Государство как согласованное правовое общение в политико-правовой концепции Цицерона

Как путь к смешанной форме правления  Цицерон (вслед за Полибием) трактовал  эволюцию римской государственности  от первоначальной царской власти к  сенатской республике. При этом аналогию царской власти он видел в полномочиях  магистратов (и, прежде всего, консулов), власти оптиматов — в полномочиях  сената, народной власти — в полномочиях  народных собраний и народных трибунов. В этой связи Цицерон восхищался дальновидностью и мудростью  «предков», создавших такую разумную форму государства, и призывал твердо придерживаться их политических заветов. Подчеркивая опасность крена  в сторону того или иного начала смешанной государственности и  выступая за их взаимное равновесие, он подчеркивал необходимость «равномерного  распределения прав, обязанностей и  полномочий — с тем, чтобы достаточно власти было у магистратов, достаточно влияния у совета первенствующих людей и достаточно свободы у  народа».

Достоинства государственного устройства Рима — это по оценке Цицерона, плод многовекового опыта всего римского народа, а не создание отдельного одаренного лица, от которого обязательно что-то ускользает. В отличие от Рима в  других государствах формы правления  создавали на основе своих законов  и установлений отдельные лица (например, Минос — на Крите; Ликург — в  Спарте; Тесей, Драконт, Солон, Клисфен, Деметрий Фалерский — в Афинах и т. д.).

Значительное преимущество Рима, полагал  Цицерон, обусловлено географическим расположением города на суше, легко  соединяющейся (благодаря Тибру) с  морем, но не у самого моря. Это, по мысли  Цицерона, гарантирует от внезапного нападения врагов, чему обычно подвержены приморские города-государства. Кроме  того, отмеченный географический фактор благоприятен и в нравственно-этическом  плане. «Приморским городам, — писал  Цицерон, — свойственны, так сказать, порча и изменение нравов; ибо  они приходят в соприкосновение с чужим языком и чужими порядками, и в них не только ввозятся чужеземные товары, но и вносятся чуждые нравы, так что в их отечественных установлениях ничто не может оставаться неизменным в течение долгого времени». Политическим следствием близости города-государства к морю являются нестабильность его строя, частые смены власти. Так, причину бедствий и переворотов, происшедших в Греции, Цицерон усматривает в географических недостатках, связанных с приморским расположением эллинских полисов.

Борьба за свои убеждения

Свою концепцию наилучшей (смешанной) формы государства, в отличие  от платоновских проектов идеального государства, Цицерон считал реально  осущестимой, подразумевая при этом практику римской республиканской  государственности в лучшую пору ее существования («при предках»). Платоновское же государство — это, скорее, не реальность, а лишь желание, оно «не  такое, какое могло бы существовать, а такое, в каком было бы возможно усмотреть разумные основы гражданственности».

Правда, Цицерон отдавал себе отчет  в том, что реальность восхваляемого  им римского смешанного государственного строя — скорее в прошлом, чем  в настоящем. Отсюда и его многочисленные апелляции к этому прошлому. Во времена Цицерона римская республика переживала тяжелый кризис и доживала свои последние дни. Политический строй  Рима двигался к установлению единоличной  власти, к принципату и монархии. Концепция же Цицерона о смешанном  правлении и вообще его суждения о государстве как деле народа явно расходились с современными ему социально-политическими реалиями и действительными тенденциями  развития римской государственности. Как теоретик и практический политик, находившийся в гуще тогдашней борьбы за власть, Цицерон не мог не видеть тенденцию к перегруппировке  сил и власти, к отливу реальных полномочий от прежних республиканских  институтов и их концентрации в руках отдельных лиц, и прежде всего тех, кто опирался на армию. Об этом красноречиво говорили примеры возвышения Суллы, Помпея, Цезаря, Антония, Октавиана и др.

В своем творчестве и в своей  практической политической деятельности (в качестве квестора, сенатора, эдила, претора и консула) Цицерон последовательно  выступал за строй сенатской республики, против полновластия отдельных лиц, в том числе и против режима личной военной диктатуры.

Смысл «срединного» характера политической позиции Цицерона состоял в том, что он, отстаивая республиканские  традиции и систему республиканских  учреждений, выступал под лозунгом «всеобщего согласия» всех социальных слоев римских граждан в рамках «общего правопорядка». Эта «срединная»  позиция отчетливо проявилась и  в политическом лавировании Цицерона между «оптиматами» и «популярами» — приверженцами, условно говоря, двух линий политической ориентации соответственно на верхи и низы общества. Сознавая различие целей оптиматов  и популяров, Цицерон вместе с  тем развивал представление о  том, что подлинные интересы тех  и других вполне могут быть соединены и учтены в рамках «общего согласия». Себя Цицерон, после избрания его на народном собрании консулом, аттестовал (не без демагогии) как истинного защитника народа, как консула-популяра.

С этой позиции «истинного популяра»  и борца за «всеобщее согласие»  и благо государства он атаковал своих политических противников, в  частности таких лжепопуляров (в его понимании как лицемеры), по его оценке, как Рулл, Катилина, Клодий. За его ведущую роль по подавлению «заговора Катилины» Цицерон получил от народного собрания благодарность и почетный титул «отец отечества». Это было в 63 г. до н.э., а в 58 г. до н.э. при трибунате Клодия Цицерон был вынужден покинуть Рим, куда он снова возвратился лишь через 17 месяцев, когда Клодий потерял свое влияние. В конце 50-х гг. Цицерон выступал против всевластия триумвиров (Помпея, Цезаря и Красса) и возможной военной диктатуры. В 40-х гг. установление режима личной власти Цезаря он расценил как «ночь республики», «утрату свободы в государстве» и тиранию. Убийство Цезаря (44 г. до н. э.) он встретил с радостью. Хотя Цицерон и не был в числе заговорщиков, однако последние считали его своим человеком и после убийства Цезаря в сенате выкрикивали «Цицерон!» в знак восстановления свободы.

Конец жизни и деятельности Цицерона (44—43 гг. до н. э.) прошел в борьбе против новой опасности военной диктатуры  и новых триумвиров (Антония, Октавиана  и Лепида). В этой борьбе Цицерон, выступавший против диктатуры от имени «всей Италии» и всех сторонников республики, играл, по словам Аппиана, роль «единовластного демагога». После победы триумвиров имя Цицерона было включено в проскрипционные  списки лиц, подлежащих смерти без суда. 7 декабря 43 г. до н. э. Цицерон был  обезглавлен сторонниками триумвиров.

С учетом специфики практической политики и ее особой  логики следует все. же признать, что в своей деятельности Цицерон в целом оставался  верен основным идеям и принципам  той теоретической концепции  государства, которую он развивал в  своем политическом учении. Ключевая роль и там и тут отводилась представлениям об «общем благе», «согласовании  интересов», «общем правопорядке» и  т. д.

При этом, разумеется, имелись в  виду интересы свободных сословий и  граждан римской республики, но вовсе  не рабов.

Рабство, по Цицерону, «справедливо потому, что таким людям рабское состояние  полезно и это делается им на пользу, когда делается разумно; то есть, когда  у бесчестных людей отнимут возможность  совершать беззакония, то угнетенные окажутся в лучшем положении, между  тем как они, не будучи угнетены, были в худшем». Рабство обусловлено  самой природой, которая дарует лучшим людям владычество над слабыми  для их же пользы. Такова логика рассуждений  Цицерона, которые он стремится подкрепить соображениями о соотношении  различных частей души: господин так  же правит рабом, как лучшая часть души (разум, мудрость) правит слабыми и порочными частями души (страстями, гневом и т. п.). К рабам, считал Цицерон, следует относиться, как к наемникам: требовать от них соответствующей работы и предоставлять им то, что полагается.

Хотя характеристика раба как «наемника» выгодно отличается от распространенных в то время представлений о  рабе как «говорящем орудии», однако в целом суждения Цицерона по этой проблеме заметно расходятся с его  общими положениями о том, что  по природе «все мы подобны и равны  друг другу», что между людьми никакого различия нет, что человек — «гражданин всего мира, как бы единого града» и т. д.  Много внимания в творчестве Цицерона уделено восхвалению добродетелей истинного государственного деятеля  и идеального гражданина. В этой связи он критиковал представления  эпикурейцев и ряда стоиков о  том, что мудрому человеку не следует  принимать на себя бразды правления  и вообще активно участвовать  в общественной и политической жизни. Считая управление государством сочетанием науки и искусства, требующим  не только знаний и добродетелей, но и умения практически их применять  в интересах общего блага, Цицерон  отмечал, что «сама природа» влечет лучших людей к тому, чтобы «сделать жизнь людей более безопасной и более богатой». Он советовал  изучать науки о государстве  и праве как «такие науки, которые  могут сделать нас полезными  государству», усматривая в этом служении государству «самую славную задачу мудрости и величайшее проявление доблести и ее обязанность».

Мудрый государственный деятель, согласно Цицерону, должен видеть и  предугадывать пути и повороты в  делах государства, чтобы воспрепятствовать  неблагоприятному ходу событий (смене  форм правления в пагубную сторону, отклонению от общего блага и справедливости) и всячески содействовать прочности  и долговечности государства  как «общего правопорядка».

Лицо, ведающее делами государства, должно быть мудрым, справедливым, воздержанным и красноречивым. Оно должно, кроме  того, быть сведущим в учениях о  государстве и «владеть основами права, без знания которых никто  не может быть справедлив».

В том крайнем случае, когда под  вопрос поставлено само благополучие государства как общего дела народа, с согласия  последнего истинный государственный деятель, по Цицерону, должен «как диктатор установить в  государстве порядок». Здесь политик  выступает не в своих корыстных  целях, а в общих интересах  как спаситель республики. Следуя Платону, Цицерон полагал, что истинным правителям в награду за их дела «назначено определенное место на небе, чтобы они жили там вечно, испытывая  блаженство».

Закон и право в учении Цицерона

Обязанности идеального гражданина, согласно Цицерону, обусловлены необходимостью следования таким добродетелям, как  познание истины, справедливость, величие  духа и благопристойность. Гражданин  не только не должен сам вредить  другим, нарушать чужую собственность  или совершать иные несправедливости, но, кроме того, обязан оказывать  помощь потерпевшим несправедливость и трудиться для общего блага.

Всемерно восхваляя политическую активность граждан, Цицерон подчеркивал, что «при защите свободы граждан  нет частных лиц». Он отмечал также  долг гражданина защищать отечество  в качестве воина.

Апелляции к природе, к ее разуму и законам характерны и для  правовой теории Цицерона. В основе права лежит присущая природе  справедливость. Причем справедливость эта понимается Цицероном как  вечное, неизменное и  неотъемлемое свойство и природы в целом, и  человеческой природы. Следовательно, под «природой» как источником справедливости и права (права по природе, естественного  права) в его учении имеются в  виду весь космос, весь окружающий человека физический и социальный мир, формы  человеческого общения и общежития, а также само человеческое бытие, охватывающее его тело и душу, внешнюю и внутреннюю жизнь. Всей этой «природе» (в силу ее божественного начала) присущи разум и законообразность, определенный порядок. Именно данное духовное свойство природы (ее разумно-духовный аспект), а вовсе не ее предметный и телесно-материальный состав, занимающий подчиненное и второстепенное место (как тело по отношению к душе, чувственные части души по отношению к разумной ее части) и является, по Цицерону, подлинным источником и носителем естественного права.

Цицерон дает следующее развернутое  определение естественного права: «Истинный закон — это разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает к исполнению долга, приказывая; запрещая, от преступления отпугивает; оно, однако, ничего, когда  это не нужно, не приказывает честным  людям и не запрещает им и не воздействует на бесчестных, приказывая им что-либо или запрещая. Предлагать полную или частичную отмену такого закона — кощунство; сколько-нибудь ограничивать 1его действие не дозволено; отменить его полностью невозможно, и мы ни постановлением сената, ни постановлением народа освободиться от этого закона не можем».

Этот «истинный закон» — один и тот же везде и всегда, и  «на все народы в любое время  будет распространяться один вечный и неизменный закон, причем будет  один общий как бы наставник и  повелитель всех людей — бог, создатель, судья, автор закона».

Всякого, кто, презрев человеческую природу, своевольно не покоряется данному  закону, Цицерон характеризует как  беглеца от самого себя, который  неминуемо понесет величайшую (божью) кару, если даже ему удастся избежать обычного людского наказания.

В своем учении о естественном праве  Цицерон находился под большим  влиянием соответствующих идей Платона, Аристотеля и ряда стоиков. Это влияние заметно и там, где он видит существо и смысл справедливости (и, следовательно, основной принцип естественного права) в том, что «она воздает каждому свое и сохраняет равенство между ними».

Справедливость, согласно Цицерону, требует  не вредить другим и не нарушать чужую собственность. «Первое требование справедливости, — отмечал он, —  состоит в том, чтобы никто  никому не вредил, если только не будет  спровоцирован на это несправедливостью, а затем, чтобы все пользовались общей собственностью как общей, а частной — как своей». С  этих позиций он отвергал такие акции  римских популяров, как кассация долгов, ущемление крупных землевладельцев  и раздача своим приверженцам и плебсу денег и имущества, отнятых  у законных владельцев.

Естественное право (высший, истинный закон), согласно Цицерону, возникло «раньше, чем какой бы то ни было писаный  закон, вернее, раньше, чем какое-либо государство вообще было основано». Само государство (как «общий правопорядок») с его установлениями и законами является по своей сущности воплощением  того, что по природе есть справедливость и право.

Отсюда вытекает требование, чтобы  человеческие установления (политические учреждения, писаные законы и т.д.) соответствовали справедливости и  праву, ибо последние не зависят  от мнения и усмотрения людей.