Зарождение менеджмента в России и его развитие в СССР

Перед II Всероссийской конференцией НОТ (1924 г.) четко выявились две  теоретические группы — "группа 17-ти" (Керженцев, Бурдянский и др.) и "цитовцы" (Гастев, Гольцман и др.). Основные различия заключались в том, что первые в центр внимания ставили вовлечение масс в работу НОТ, а вторые, по мнению их противников, замыкались в узких лабораторных рамках, сводя всю практику НОТ к деятельности сотрудников научных институтов труда. П.Керженцев был глубоко убежден, что развитие НОТ должно происходить не путем указаний и предписаний из центра, а "лишь при энергичном и массовом почине самого пролетариата". Различия между двумя ведущими научными школами были достаточно относительными. Керженцев разделял, видимо, общее заблуждение о том, что Гастев и "цитовцы" до конца проповедуют методологию "узкой базы", подменяя широкую практическую работу лабораторными экспериментами. Не только "группа 17-ти", но и представители так называемой "группы литераторов НОТ" критиковали "узкую базу" ЦИТа. На конференции раздавались голоса о том, что ЦИТ готовит "придатков к машине", другие обвиняли цитовцев в том, что они чрезмерно интенсифицируют труд рабочих.

Иногда полемика выходила за научные рамки, становилась способом сведения политических счетов. Позже, в середине 30-х годов, многим нотовцам припомнили полемический задор, с каким они выступали десять лет назад. Но как бы ни спорили между собой сторонники и противники Тейлора, всех или большинство постигла печальная участь: в их биографии значится роковые годы смерти — 1937— 1938.

20-е годы — это, пожалуй,  самый интересный и плодотворный  период, когда отечественная наука  управления создала теоретические  концепции и практические методы, сопоставимые с лучшими зарубежными  образцами. Ни до, ни после этого  она уже не знала столь высокого  подъема. Короткий период в 10 — 15 лет дал нам подлинные образцы социологии эффективного управления, которые в последующие 50 лет не только не были развиты, но фактически полностью утрачены.

В те годы существовало около 10-ти научно-исследовательских институтов НОТ и управления, тысячи бюро, секций и лабораторий НОТ — первичных  ячеек массового рационализаторского  движения; по проблемам управления и НОТ выходило около 20-ти журналов.

В 20-е годы теоретические  основы науки управления, понимаемой широко — от управления всем народным хозяйством до руководства отдельным  предприятием, государственным учреждением  и деревенским хозяйством — развивали  такие крупные ученые, как А.Чаянов, Н.Кондратьев, С.Струмилин, А.Гастев, А.Богданов. Каждый из них представлял собой неповторимую индивидуальность, яркий исследовательский и публицистический талант, оставивший заметный след в истории. Гастев, Чаянов и Богданов кроме того обладали несомненным литературным талантом, писали фантастические романы, повести, рассказы, стихи. Не менее яркими фигурами представлен и второй эшелон управленцев — Ф.Дунаевский, Н.Витке, П.Керженцев, А.Журавский, О.Ерманский, если к ним вообще применимо понятие "второго эшелона". Они проводили серьезные научные исследования, публиковали книги и статьи, возглавляли институты и комитеты, выступали пропагандистами нового стиля управления. Сюда можно причислить плеяду крупных психологов, занимающихся психотехникой, профессиональным отбором, изучением человеческого фактора. Это В.Бехтерев, А.Кларк, А.Лурия. Практическими проблемами управления вплотную занимались видные политические деятели — В.Куйбышев, Н.Бухарин, Ф.Дзержинский.

Таким образом, можно говорить о том, что зарождение науки управления приобрело в 20-е годы широкий общественно-политический резонанс.

3. Тектололгия А.А.Богданова.

Среди теоретиков управления, несомненно, выделяется фигура А.А.Богданова (1873— 1928) (его настоящая фамилия  Малиновский). Закончив в 1899 г. медицинский  факультет Харьковского университета, Богданов рано увлекся политической борьбой: возглавлял группу боевиков, неоднократно подвергался арестам  и ссылкам, сотрудничал в большевистской печати, избирался в руководящие  органы партии. Он известен как выдающийся экономист, философ, писатель, ставший  одним из основоположников отечественной  научной фантастики. В своем романе "Красная звезда" (1908) предвосхитил элементы АСУ, предсказал ракетный двигатель  на основе расщепления атома. Его  описанием космического корабля ("этеронеф"), которым заинтересовался К.Циолковский. Богданов организовал и возглавил знаменитый Пролеткульт, а в конце жизни — первый в мире Институт переливания крови. Богданов олицетворял собой русский тип подвижника (пассионария, по выражению Л.Н.Гумилева). Умер в результате неудачно проведенного эксперимента: он перелил себе кровь зараженного больного.

Научный кругозор Богданова  простирался от истории рабочего движения, политэкономии, социологии, психологии, литературоведения и  философии до геронтологии и гематологии. В фундаментальной работе "Тектология. Всеобщая организационная наука", написанной в 1912 г. и неоднократно переиздававшейся, он пытался отыскать универсальные принципы организации, присущие и живой, и неживой природе.

Изобретение нового термина  Богданов объяснял так: в греческом  языке от одного корня образовался  целый куст новых понятий: "таттейн" —строить, "тектон" — строитель, "таксис" —боевой строй, "технэ" —ремесло, профессия, искусство. В подобном ряду заложена "общая идея организационного процесса". Отсюда и название книги. До Богданова термин "тектология" применял к законам организации живых существ только Геккель.

Все проявления человеческой жизни, говорит Богданов, буквально  пронизаны организационными принципами. Повседневная жизнь и человеческая речь, социальное общение и трудовая деятельность, экономические действия и мышление выстроены в определенном плане, у них есть своя логика и  последовательность. Иными словами, они не могли бы существовать, если бы не были организованы. Перефразируя знаменитый афоризм Декарта, Богданов говорил: "я организован, значит, я существую". Тектология — учение о строительстве — приобретает поистине универсальный смысл. Богданов тщательно прослеживает организующее начало, принципы тектологии в конкретных формах поведения и образа жизни людей, поведении живых существ, в неорганической природе, в человеческой истории, наконец, в социальной структуре общества и трудовой деятельности.

Богданов сформулировал "закон наименьших", согласно которому прочность всей хозяйственной цепи определяется наиболее слабым её звеном. Этот закон, как и все другие законы тектологии, универсален. Он действует во всех сферах общественной жизни. Во время войны скорость эскадры определяется наименее быстроходным кораблем. Если командир эскадры намерен повысить боеспособность своего подразделения, он должен увеличить скорость отстающих судов. Если правительство заинтересовано поднять производительность общественного труда, оно обязано увеличить эффективность отстающих звеньев народного хозяйства. Идея "закона наименьших" легла в основу метода сетевого планирования и управления.

Неизвестно, повлияла ли идея "наиболее слабого звена" Богданова  на В.Ленина, но известно, что и он высказывал сходные мысли. Ленин  использовал эту идею в политических целях, когда привел Россию — слабое звено в цепи мирового капитализма — к победе социалистической революции.

4. Язык науки – язык  эпохи.

Тектологический язык Богданова очень запутан и философски перегружен. Так, средние доходы населения он называет "мерой социально-кристаллизованных активностей сопротивления". Богданов любил выражения типа "суммарный коэффициент структурной устойчивости", "энергия получаемых впечатлений" или "формирующий и регулирующий тектологический механизм".

Язык, с помощью которого выражала себя управленческая теория в 20-е годы, ярок, афористичен, неординарен  и совершенно необычен для нашего уха. "Интегрессия", "дезинтегрессия" и "конъюгационный процесс" А.Богданова мало чем уступают таким образам-понятиям А.Гастева, как "культурное ратничество", "принцип подвижной портативности" или "азбука культуррегерства". На фоне подобной экспрессивности просто блекнут языковые формулы других советских нотовцев, допустим, того же А.Блонского, который в книге "Азбука труда" (1923) делил виды работ на: 1) требующие быстроты; 2) требующие силы; 3) ножные; 4) головные; 5) работы, использующие весь вес тела; 6) смешанные. Не менее ярко у него описаны и типы работников, например: "мускульный", "пищеварительный", "нервный" и "дыхательный". Если Гастев призывал изучать человеческие эмоции с помощью коэффициентов напряжения, углов наклона, математических формул и геометрических символов, то Блонскии видел в человеке прежде всего машину, состоящую из рычагов (костей) и двигателей (мускулов).

Таков язык нарождающейся  науки управления, которая стремилась стать ближе к реальной жизни. А жизнь говорила языком площади, митинговых призывов, плакатного стиха. Наука только отражала взбудораженную революцией "низовую культуру", хотя и примешивала к ней элементы собственного формотворчества. Литературно одаренные Богданов и Гастев — идеологи и вдохновители Пролеткульта — не просто шли вслед за массами. Скорее они вели их за собой, предлагая новые образцы мышления, открывая новую перспективу культурного обновления. Несомненно, экспрессивный стиль Богданова и Гастева, резко отличающийся от спокойно-академических рассуждений Тейлора и Гантта, выражал не только новую эпоху, но и новую миссию управления — активно преобразующую мир, буквально перетряхивающую все организационные и культурные устои прежнего порядка.

Другая черта научной  мысли той эпохи — её политизация. Стоило специалисту заговорить о  технических подробностях, как рано или поздно доходило до вопросов исторической судьбы России. Создавалось впечатление, что организационные подробности  управления для многих служили не основным предметом изучения, а лишь поводом, чтобы выступить с очередным  заявлением о переустройстве мира. Так, О.Ерман-ский, автор известных учебников по НОТ, противник системы Тейлора и методов Гастева, вечно колеблющийся между меньшевизмом и революционным экстремизмом, предложил глобальный проект переустройства управления обществом.

5. "Индустриальная утопия" О.Ерманского.

Правильно оценив прогрессивную  роль механизации и автоматизации  производства, О.Ерманскии приходит к несколько неожиданному выводу о том, что в скором времени все станут руководителями, поскольку работать будут не живые люди, а сложные машины-автоматы. Подкреплял теоретические положения Ерманский следующими выкладками: 50 лет назад соотношение между руководителями и исполни-телями было 1:100, перед первой мировой войной — 1:12, в 20-е годы — 1:7, на крупный же предприятиях, применяющих НОТ, — 1:5, идеал Тейлора— 1:3, наконец, в перспективе такое соотношение должно быть 1:0. "Остается неясным, —пишут А.Омаров и Э.Корицкий, приведшие в своей статье расчеты Ерманского, — кем же будут управлять руководители, если число исполнителей сократится до нуля? Машинами? Но тогда речь должна идти не об управлении производством... а об управлении вещами... Вольно или невольно из этого напрашивается вывод, что с повышением технического уровня производства отпадает надобность в управлении людьми, так как они вытесняются из непосредственного производства. Но это очевидное заблуждение".

Процесс вытеснения человека из сферы непосредственного производства О.Ерманский почему-то понял как ликвидацию живого труда. Точнее, не вообще живого труда, а труда исполнителей. Ведь деятельность руководителя — тоже эле мент жив о го труда. Конечно, управленцы в проекте Ерманского остаются. Более того, численность их рядов резко возрастает. Явно или неявно, но он призывает — страшно подумать! — к разбуханию административных штатов, разрастанию бюрократии и превращению её в господствующую страту общества. Не к этому ли привели сталинские реформы управления?

"Индустриальная утопия" Ерманского строилась на одной очень незаметной методологической ошибке: абстрактные теоретические рассуждения подкреплялись не менее абстрактной эмпирикой; вместо конкретного анализа проблемы автор приводил надуманные количественные расчеты. По форме все вроде бы правильно, но по существу создается лишь видимость науки. Причем на словах Ерманский — материалист. Кроме "эксплуататора" Тейлора и "примитивного" Гастева он борется также с "субъективно-идеалистическим" подходом Н.Витке, несомненно, талантливого и здравомыслящего специалиста по НОТу.

Материализм автора "физиологического оптимума" (основной принцип О.Ерманского) особого рода. В его основе лежали заимствования из работ К.Маркса и А.Богданова (не всегда правильно понятые), а также идеи, почерпнутые им из элементарного курса физики. В основу своей теории Ерманский положил три принципа — положительного отбора, организационной суммы и оптимума, которые давно уже были высказаны Богдановым. Теорию трудовой стоимости Маркса он излагает в терминах расхода физической энергии человека. Вот как он это делает. Уравняв все со всем, Ерманский суммирует 3 часа одного вида работы с 5 часами другого, имеющего совершенно иные характер и содержание труда. Почему? Оказывается, и физический, и умственный труд можно привести к единому материальному знаменателю, стоит только измерить количество выдыхаемого человеком углекислого газа и вдыхаемого кислорода. Если дирижер выдыхает его столько же, сколько токарь-оператор или конторщик, то качественных различий между ними нет. В "методологии газообмена" существуют лишь точные расчеты, цифры и формулы.

Наверное, не следовало бы останавливаться столь подробно на слабостях в концепции того или иного мыслителя, теоретических  курьезах или заведомо утопических  проектах. К сожалению, они были общим  местом науки управления 20-х годов, выражали типичное в ней — наивность теоретической мысли, лишенной преемственности с наследием старой российской культуры, ориентацию на классовый принцип и пролеткультовскую идеологию.

6. На стыке разных методологий.

Другая особенность социологических  поисков — чрезмерное увлечение  механистическими, физическими и  биологическими аналогиями. Даже крупные  теоретики типа А.Богданова, ратующие за конкретность знания, перегружали  социальные концепции заимствованиями  из кристаллографии, теории дарвинизма, физико-химической концепции Ле Шателье.

Однако те, кто смог подняться  на массовыми стереотипами и классовой позицией, внесли серьезный вклад в науку управления. На теории "длинных волн" Н.Кондратьева базируются многие современные западные концепции экономики. А.Богданова по праву считают одним из основоположников общей теории организации. Изучая универсальные законы изменения организации, он развил систему взглядов, очень близкую той, которую спустя 30 лет высказывал французский математик и философ Р.Том в теории катастроф.

Сейчас в зарубежном менеджменте  успешно развивается особое направление  — "организационное изменение". Наиболее яркими его представителями  являются Т.Питере и Р.Уотермен, авторы широко известного бестселлера "В поисках эффективного управления" (русский перевод — 1986 г.). Переход от жестких технологий к гибким производственным системам, замена бюрократической пирамиды мобильными матричными структурами с "меняющейся геометрией", внедрение инновационных мероприятий и психологическая переориентация сотрудников — все это, пусть в самой зачаточной форме, но уже содержалось и в теории организационной динамики А.Богданова.