Политическая идеология фашизм

Вторым эффективным методом  психологической обработки населения  стало конструирование образа врага  в массовом сознании. НСДАП создавала  в целях максимальной мобилизации  масс оппозицию «они-мы», нагружая понятие  «они» максимальным количеством  негативных этнических символов. Нагнетая страх перед коммунистической угрозой, используя в своих целях этнотравму, нанесенную немецкой нации поражением в первой мировой войне и его  последствиями, разжигая антисемитские  настроения, пропаганда устраняла многие препятствия на пути установления нацистской диктатуры.

Понятия «большевизм» и «мировой финансовый капитал» в идеологии  нацизма всегда был тесно связаны  с представлением о еврейском  «мировом заговоре». Тиражируемый НСДАП  образ врага включал в себя как органическую составляющую антисемитизм (являющийся способом сведения эклектических  нацистских построений воедино). Именно поэтому нацисты после своего прихода к власти стремились максимально радикализовать антиеврейские настроения в обществе путем усиления антисемитского акцента в своей пропаганде.[3]

 

2.1 Национал-социалистическое правопонимание

 

Своей собственной логически  цельной теоретико-правовой системы  германский фашизм не создал. Термин “право”, конечно, употреблялся. Но в качественно  ином, нежели ранее, смысле. Антиюридизм  нацистских правоведов выражал себя по-всякому. В частности, через отрицание  ими “нормативной юриспруденции”, правового позитивизма как учения сугубо формалистического, наднационального, игнорирующего «материальные» слагаемые права: “справедливость”, “народность” и др. Под сурдинку неприятия правового позитивизма вообще отвергались понятия “личность”, “субъект нрава”, “правовое достояние”, “интерес”, “правомерность”, “правоспособность”. Субъективное право в новую эпоху (т. е. при нацистском режиме) объявляется вообще несуществующим. Его нет, поскольку немцы, «народные товарищи», имеют лишь обязанности, которые во сто крат важнее каких-либо правомочий.

На базе такого нигилизма  ничего сколько-нибудь стоящего, конструктивного  в области науки права сделать  нельзя. Оттого и набор высказываний нацистских деятелей о праве почти целиком состоит из пустых формул и банальностей, чей юридико-содержательный смысл почти невозможно уловить. Немногое можно узнать о своеобразии правопонимания тех, например, кто усматривает сущность и задачи права в согласии чувств и воли всех “товарищей по праву”, кто квалифицирует право в качестве внешней оболочки, способной иметь какое угодно внутреннее наполнение, кто оценивает римское право как холодное и индивидуалистическое и кто фактически не идет дальше приведенных и аналогичных им нелепостей.

В чем же все-таки заключается  специфика национал-социалистического  правопонимания? Признание правообразующим  фактором, почвой права расы, национального  духа. Заявление, что нет никакого индивидуального, принадлежащего личности “прирожденного права”, а существует лишь народно-расовое, детерминируемое  расой право. “Право есть то, что  арийцы определяют как “право”. Измышление зависимости природы права от биологической материи особого рода (расы), от воли людей (“арийцев”), скроенных из подобной материи, понадобилось для научного обоснования концепции “особого права”, расхожей среди нацистских правоведов. Их рассуждения на эту тему, быть может, как никакие другие обнаруживают катастрофический (и страшный по своим практическим последствиям) разрыв нацистской юриспруденции с основополагающими началами права, в частности с таким исходным, как правовое равенство, равенство всех перед законом.

Провозглашенная нацистами  максима: право есть продукт расы, и потому им могут обладать, быть его носителями только субъекты, по крови принадлежащие к этой расе, нации, “народной общности”, -- логически  обосновывала тезис, весьма близкий  ей по сути. Этот тезис гласил: полноценными субъектами расово-народного права (а иного “третий рейх” не признавал) выступают лишь члены  “народной общности”, “народные  товарищи”. Отбрасывалось и предавалось  забвению уни-версальное, всеобщее правовое равенство. Взамен него насаждалось  особенное, “расовое” (“народное”) равенство, из-за которого за пределами правового общения оказывались значительные группы граждан “неарийской” крови. История политических и правовых учений.

Нацистские правоведы, взявшие  на вооружение “фюрер-принцип”, видели в вожде единоличного творца права. Потому они держались такой позиции: вопрос о том, что является правом либо неправом, зависит исключительно от ответа (решения) фюрера, ибо он -- единственный источник права германской нации. По их мнению, фюрер, вынося соответствующие решения относительно права, формулирует «народные законы жизни», которые не подчиняются каким-либо абстрактным правовым постулатам. “Все, что полезно народу, есть право; все, что ему вредит, -- не право”. Здесь отчетливо выражена еще одна характерная черта нацистской трактовки права -- прямая постановка его на службу политической конъюнктуре, политической целесообразности[6].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3 Изучение фашизма в  60-е годы

 

Однако исторический опыт показывает, что фашизм не принадлежит  прошлому, об этом свидетельствуют  фашистские перевороты в Греции (1967г), в Чили (1973г.).

Шестидесятые годы ознаменовались началом новой стадии изучения фашизма  в целом. Характерными чертами ее стали изменения в методах  и перспективах исследования, в оценках  и интерпретациях. Связано это  было прежде всего с расширением  круга доступного для историков  архивного материала, накоплением  большого количества конкретных фактов о фашизме. Консервативные оценки фашизма  переживают глубокий кризис, связанный  прежде всего с тем, что представители  этого метода не смогли достаточно убедительно обосновать свой тезис  о случайности фашизма в немецкой истории.

Изучение фашизма в 60-е  гг. проходит в ФРГ на фоне новых  тенденций политического и культурного  развития, сопровождается активным обсуждением  проблем фашизма в средствах  массовой информации. Так, большой общественный резонанс вызвали процессы по нацистским преступлениям, состоявшиеся в начале 60-х годов в Ульме и Франкфурте-на-Майне. К последнему процессу (по Освенциму) историками Мюнхенского института  современной истории под руководством проф. М. Брошата было подготовлено 2-х томное издание "Анатомия государства  СС" . Оно показало масштабы влияния  и чудовищность преступлений организации, стоявшей в центре террористической системы Третьего рейха.

Общественность Германии, молодое поколение немцев были потрясены  картиной нацистской политики геноцида, массового истребления людей  в лагерях смерти. История фашизма  и его диктатуры оказалась  в эпицентре публичной жизни  ФРГ. С разных сторон стали доноситься упреки в слабом изучении истории  фашизма. Не без давления со стороны  начавшегося в 60-е годы студенческого  движения за демократизацию высшей школы в университетах Германии развертываются дискуссии о периоде фашизма. Образование НДП (неонацистской партии) усилило эти настроения .

В 60-е гг. значительно возрос интерес ученых к вопросам формирования фашистской партии, ее движения, основам  мировоззрения. Одной из первых работ  в этом направлении была книга  М. Брошата "Национал-социализм. Мировоззрение, программа и действительность" (1960 г.) В ней он показал идейные  источники фашизма, которые представляли из себя мешанину антидемократических, антикоммунистических, антисемитских  и пангерманских идей. "Социалистические" постулаты фашистов он считает демагогией. Заслуга этого ученого состояла в том, что он показал, что фашистская идеология родилась не на пустом месте. Она явилась преемником многих идей, возникших задолго до фашистской партии.

В работах других авторов  оценки "раннего периода" деятельности нацистской партии носят более умеренный  характер. В. Хоффманн ввел в оборот документы по гитлеровскому путчу 1923 г. Подробно освещает деятельность партии в 1919-1924 гг. В. Мазер. Они утверждают, что нацистская партия в этот период мало от кого зависела. Она существовала за счет взносов своих сторонников  и отдельных пожертвований. Своим  укреплением на политической арене  она обязана только своему вождю.

Продолжают создаваться  биографические труды о Гитлере  и других вождях фашистского режима. В них уже меньше, по сравнению  с 40-50-ми годами, звучат мотивы "демонии" Гитлера. Большое внимание уделяется  конкретному анализу социально-экономической  и политической обстановки, морально-нравственного  климата, в условиях которых стало  возможным появление и возвышение Гитлера и других нацистских вождей. Наиболее удачной в этом отношении  представляется работа Й. Феста "Облик  Третьего рейха. Профили тоталитарного  господства"

Вновь с большой остротой был поставлен вопрос об историческом месте фашизма. Дискуссия развернулась вокруг работы немецкого либерального историка Ф. Фишера "Рывок к мировому господству. Германия на пути к первой мировой войне". В своей книге  он обосновал континуитет внешнеполитических империалистических притязаний кайзеровской и нацистской Германии. Гитлер, по его  мнению, был вдохновлен пангерманскими, геополитическими, экономическими идеями наиболее реакционных правящих групп. Они сохранили свои позиции и  в Веймарской республике, пытаясь  через ряд правых политических организаций, в том числе и НСДАП, осуществить  свои старые планы мирового господства . Позиция Ф. Фишера была близка оценке Г. Хальгартена. Проблема ответственности  немецкой господствующей элиты за приход Гитлера к власти приковывает  к себе внимание видных историков  и политиков.

Вновь был поставлен вопрос о свободе маневра и степени  ответственности тех, кто принимал решения в определенных областях и в различное время периода  фашистской диктатуры. Например, роль офицерского корпуса. Как известно, представители консервативной историографии, авторы военных мемуаров стремились очиститься от скверны нацизма, ссылаясь на то, что они "выполняли приказы" Гитлера, верхушки СС. Ряд работ на эту тему свидетельствовали о  достаточной свободе решений  офицеров вермахта и об их ответственности  за совершенные во время войны  преступления .

Историк Г. Моммзен исследовал проблему степени и границ влияния  нацифицированного слоя в системе  немецкой государственной бюрократии . Работы этого и других историков  в определенной степени подвергали сомнению тезис о строго централизованном, отлаженном механизме функционирования государственной машины Третьего рейха. Они обращали внимание на хаотичность  принимаемых решений, особенно в  оккупированных восточных областях. Точка зрения о монолитной структуре "государства фюрера" была подвергнута  сомнению. К. Д. Брахер в работе "Немецкая диктатура" охарактеризовал ее как "анархическую автократию", но это, по его мнению, означало не ослабление, а усиление роли Гитлера .

В наиболее четком виде сомнения в жесткой иерархической структуре  фашизма выразил Г. Моммзен. Им была высказана точка зрения, что фашистское государство было не "монократическим", замкнутым только на Гитлере, а "поликратическим", с несколькими центрами власти. Их руководители играли не меньшую роль, чем фюрер и были во многом автономны  в принятии решений. Г. Моммзен высказал мысль, что Гитлер был относительно "слабым" диктатором, "импровизатором", зависящим от других структур власти в рейхе . Частично его точку зрения разделял и М. Брошат. Исследования в области взаимоотношений крупного капитала и фашизма в Третьей империи также подтверждали эту точку зрения[1].

Подобные высказывания видных историков свидетельствовали о  кризисе жестких схем власти тоталитарного  государства.

Шестидесятые годы были переломными  в немецкой (да и не только в ней) историографии фашизма. Расширились  перспективы исследования. В то же время попытки создать всеобъемлющую  теорию фашизма не удались. Вместе с  тем мы не можем согласиться с  категоричностью выводов историка Х.-У. Тамера на этот счет. "В дискуссиях, - как пишет он, - часто больше перевешивала политика, чем наука, имели место  догматизация и инструментализация подходов" . Не это главное. Важно  подчеркнуть, что в ходе полемики и выдвижения самых разных, порой  полярных или неожиданных точек  зрения, определялись важнейшие направления, темы и подходы для более углубленного изучения различных вариантов фашизма.

Во сколько же современная  Германия оценивает покалеченные жизни  русского народа? Германский фонд «Память, ответственность и будущее» уже  выделил России 835 млн. немецких марок. Эти деньги предназначаются бывшим узникам концлагерей и гетто (по 15000 ДМ), узникам иных мест заключения, в которых использовался принудительный труд (до 6000 ДМ), депортированным на территорию Германии или аккупированные европейские страны и привлекавшимся к принудительному труду на предприятиях промышленности и транспорта (до 4,2 00ДМ), в коммунальном хозяйстве, сфере обслуживания, образования, культуры, торговле, на почте рейха, в здравоохранении ( до 1,500 ДМ). Малолетние дети (до 12 лет на дату освобождения), если никто не может доказать их привлечение к принудительному труду, получат до 70% от причитающихся денег. Если доказательства есть - то ту же сумму, что и взрослые.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Фашизм является динамичной и опасной силой. Хотя она фактически полностью ориентирована на ситуацию кризиса власти, или, точнее, на силовые действия в этой ситуации, нынешняя обстановка в России не позволяет просто закрывать на это глаза.