Политический портрет П.Н. Милюкова

 Хотя политические  страсти отнимали у русских  эмигрантов много сил и времени, им приходилось приобщаться и  к условиям повседневной жизни  стран, где они осели. Необходимо было зарабатывать на жизнь. Помимо редакторства в «Последних новостях», Милюков писал статьи о России для Британской энциклопедии, сотрудничал в других изданиях, выступал с лекциями об истории России во многих странах, в том числе и в Соединенных Штатах Америки, куда он ездил по приглашению американской ассоциации Lowell Institute.[1, стр. 99]

 В часы досуга он  совершал прогулки по набережной  Сены, искал у букинистов интересные  книги, иногда его видели за  шахматной доской.

В Париже он жил вначале в старом «заброшенном доме, где почти все его комнаты были сплошь заставлены полками с книгами», составлявшими огромную библиотеку, превышавшую десять тысяч томов, не считая многочисленных комплектов газет на разных языках. Вступая в старость, горько оплакивал смерть своей жены Анны Сергеевны.

 Затем переехал в  новую квартиру, на бульваре Монпарнас, где поселился со своей второй женой Н. В. Лавровой. Уступая ее вкусу, Милюков по-другому, «по-буржуазному» оформил свой антураж, сам оставаясь, как и прежде, вне внешних условностей. [4, стр. 125]

 В 1927 году издал двухтомную  книгу «Россия на переломе», в  основе которой лежали его  лекции, прочитанные в Бостоне  в октябре—ноябре 1921 года. Книга  вышла в немецком, американском  и русском изданиях. Она содержала  итоги и раздумья лидера русского  конституционализма о «белом»  и «красном» движении, раскрывала  его представления о русской  революции, причинах ее свершения.

Глава 2. Общественно-политическая деятельность П. Н. Милюкова

2.1 Деятельность Павла Николаевича в Государственных Думах

Деятельность Милюкова в Государственных думах России составила целую эпоху в его жизни и в жизни самой России. Лидер партии, непререкаемый авторитет, умный и образованный человек, тонкий и проницательный политик, Милюков умело руководил кадетской фракцией во всех четырех Думах, хотя не являлся членом первых двух Дум. Его общение с депутатами Думы было постоянным, его мнений ждали, руководствовались ими в практической работе. Особая роль Милюкова в парламентских организациях России была не случайной не только в силу его политического лидерства, но главным образом в силу сущности того политического течения, той партии, которую он представлял. Особенности его личности — способность широко и объемно мыслить, видеть разные стороны предмета, возможные противоречия, умение находить при этом точки соприкосновения противоположных мнений, улавливать возможность компромиссов — все это обеспечивало русскому либерализму в его кадетской форме известную жизнеспособность и живучесть.

 Лидер партии был  как бы олицетворением «кадетизма» и одновременно автором и творцом этой политической доктрины. Партия, основным программным положением которой было установление конституционного строя, оправданно и закономерно должна была погрузиться в парламентскую деятельность. Именно в этой области могли реализоваться политические устремления и идеалы кадетов. Именно поэтому Милюков так всепоглощающе отдавался дугой деятельности. Но он был реальный политик и прагматик. Реализм был основой его политической жизни. Прагматизм все подчинял одной цели. Милюков неоднозначно воспринимал условия российской действительности, размышлял о степени подготовленности России к конституционному строю, осмысливал ее опыт и современность, особенности реальной обстановки и окружающих его политических деятелей. В сложной политической борьбе образовавшихся политических партий, в период, когда первая русская революция была подавлена, а самодержавие набирало силу, необходимо было выработать свою политическую линию.[7, стр. 43]

 Необходимо было осуществлять  и поддерживать определяемую  самой логикой кадетской программы  стабильность политической доктрины  «средней линии», то есть такую  парламентскую деятельность, существование  которой зависело от соотношения  правых и левых сил, их баланса.

 Поэтому тактика стала  стержнем политического поведения  кадетов и их лидера. Только  она могла обеспечить выполнение  кадетской программы в конкретной  и реальной политической борьбе. И не случайно выступления

 Милюкова на крупных  политических форумах, съездах, конференциях, в Думах всегда начинались  с доклада о тактике. Это происходило  не от особого пристрастия  к тактике и не от абсолютизации  ее как средства политической  борьбы, а от сущности его позитивной  программы, основанной на реальном  учете сил.

 Однако не все действия  кадетской партии и ее лидера  можно объяснить достоинствами  или недостатками избранной тактической  линии. В реальной практике в  поведении всех политических  партий имелись ошибки, просчеты  и заблуждения, связанные не только  с проводимой ими тактикой, а, главным образом, с самой реальной  действительностью и реальным  соотношением сил. Под углом зрения  этих исходных позиций и подходил  Милюков к своей парламентской  деятельности. Его политическое  credo состояло в том, чтобы сохранить парламентаризм, существование и развитие которого он обуславливал исторической реальностью, разумеется, понимаемой им с точки зрения идеолога своей политической платформы.

 На этом пути предстояли  сложные политические комбинации, отступления, трюки, демагогия, что  всегда сопровождают политическую  деятельность. Однако при всех, казалось  бы, видимых и действительно имеющих  место противоречиях Милюкова  он сохранял последовательность  и верность своей основной  идее — идее сохранения русского  парламентаризма. Он был и политиком, и борцом, обнаруживая удивительные  силу воли и упорство в достижении  поставленной цели. Этим в значительной  степени объяснялось существование  русского парламентаризма до  революционных событий 1917 года.

 На работу первой  Государственной думы Милюков  воздействовал через своих друзей, единомышленников по партии М. М. Винавера и И. И. Петрункевича. Ход работы самой Думы он  мог непосредственно наблюдать, присутствуя на ее заседаниях  в качестве представителя прессы.

Тактика кадетов в Думе (первая Дума по своему составу была преимущественно кадетской) исходила из вполне определенных, четко обозначенных позиций: оставаться в сфере разумных расчетов и в рамках законности, осуществлять принцип солидарности между отдельными общественными течениями. Это последнее положение Милюков образно ассоциировал с «крещением корабля», описанным в одном из рассказов

 Киплинга: «признание  общей связи как результат  борьбы и трение отдельных  частей новой, только что налаженной  машины».

 Ход работы Думы  — особенно отказ царя принять  думскую делегацию с ответом  на тронную речь и содержащим  требование законодательной, а не  законосовещательной Думы, а также  разногласия с трудовиками по  аграрному и другим вопросам  заставили лидера кадетской фракции  корректировать свою позицию. Кадеты  начали вести себя более решительно  — перешли к критике правительства  и объявили, что их «дороги»  с «друзьями слева» расходятся.

 При этом «руководство  общим направлением реформы, —  указывал Милюков, — должно быть  оставлено в руках государства. Отсюда следовала со стороны  кадетов и со стороны правительства  обоюдная тенденция к сближению. Это выразилось в их переговорах  в мае—июле 1906 г. [8, стр. 27]

 Переговоры с П. А. Столыпиным, на которых присутствовал симпатизировавший  Милюкову министр иностранных  дел А. П. Извольский, не были конструктивными. Столыпин вел переговоры не по существу, а полуиронически объяснял» Милюкову, что «министр внутренних дел есть в то же время шеф жандармов, выполняющий непривычные для интеллигенции функции».

 Извольский молчал, и в разговоре с Милюковым «сокрушался о том, что русская власть всегда начинает понимать положение слишком поздно». В правительственном «Новом времени» после этих переговоров было сообщено, что принятие предложении Милюкова (то есть конституционной программы), «грозит гибелью России». 8 июля Николай II подписал указ о роспуске Думы. Главную задачу партии Милюков видел в подготовке к выборам во II Государственную думу. Сам он не смог баллотироваться в Думу из-за своего ценза, хотя предпринимались попытки изменить этот ценз по линии общества, печатавшего его книги. Но он был привлечен к следствию за подписание «Выборгского воззвания», и тем самым лишался этого права. В итоге выборов во II Думу кадеты потеряли 80 депутатских мандатов, произошел рост представителей правых и левых партий. У Милюкова не осталось в среде думской фракции старых «тесных связей», «не оставалось и тех надежд, которые заставляли прочно запереться в ее колесницу». И тем не менее он не отходил от позиции «главного рупора и толкователя деятельности фракции». Продолжение строго парламентской деятельности Милюков связывал с «приспособлением к новым условиям», что означало изменение тактики. Милюков предлагал перейти от тактики «штурма» к тактике «правильной осады» самодержавия, сосредоточиться на законодательной работе, воздерживаясь от прямого выражения недовольства правительству, и образовать в Думе парламентское большинство. Новый тактический лозунг — «правильная осада» самодержавия в практической работе стал для Милюкова лозунгом «беречь Думу». Поэтому кадетская фракция уклонилась от выражения недоверия правительственной декларации Столыпина, так как в противном случае Дума могла быть закрыта. Этим определялось и решение других вопросов: об амнистии, об отмене смертной казни, о помощи безработным, аграрный вопрос и др. «Формула перехода» — уклонение от решения, снятия с повестки дня, передача в Комиссии — избранный кадетами метод решения многих вопросов во II Думе, санкционированный лидером партии. Милюков, например, считал провокационной постановку в Думе вопроса об отмене смертной казни за политические убийства, так как Дума была неоднородной и не могла дать однозначного решения; разногласия по этому вопросу дали бы повод для закрытия Думы. Столыпин решил воздействовать на Милюкова «Если Дума осудит революционные убийства, — говорил ему Столыпин, — то он готов легализовать партию народной свободы» Милюков отвечал, что он не может распоряжаться партией, «что для нее это есть вопрос политической тактики, а не существа дела. В момент борьбы, она не может отступить от занятой позиции и стать на позицию своих противников, которые притом сами оперируют политическими убийствами». Манифестом 3 июня 1907 г Дума была распущена.

 Милюков был озабочен  подготовкой к выборам в новую, третью Думу. Третьеиюньский государственный  переворот обеспечил переход  от Думы с кадетским «центром»  к Думе с «центром октябристским»  Октябристы в III Думе становились «партией центра», то есть тем, чем были кадеты в первых двух думах, от решающего голоса которых зависело голосование. Два думских большинства — правооктябристское и октябристско-кадетское — примечательная особенность третьеиюньской системы. Определяя тактику партии, Милюков писал: «Мы решили всеми силами и знаниями вложиться в текущую государственную деятельность народного Правительства». Третья Дума была наполнена «черновой», будничной работой. В качестве руководителя фракции, уже будучи полноправным членом Думы, Милюков выступал в Думе по всем вопросам от конституционно-политических, национальных, вероисповедальных до вопросов народного образования, авторского права и бюджета. Но главной его темой стали вопросы иностранной политики, по которым в Думе у Милюкова не было конкурентов. В первые же заседания Думы кадеты стали предметом яростной атаки со стороны сторонников государственной власти. Пуришкевич заявлял, что кадеты — самый опасный элемент, поскольку они умные и политически образованные люди И, естественно, что Милюков, как признанный руководитель «инкриминированного направления», сделался главной мишенью атаки Милюкову устраивали обструкции, в его адрес сыпались оскорбительные реплики Активное недружелюбие к Милюкову неоднократно на заседаниям Думы выражал и Гучков. В этой обстановке сложно было регулировать отношения с правыми и левыми силами. Милюков продолжал линию на сохранение контактов с властью, необходимых для ведения парламентской работы в рамках государственности. При обсуждении правительственной декларации Столыпина, который сказал, что «историческая самодержавная власть и свободная воля монарха — драгоценнейшее достояние русской государственности», Милюков, хотя и возражал ему, но заключил, что «никто не предлагает фракции открыть атаку».

 Подобные факты не  лишали кадетскую фракцию самостоятельности  стратегической позиции. Милюков  критически относился к указу 9 ноября 1910 г., к столыпинской аграрной политике, а также не поддерживал аграрный проект трудовиков о национализации земли, придерживаясь кадетского программного положения о частичном отчуждении земли. Он четко провозгласил и свое отношение к левым партиям и методам их борьбы: «У нас и у всей России — есть враги слева».

Особую позицию занимал Милюков в славянской проблеме, широко обсуждаемой в эти годы. Во главу угла он ставил государственные интересы России, в то же время обосновывал необходимость нового подхода к славянской проблеме, замены грубых методов панславизма гибкой политикой равенства, культурно-экономического сближения всех славянских стран. Будучи постоянным и почти единственным оратором в Думе по балканским вопросам, сохраняя свои симпатии к освободительным стремлениям балканских народов, он считал необходимым «вставить в более широкие европейские рамки» решение этого вопроса с учетом различных линий международной политики. В эти годы Милюков в составе парламентской делегации ездил в Англию демонстрировать «русский конституционный строй». Он совершил свою третью поездку в Соединенные Штаты, читал лекции, выступал перед членами Конгресса. «Это был зенит моей популярности в Америке», — вспоминал он впоследствии. Милюков вновь озабочен был предстоящей деятельностью в IV Государственной думе. В обстановке нестабильности правительственной власти и нового подъема революционных сил он проводил свою линию середины. Тактика партии была направлена на создание кадетско-октябристского единства, способного к «органическому» законодательству. В этой связи прочерчивалась линия критического отношения к правительству и стремление подчинить левые силы, в частности, социал-демократию своему влиянию.