Феномен тоталитаризма

         В число классовых противников  или их пособников были  включены  как уголовные элементы, так и  лодыри, тунеядцы, к ним же были  приравнены  целые звенья партии, которые «перестали представлять  отряды боевых революционеров- большевиков». Уже в 1932-1933 гг. было арестовано от  1,5  млн.  до  2  млн. человек.  Убийство  Кирова  в 1934  г.  было  использовано  для расширения масштабов репрессий,  в 1935  г.  из  крупных городов началось  выселение «классово чуждых элементов». Не менее 2 млн.  членов  семей бывших  дворян, купцов, капиталистов, чиновников были перемещены в отдаленные районы.

         Так же, как  и  в  период  насильственной  коллективизации,  Сталин возложил  в конце концов   ответственность   за   репрессии   на   рядовых исполнителей. В постановлении январского (1938 г.) Пленума ЦК  ВКП(б)  были осуждены  «огульные  репрессии»,  проводящиеся   «отдельными   карьеристами- коммунистами»,  стремящимися  «отличиться и выдвинуться на  исключениях», перестраховаться  на  репрессиях.  Однако  вместо,  казалось  бы,  логичного вывода     необходимости прекращения террора Пленум   вновь   призвал   к разоблачению «искусно замаскированного  врага,  старающегося  сохраниться в рядах партии, стремящегося путем проведения  мер репрессий перебить  наши большевистские кадры, посеять неуверенность и излишнюю  подозрительность  в наших рядах».

         Этот призыв  был  использован   для  проведения  последней   массовой чистки - в самих карательных  органах, влияние  которых   в  период  репрессий настолько  возросло,  что  они  стали   превращаться  в  новый  центр   власти, угрожавший диктатуре партийных  функционеров. С разгромом  НКВД  тоталитарная система  стала   абсолютной.  Экономика  полностью   оказалась  под  контролем  государства,  само  оно  всецело   управлялось   и   направлялось   партийной номенклатурой, властвовавшей  от имени и именем Сталина.

               Тоталитарные режимы – итальянского  фашизма, германского  нацизма   и сталинского  псевдокоммунизма  – пришли  к власти  разными путями  и   на различных этапах  развития  соответствующих стран.  Тем не  менее,  в их механизмах и структуре можно обнаружить  явное сходство.  Идеологическое обоснование тоталитарных  диктатур  также было  различным,  хотя  и здесь присутствуют некоторые общие черты. Прежде всего, во всех случаях речь  шла о стремлении  государственной власти  как можно более полно   поглотить общество и контролировать жизнь людей. В каждом из  рассматриваемых режимов выстраивалась жесткая властная вертикаль диктатуры, не допускавшей ни  форм представительной демократии, ни тем более общественного самоуправления.  Во главе «пирамиды»  стоял обожествляемый  вождь-диктатор,   опиравшийся   на жесткую иерархию партии-государства, все решения принимались деспотическим, командным путем, часто даже без соблюдения каких-либо формальных  норм.  Все сферы общественной жизни были структурированы в виде массовых  корпоративных организаций (профсоюзных,  молодежных,  женских,  социальных,  культурных  и т.д.). Механизмы партии-государства поглощали и строжайше контролировали каналы  информации,  сферу образования,   культуры,   науки,   агитации   и пропаганды.  Всякое  инакомыслие   и   горизонтальные   общественные   связи пресекались средствами террора, который кроме  обычного  метода  запугивания становился  также  способом  насаждения  массовой  истерии  или  мобилизации «даровой» рабочей силы.

               С точки зрения социально-экономических   особенностей,  положения  и  роли индивида в обществе,  существенной  разницы  между   СССР,  Германией  и Италией   не  наблюдалось.  Другой   вопрос,   что   в   СССР   строительство  тоталитарного общества фактически  завершилось, в то время как  в  Германии  и Италии этот  процесс прервало их поражение  в войне. Здесь не  была  до  конца стерта  (хотя  и  стала   символической)   грань   между   собственником   и управляющим,  не вся собственность успела  стать  государственной.  В   СССР  с самого  начала  проводился  курс  на  достижение   социальной   однородности общества,  переход   всей  собственности  в  руки   тоталитарного   общества-государства.  С ликвидацией самого  многочисленного   класса  собственников  –крестьянства – однородность общества стала почти полной.

         Одинаковым во всех трех странах  было и обращение с  инакомыслящими. Особенность тоталитарной системы состоит в том, что люди,  которые в силу своего   происхождения,   образования,   взглядов   отвергали   тоталитарную идеологию и нормы поведения или же по каким-то признакам воспринимались  как «враги», ставились как бы вне закона  и вне тоталитарного общества.  Они могли подвергнуться физическому уничтожению, оказаться в положении рабов, обреченных заниматься  принудительным  трудом.  Иначе говоря,  тоталитарное общество включало в себя не все население стран, где оно утвердилось.

               Главное,  по-разному  понимался   «образ  врага»   -   неотъемлемая  принадлежность любой тоталитарной  идеологии,  что  имело  уже   значительное влияние на конкретную  политику. Для фашизма «врагом» внутри  Германии  были, по  определению, национальные (неарийские) меньшинства,  а  также  те  немцы, которые «плохо служили» национальной идее в  нацистской  упаковке.  Вовне – опять  таки  по  определению -  все нации,  которые отвергали   претензии тоталитарного режима Гитлера на то, чтобы от имени «высшей», арийской,  расы руководить миром. Главный враг, таким образом, оказывался не внутри,  а вне страны,   идеология   обосновывала   и   требовала    проведения    активной экспансионистской, захватнической политики, что вполне  закономерно:  нацизм и возник как движение реванша за поражение Германии в первой мировой войне.

          Идеология  советского   тоталитаризма   была   более   сложной   и изощренной,   допускала   определенную   гибкость   в   истолковании   своих постулатов.   В   принципе   идеология    сталинизма    предполагала,    что потенциальными врагами могут  быть все,  кто  не  принадлежит   к  «передовому классу». Поскольку  в России пролетариат не составлял  большинства  населения, объективно  основной «враг» оказывался внутри  страны.  Правда,  позднее  было  допущено, что могут быть и  «враждебные народы» (к ним  были причислены  немцы Поволжья, крымские татары, чеченцы и другие).

         В итоге, хотя  и  сталинский  и  гитлеровский  режимы  сходились   в методах - обещать людям многое, требовать от них сверхусилий и жертвенности ради высших целей,  они разошлись в содержании.  Германский  тоталитаризм сделал  ставку  исключительно на  подготовку  к   войне,   на   обеспечение благополучия  немцам  за   счет   покорения   других   народов.   Сталинский тоталитаризм сделал ставку на построение  общества  «светлого будущего» на национальной почве, за счет преобразований внутри страны.

4. Тоталитаризм и современность.

Фридрихом и Бжезинским была выска­зана мысль о том, что с течением времени тоталитаризм будет эво­люционировать в сторону большей рациональности, сохранив свои основополагающие конструкции для воспроизводства власти и об­щественных порядков. Иными словами, источник опасности для тоталитаризма они видели во вне системы. Жизнь в основном подтвер­дила эту мысль, хотя продемонстрировала и внутренние факторы де­стабилизации этого порядка.

Как показала история, система  власти, построенная на главен­стве моноидеологии и соответствующей ей структуре политических институтов и норм, не способна гибко приспосабливаться к интен­сивной динамике сложносоставных обществ, с выявлением гаммы их разнообразных интересов. Это — внутренне закрытая система, по­строенная на принципах гомеостаза, борющаяся с внутренним ваку­умом, которая движется по законам самоизоляции. Поэтому в совре­менном мире тоталитаризм не может обеспечить политические пред­посылки ни развития рыночных отношений, ни органичного сочетания форм собственности, ни поддержку предпринимательства и экономической инициативы граждан. Это политически неконку­рентная система власти.

В условиях современного мира ее внутренние источники разложе­ния связаны прежде всего с распадом экономических и социальных основ самовыживания. Социальная база тоталитарных режимов узка и не связана с повышением общественного положения наиболее иници­ативных и перспективных слоев общества. Действуя только мобилизационными методами, тоталитаризм не способен черпать необходимые для общественного прогресса человеческие ресурсы. Складывающаяся в этих обществах крайняя напряженность статусного соперничества, ненадеж­ность повседневного существования личности, отсутствие безопаснос­ти перед лицом репрессивного аппарата ослабляют поддержку данного режима. У последнего же, как правило, отсутствует способность к кри­тической саморефлексии, способной дать шанс для поиска более оптимальных ответов на вызовы времени.

Страх и террор не могут  вечно преследовать людей. Малейшее ослабление репрессий активизирует в обществе оппозиционные на­строения, равнодушие к официальной идеологии, кризис лояльнос­ти. Вначале, сохраняя ритуальную преданность господствующей иде­ологии, но и не в силах сопротивляться голосу рассудка, люди начи­нают жить по двойным стандартам, двоемыслие становится признаком рефлексирующего человека. Оппозиционность воплощается в появ­лении диссидентов, чьи идеи постепенно распространяются и под­рывают идеологический монополизм правящей партии.

Но, видимо, главным источником разрушения и невозможности воспроизводства  тоталитарных порядков является отсутствие ресур­сов для поддержания информационного режима моноидеологического гос­подства. И дело не только в социальных основаниях этого глобального для современного мира процесса, когда развитие личности и челове­чества неразрывно связано с конкуренцией мнений, постоянным пе­реосмыслением индивидами программ, духовным поиском. Суще­ствуют и чисто технические предпосылки нежизнеспособности тота­литарных систем. К ним относятся, в частности, современные процессы обмена сообщениями, нарастание интенсивности и технической ос­нащенности информационных потоков, развитие коммуникативных контактов различных стран, развитие технической инфраструктуры, связанное с появлением массовых электронных СМИ, развитием сети Интернет. Коротко говоря, качественное изменение информацион­ного рынка не может не вовлечь в новые порядки даже те страны, которые пытаются искусственно изолировать свое информационное пространство от проникновения «чуждых» идей. А разрушение систе­мы единомыслия и есть основная предпосылка крушения тоталита­ризма.

Заключение

Несмотря на существующих плюрализм мнений относительно самого понятия тоталитаризма, мы все же можем прийти к выводу о том, что тоталитарные государства ХХ века обладали рядом сходных признаков, которые так или иначе проявлялись в каждом из них и характеризовали политический режим в этих государствах именно как тоталитарный.

Во–первых, это официальная  государственная идеология диктатора  или единой партии, почитаемой большинством, которой беспрекословно подчинены  все члены общества без исключения. Во-вторых, это глобальный и всеобъемлющий  контроль государства над всеми  сторонами жизни отдельных индивидуумов, включающий в себя полное контролирование  средств массовой информации, экономики, политики и профессиональной деятельности. И, в-третьих, еще одной отличительной  чертой любого тоталитарного государства  можно назвать наличие сильного государственного репрессивного аппарата, который используется системой для  обеспечения собственного существования.

            Тоталитарный политический режим  может существовать десятилетия,  поскольку формирует такой тип  личности, который не мыслит иного  способа правления и постоянно  воспроизводит черты политической  культуры и механизм функционирования  тоталитаризма даже в резко  изменяющихся политических условиях.

Тоталитарное сознание существовало всегда, ведь это изначально, по большому счету, желание человека снять с  себя ответственность. Общество, на семьдесят  процентов состоящее из «серой массы», обывателей в сущности аморфно и лишь следует туда, куда его поведет сильная личность. Обычный человек подсознательно желает сильной государственной власти, которая будет направлять его поступки, взамен отданным правам и свободам даруя желанную безопасность и стабильность. И тоталитаризм по сути своей будет ни чем иным как попыткой реализации в действительности утопических идей идеального государства, оправдывающих жертвы и террор, поскольку они совершаются ради «идеального» будущего.

                «Рядовых» работников тоталитарного  общества также устраивало  обезличивающее  централизованное распределение   ресурсов  и   доходов.   Поскольку   практически   невозможно контролировать  меру трудового вклада  отдельных   работников,  такая  система  тяготела к уравнительности,  выгодной  для  тех,  кто  отнюдь  не  стремился работать  эффективней,  с  полной  отдачей,   был   готов   довольствоваться относительно   скромным,   но   гарантированным   заработком.   Преобладание подобного типа распределения подрывало эффективность экономики.

          Уравнительность  еще   может   быть   приемлемой   при   массовом, конвейерном   индустриальном   производстве.   Однако   при    переходе    к постиндустриальным  технологиям,   связанным   больше   с   интеллектуальной трудовой  деятельностью,  уравнительность   становится  помехой  повышения   ее производительности, убивает  стимулы к труду. Попытки   заменить  материальные стимулы   духовными,  внеэкономическими   на   какой-то   срок   могут   быть эффективными (всплеск патриотических  чувств  в  условиях  военного  времени, внушенная убежденность  «пяти лет упорного  труда   ради  столетий  счастливой жизни»). Но  со  временем  неизбежное  разочарование,  усталость,  осознание  недостижимости поставленных целей  начинают заявлять  о  себе.  Это  ведет  к застою в  экономике.

Можно заключить, что тоталитарные политичес­кие системы характерны в основном для стран с пред- и раннеиндустриальными экономическими структурами, дающими возможность организовать монополизацию идейного пространства силовыми ме­тодами, но абсолютно не защищенных перед современными эконо­мическими и особенно информационно-коммуникативными процес­сами. Поэтому тоталитаризм — это феномен только XX в., данный тип политических систем смог появиться лишь на узком простран­стве, которое предоставила история некоторым странам.

Тем не менее, и у тоталитаризма  есть некоторые шансы на локальное  возрождение. Ведь многие десятилетия  террора сформирова­ли у населения этих стран определенный тип культурных ориентации, который способен воспроизводить соответствующие нормы и стереотипы, независимо от сложившихся политических условий. Не удивительно, что на постсоветском пространстве сегодня нередко складываются своеобразные протототалитарные режимы, при кото­рых не действуют оппозиционные СМИ, руководители оппозиции подвергаются репрессиям и даже физическому уничтожению, без­раздельно властвует партриархальщина и откровенный страх перед властью. Поэтому окончательное уничтожение призрака тоталитаризма органически связано не только с наличием демократических инсти­тутов и вовлечением стран и народов в новые информационные от­ношения. Колоссальное значение имеют и понимание людьми цен­ностей демократии и самоуважение, осознание ими как гражданами своей чести и достоинства, рост их социальной ответственности и инициативы.