Человек и компьютер

Чтобы ответить на этот вопрос, надо выделить, по крайней мере, три типа функций, связанных с 1) чувственными отображениями (ощущения, восприятия, представления), 2) эмоциональными состояниями и 3) когнитивными операциями (вычисления, анализ, систематизация, решение задач и т.п.).

Чувственные отображения у человека осуществляются в форме явлений субъективной реальности. Зрительное или слуховое ощущение вызывается действием определенных физических факторов, но само качество субъективного переживания генетически задано человеку устройством его нервного аппарата, который кодирует внешнее воздействие на рецептор и затем передает информацию в головной мозг, на уровне которого и возникает нейродинамический акт, переживаемый человеком в виде ощущения.

Зрительное восприятие есть результат интеграции многих зрительных ощущений. В результате, я вижу сейчас, например это дерево. И на экране компьютера (или телевизора) может быть изображено это дерево, что является результатом перекодирования соответствующей информации. В данном случае передо мной не реальное, а виртуальное дерево, но его изображение воздействует на мои зрительные рецепторы и производит примерно то же субъективно переживаемое мной восприятие. Информация, содержащая образ этого дерева, может быть воплощена в самых разных кодовых формах (например, записана на диске компьютера) и затем декодирована, снова развернута в виде образа.

Также обстоит дело и с другими чувственными модальностями. Компьютер кодирует вкус сахара в виде "распечатки", воздействующей на мои вкусовые рецепторы и способной вызывать ощущение сладкого, т.е. тот же результат, что и химические свойства сахара. Поэтому, когда мы говорим об иммитации компьютером чувственных модальностей, у нас нет ни малейших оснований приписывать ему ощущения или восприятия. Компьютер содержит информацию о дереве или о вкусе сахара, но ему не присуща субъективная представленность этой информации для себя. Он есть устройство для кодирования, переработки и декодирования информации в форме удобной для использования человеком или созданной им технической системой. В равной степени компьютеру нельзя приписывать эмоциональные состояния или чувство боли.

Что касается когнитивных операций, то в этом отношении сопоставление мозга и компьютера требует дополнительного анализа. Компьютеру, конечно, нельзя отказать в том, что он действительно выполняет когнитивные операции, присущие мышлению. Некоторые из них он выполняет гораздо лучше человека. Компьютер обыграл Каспарова, которому пока так и не удалось взять реванш. Расшифровка генома человека, ряд других выдающихся достижений науки последних десятилетий были бы невозможны без использования аналитической и вычислительной мощи компьютера.

Однако, этого всего недостаточно, чтобы приписывать современному компьютеру способность мышления, если последнее понимать в полном объеме его существенных признаков, не сводить его к логическим операциям, технологии решения задач, чисто "содержательному" (информационному) контексту. Реальное человеческое мышление есть явление субъективной реальности (взятой в ее рефлексивном и арефлексивном, актуальном и диспозициональном измерениях), оно включает чувственные и интуитивные составляющие, факторы воображения, надежды, веры и воли (которые заведомо отсутствуют у компьютера), наконец, реальные акты мышления осуществляются данным конкретным Я и несут на себе его индивидуальную, личностную печать.

"Удобная" компьютерная абстракция "мышления", исключает указанные существенные свойства. Но даже в оперативном плане человеческое мышление далеко не совпадает с компьютерным. Мозг осуществляет переработку информации отнюдь не по двоичной логической схеме, его логика скорее похожа на многозначную логику, в которой число значений истинности есть величина переменная. Мозгу присущи функции вероятностного прогнозирования и вероятностной оценки, весьма эффективные способы сжатия информации, выборки нужных элементов из памяти, эвристического синтеза и многие другие операции, не свойственные компьютеру. Поэтому, когда задают сакраментальный вопрос "может ли машина мыслить?", то ответ прост: не может (по крайней мере, пока не может). Этот вывод эмпирически очевиден.

Я сделала акцент на различиях, поскольку среди теоретиков когнитивной психологии и близких к ним по духу философов, а так же среди популяризаторов науки в большинстве случаев акцент ставится на общем, качественные различия затушевываются, создается впечатление, что еще чуть-чуть - и компьютер обретет человеческое сознание.

Между естественным и искусственным интеллектом пока что сохраняется очень большая дистанция. Она может отсчитываться не только от мозга к компьютеру, но и наоборот (некоторые виды интеллектуальной деятельности компьютер выполняет несравненно лучше мозга). Мыслим такой путь развития искусственного интеллекта, при котором останутся многие указанные качественные различия, но мы получим новый тип интеллекта, превосходящий по большинству показателей наш собственный.

Вместе с тем утверждение, что будущие компьютеры смогут научиться мыслить по-человечески, является теоретически допустимым. Это обусловлено парадигмой функционализма, которая лежит в основе теоретических построений кибернетики, широкого круга научных дисциплин, имеющих своим предметов самоорганизующиеся системы, компьютерные технологии, переработку информации. Выдающийся математик А.Тьюринг обосновал принцип изофункционализма систем, суть которого в том, что один и тот же набор функций может быть воспроизведен различными по своему субстрату, по своим физико-химическим свойствам системами. Хорошо известна "Машина Тьюринга" - так называется его теория, убедительно доказывающая нередуцируемость функционального описания систем к их физическому описанию. Соответственно, при обсуждении проблем соотношения искусственного и естественного интеллекта широко используется так называемый "Тест Тьюринга": если принято, что функции, выполняемые некой системой, считаются разумными, то эта система должна быть признана разумной.

Логически, теория Тьюринга безупречна, и парадигма функционализма заслуживает, на мой взгляд, полной поддержки, поскольку противостоит установкам радикального физикализма, которые не отвечают задачам исследования информационных процессов. Это определяется фундаментальным принципом (одна и та же информация может быть воплощена и передана физическими носителями, имеющими разную массу, энергию, разные субстратные, пространственные и временные характеристики; одна и та же информация может кодироваться по-разному, что очевидно).

Указанный принцип инвариантности лежит в основе теоретического объяснения устройства и функционирования самоорганизующихся систем, поскольку в них результат управления определяется кодовыми зависимостями, информацией как таковой (а не чисто физическими факторами - величиной массы, энергии и т.п.). Принцип инвариентности не встречает эмпирических опровержений и в ряде существенных отношений подкрепляет теорию Тьюринга.

Однако, "Тест Тьюринга", рассматриваемый как следствие из его теории, допускает различные интерпретации, и некоторые из них сомнительны. Прежде всего это относится к пониманию того, что именуется "разумным". Этот термин не имеет достаточно определенного значения и чаще всего подразумевает рациональное, логически правильные операции, эмпирически подтверждаемые положения, действия, которые соответствуют определенной цели, служат для ее достижения. Но в таком смысле функции двигателя машины вполне разумны и сама она должна быть названа разумной. Любая машина есть воплощенная человеческая программа, задающая цели и действия для их реализации. В этом отношении компьютер по сути не отличается от самой простой машины, он тоже светит лишь отраженным светом человеческого разума.

Настоящий, т.е. человеческий разум (ибо другого мы не знаем, хотя и признаем возможность существования во Вселенной иных видов разума) предполагает сознание, субъективную реальность, столь знакомую каждому из нас. Теоретически допустимо, что можно сконструировать сложное самоорганизующееся устройство, обладающее основными деятельными функциями человека, но вместе с тем лишенное сознания. Западные теоретики называют такого мыслимого деятеля "зомби". Используя этот термин, некоторые из них стремятся показать слабость функционалистского похода к проблеме сознания. Действительно, "Тест Тьюринга" не дает критериев для определения "другого сознания", т.е. наличия или отсутствия сознания (и вообще субъективной реальности) у другого живого существа (и шире - у другой самоорганизующейся системы).

Здесь требуются дополнительные средства для понимания специфики субъективной реальности, психической формы отображения действительности и управления организмом. Хотя мы точно не знаем, когда именно в эволюционном ряду возникли первые проблески психики, нам ясно, что это было связано с задачей выживания усложняющегося организма, т.е. создания эффективного способа отображения им внешней действительности и управления собой. Для этого в процессе эволюции формируется специальный аппарат - нервная система, и мы видим в дальнейшем четкую корреляцию между развитием нервной системы и развитием психики (равнозначным расширению диапазона активности животного). Психическая форма отображения и управления, выступающая для живой системы в виде ее субъективной реальности, представляет собой чрезвычайно удобный, экономичный, высоко оперативный способ получения, переработки и использования информации в целях управления. Это вместе с тем- способ эффективной централизации управления многосложным целостным организмом, его действиями во внешней среде, централизации, которая интегрирует нижележащие уровни управления ( в клетке, комплексах клеток, отдельных внутренних органах), сохраняя их относительную автономию.

В ходе антропогенеза произошло качественное развитие психического способа отображения и управления - возникло сознание, отличительная черта которого состоит в том, что психическое отображение и управление само становится объектом отображения и управления. Это по существу способность неограниченного производства информации об информации. Человеческая субъективная реальность есть информация данная индивиду как бы в чистом виде - в силу элиминированности в ней ее носителя (мы не знаем, что происходит в нейродинамических системах нашего мозга, когда испытываем ощущения, чувства, думаем, фантазируем и т.п.) и вместе с тем есть способность оперировать этой информацией с высокой степенью произвольности (что и знаменует новый уровень мозговой самоорганизации у человека в сравнении с животными). Нахождение критериев диагности явлений субъективной реальности у другого существа возможно путем решения проблемы расшифровки мозговых нейродинамических кодов информации, представляемой индивиду в виде явлений его субъективной реальности. Эта задача носит герменевтический характер, она стоит на повестке дня после расшифровки кода ДНК и генома человека. Таким образом, человеческая субъективная реальность, сознание не просто некий эпифеномен мозговых процессов, а выражение специфического, качественно особого уровня и способа переработки, производства и использования информации в самоорганизующейся системе. Поэтому прямые аналогии между мозгом и компьютером нередко оказываются неадекватными. По той же причине субъективная реальность оказывается неуловимой для привычных функционалистских методов, опирающихся на описание внешних действий системы, ее реакций. Тем самым определяется недостаточность и "Теста Тьюринга".

Однако, всё сказанное выше не отменяет утверждения, что сознание (поскольку оно, в принципе, допускает функциональное описание) может быть присуще не только человеку, но и сложным самоорганизующимся системам, состоящим из других по своим физико-химическим свойствам компонентов (т.е., что качество сознания зависит именно от функциональной организации системы). Следовательно, нельзя отрицать, что будущие компьютеры и оснащенные ими роботы смогут стать сознательно мыслящими.

Здесь, правда, наш оптимизм должен аккуратно дозироваться, сохраняя чувство меры и понимание проблемности каждого шага на этом тернистом пути. Хотелось бы заметить, что теоретическая возможность носит характер "обещания". И такова уж наша человеческая реальность, что диапазон обещания зачастую гораздо шире получаемых реальных результатов.

Действительно, многие действия естественного интеллекта успешно реализуются роботами. Успехи роботехники весьма впечатляющи. Японцы создали электронных рыбок, которые плавают в аквариуме и внешне ничем не отличаются от настоящих. А в США уже есть робот, получающий энергию тем же путем, что и мы - переваривая обычную пищу. Есть и самовоспроизводящиеся роботы, и, более того, моделирующие процесс собственной эволюции на много поколений вперед. Процесс роботизации теперь идет не только на макроуровне, но и на микроуровне. Развитие нанотехнологий сделало реальным создание микророботов, состоящих из отдельных атомов и молекул. Они могут, например, доставлять по сосудам лекарства к больному органу, манипулировать с отдельной молекулой и реконструировать ее, что открывают путь к созданию новых организмов и к различным биотехническим симбиозам.

Наметилось направление, объединяющее макро и микроуровни роботехнологии, которая стремится интегрировать достижения многих областей науки и практики: создания новых материалов, минитюризации деталей и узлов, лазерных и инфракрасных сенсоров, средств связи, систем различения и имитации речи, минипроцессоров особо высокой мощности и др. Не далеко время, когда роботы станут квалифицированно выполнять многие виды человеческой деятельности (сантехника, уборщика, сиделки, полицейского и т.д.).Но как быть с сознанием?

Послушаем мнения ведущих специалистов в области роботехники. Профессор Токийского университета естественных наук Фумио Хара полагает, что к средине ХХI века роботы будут обладать сознанием и появится новая раса мыслящих существ. Она ознаменует завершение биологического этапа эволюции и переход к новому, более высокому уровню развития - цивилизации трансгуманоидов. Правда, этому, как думает Фумио Хара, скорее всего будет предшествовать война между людьми и роботами за господство на Земле, которую начнут и проиграют люди.

Несколько иную, более мирную картину рисует нам профессор Университета Карнеги (США) Ханс Морабек. По его мнению, наблюдаемая уже сегодня интеграция естественного и искусственного интеллекта придет к финалу в конце нынешнего века. Совместная жизнь и симбиоз с роботами приведут к тому, что человек будет постепенно замещать свои естественные органы искусственными и, наконец, вовсе покинет свое бренное тело, подверженное болезням и дряхлению, приобретет новую, небиологическую форму существования.

Как видим, различие между типичной фантастикой и научными прогнозами быстро сокращается. В этих условиях полезно сохранять здоровый критицизм, чтобы лучше осмыслить качество новейших прогнозов. На мой взгляд, можно выделить две стратегии, которые лежат в основе такого рода прогнозов. Первая стратегия, изложенная выше, предрекает отмирание, конец биологической формы существования разума, преобразование человека в трансгуманоида, свободного от ограничений, налагаемых биологической телесностью (зависимость от микробов и вирусов, старость, непереносимость радиации, высоких и низких температур и т.п.). Неявно эта стратегия полагает и неизбежный конец биологической жизни на Земле, который наступит в результате дальнейшего углубления экологического кризиса и цепи экологических катастроф.

Вторая стратегия, выражаемая не столь жестко, громогласно и революционно, сохраняет в основном традиционные ценностные ориентиры. Она однозначно не расторгает человека с его биологическим телом, по крайней мере, в обозреваемом будущем, не спешит заменять человека трансгуманоидом, подчеркивает наличие больших ресурсов самосовершенствования человека, а возможность парировать нарастающие угрозы связывает с достижениями генной инженерии, геномики, нейрофизиологии, психологии, других наук, в том числе, безусловно, с успехами информационных технологий и роботехники. И она, конечно, уповает на преодоление экологического кризиса и сохранение земной жизни как непреходящей ценности.