,  хотя и развивалась в логике  общемировой психологической науки,  всегда имела самобытный характер (свой тембр голоса, как писал  известный ученый Г. Шпет), а  потому в начале XX в. также существенно  изменила свою методологию. Более  подробно об этом будет сказано  ниже.

        Как  видно из приведенного  обзора, ни предметы, ни методы  в этих школах совершенно не  совпадали между собой, а потому  на первых этапах становления  школ невозможно было и говорить  о каком-то объединении. Прошло  несколько десятилетий самостоятельного  развития, было накоплено много  новых фактов каждым из направлений,  прежде чем стало возможным  опять заговорить об объединении,  о создании единой психологии.