Таможенные союзы и зоны свободной торговли в мировой экономике

Экономика Канады тесно  связана с американской. Канада рассчитывает с помощью НАФТА расширить  рынки сбыта, сократить издержки производства и повысить прибыльность новых высокотехнологичных отраслей (компьютеры, телекоммуникации и т.д.). Кроме того, формирование либерализационного рыночного пространства континентальных масштабов будет стимулировать приток в Канаду прямых и портфельных инвестиций из третьих стран, главным образом из стран-членов ЕС и Японии [2, с. 307]. Доля США во внешнеторговом обороте Канады составляла в конце 1980-х годов примерно 70% и, наоборот, доля Канады во внешней торговле США – 20 %, что является довольно высоким показателем. Также Канада считает, что участие в НАФТА позволит ей более тесно приобщиться к выпуску наукоемкой продукции, повысить прибыль, так как оплата труда в Канаде выше, чем у партнеров по группировке. Но однако и следует отметить то, что в Канаде насчитывается и много противников углубления интеграционных процессов в США в НАФТА, поскольку слишком уж агрессивны американские фирмы в Канаде, в связи с чем существуют определенные опасения относительно потери национального контроля над некоторыми отраслями. Опасения канадцев понятны еще и потому, что пока не созданы сильные юридические институты для сопровождения экономических процессов [9, c. 231].

Что касается Мексики, то после вступления в НАФТА ее экономика  пережила настоящий индустриальный бум. В первую очередь это коснулось обрабатывающей промышленности, во многом базирующейся на  «макиладорас» - предприятиях, освобожденных от налогов на сырье и комплектующие для производства экспортных товаров. В зоне «макиладорас» - северных районах Мексики, граничащих с США, увеличилась доля японского капитала, который представлен крупнейшими промышленными концернами. Это привлекает трудовые ресурсы из других районов Мексики, и население пограничного региона чрезвычайно быстро растет [10,c. 349]. Также выполнение соглашений НАФТА выгодно для Мексики, так как оно: (1) ведет к значительному росту экспорта от увеличивающегося доступа на огромный американский рынок, (2) способствует возвращению капитала (капитала, который покинул Мексику в поисках более надежной и высокой прибылей за рубежом, главным образом в США), (3) содействует более быстрым структурным реформам внутри страны (для восстановления экономики после «потерянного десятилетия», когда рост затормозился под тяжестью огромного международного долга и внешнего протекционизма). После вступления Мексики в НАФТА многие иностранные компании стали переносить свою деятельность на ее территорию с целью проникновения на американский и канадский рынки. Прямые иностранные инвестиции в Мексику только за 1993–1999 гг. выросли вдвое [11, c. 125].

Критики мексиканского  членства в НАФТА указывают на то, что выгодами от него пользуется почти исключительно элита, но не трудящиеся. Привлекательность Мексики  для иностранных предпринимателей связана во многом с низким уровнем жизни (низкой оплатой труда) и низкими экологическими стандартами. Поэтому США не проявляют сильной заинтересованности в улучшении жизненного уровня мексиканцев.  
Участие в НАФТА повернуло Мексику к такой программе торговой либерализации и реструктуризации экономики, которая в будущем делает отход от нее затруднительным, а возвращение к экономической самостоятельности – практически невозможным.

В настоящее время  пока трудно оценить эффективность  деятельности НАФТА, поскольку прошло не столь много времени. Тем не менее на основании таблицы (Приложение А, табл. А) можно сделать вывод, что страны – участницы НАФТА имеют довольно высокое значение основных макроэкономических показателей, а объединив свои потенциалы они превращаются в сильное интеграционное объединение. Совокупный ВВП этих стран составляет более 16 трлн долл, а размер золотовалютных резервов – 113,5 млрд долл.

Однако оценки итогов развития сотрудничества в рамках НАФТА  далеко не однозначны, т.к. задуманные планы и поставленные цели не были в полной мере выполнены и достигнуты. Т.о. критики обращают внимание на некоторые отрицательные последствия деятельности для высокоразвитых стран-участниц – в частности, на сокращение рабочих мест, особенно в промышленных районах. Потеря рабочих мест в США связана с тем, что многие американские и транснациональные компании стали переносить производства в Мексику. Из-за высокой зависимости от американского рынка возросла уязвимость экономик Канады и Мексики. Она проявляется в периоды экономических спадов в США, при колебаниях в их торгово-политическом режиме и в кризисных ситуациях, как это случилось, например, после террористической атаки на США 11 сентября 2001 г. Еще одна проблема, обострившаяся в США после подписания НАФТА, - усилившаяся конкуренция со стороны Мексики на рынке сельскохозяйственной продукции. Американские производители не выдерживают конкуренции со странами существенно более дешевого импорта из Мексики [12].

Несмотря на критику, преобладают положительные оценки перспектив развития НАФТА. Его рассматривают как основу для более широкой интеграции стран всего западного полушария. Условия НАФТА предоставляют возможность вступления в эту организацию новых государств, не устанавливают каких-либо географических ограничений. В политическом плане предполагается создание в перспективе «сообщества демократий западного полушария» - своего рода конфедерации американских стран с прозрачными границами и единой экономикой [13].

В наблюдающейся активизации  интеграционных процессов в Южной  Америке все более заметную роль играет МЕРКОСУР – Общий рынок стран Южного конуса, созданный в 1991 г. Аргентиной, Бразилией, Парагваем и Уругваем и в короткий срок превратившийся в одного из основных участников реальной региональной интеграции. В настоящее время МЕРКОСУР – это крупнейший интегрированный рынок Латинской Америки, основными направлениями сотрудничества которого являются:

- создание таможенного союза и общего рынка;

- либерализация торговли и проведение  общей внешнеторговой политики;

- эффективное использование природных и человеческих ресурсов;

- защита экологии;

- развитие коммуникаций;

- координация экономической политики (инвестиционной, промышленной, сельскохозяйственной, транспортной, денежно-кредитной);

- гармонизация хозяйственного  законодательства;

- либерализация миграции капитала в регионе;

- безопасность.

В рамках МЕРКОСУР сосредоточено 45 % населения (более 200 млн чел.), 50 % совокупного ВВП, 40 % прямых зарубежных инвестиций, более 60 % совокупного объема товарооборота и 33 % объема внешней торговли континента. В рамках данного блока освободилось около 90 % торговли от тарифных барьеров и был установлен единый таможенный тариф в отношении третьих стран. В результате предпринимаемых усилий взаимный товарооборот вырос с 3,5 млрд долл. в 1991 г. до 11,5 млрд долл. в 1995 г., хотя товарооборот стран Южного конуса с развитыми странами почти не меняется [14, c. 80].

Становление МЕРКОСУР не обходится  без трудностей. Несмотря на поставленные цели страны-члены этой группировки  не сумели договориться к намеченному (1 января 1995 г.) о полной отмене тарифов во внутрирегиональной торговле – участники МЕРКОСУР условились временно, на переходный период сохранить значительное число изъятий из общего режима, которые варьируются для каждой из четырех стран. Однако эти задачи к 2001 г. были выполнены.

Не удалось согласовать в  предполагавшиеся сроки и единые внешние тарифы на импорт товаров из стран, не входящих в МЕРКОСУР. Тем не менее сторонами согласован график, в соответствии с которым предполагается ежегодно равными долями снижать эти тарифы вплоть до их полной отмены в согласованные заново сроки.

Договор МЕРКОСУР предписывает отмену нетарифных ограничений, за исключением  мер регулирования торговли вооружениями, боевой техникой, боеприпасами, радиоактивными материалами, драгоценными металлами, а также рестриктивных мер, направленных на защиту здоровья и нравственности граждан, национального культурного достояния. Сохраняется ряд нетарифных регулирующих мер, не имеющих ограничительного характера, которые подлежат упорядочению и гармонизации. Но эта сложная и объемная работа, проводимая специальным комитетом МЕРКОСУР по нетарифным ограничениям, пока не завершена [3, c. 342].

Экономисты отмечают, что создание блока не раз помогало стабилизировать экономики входящих в него стран. В 1990-е сдерживание инфляции осуществлялось увеличением импорта, регулирование тарифной политики способствовало «торможению» темпов экономического спада, например в Аргентине и Бразилии. Отмечалось, что в период экономического застоя в Бразилии в 1991–1993 гг. местная промышленность смогла выжить в значительной мере благодаря доступу на рынок Аргентины, экономика которой в то время была на подъеме. А в 1994–1995 гг., в условиях экономического спада в Аргентине, спасительным кругом для нее стал доступ на динамично развивавшийся рынок Бразилии. Опыт МЕРКОСУР показал, что для успешного развития интеграционной группировки необходимо членство по меньшей мере двух сильных в экономическом отношении стран, способных в кризисной ситуации подставить плечо более слабым партнерам.

Заметно возросла взаимная инвестиционная активность, а также  инвестиционная привлекательность  региона для иностранных компаний. В декабре 1995 г. между МЕРКОСУР и ЕС было заключено «Рамочное межрегиональное соглашение», ставившее своей целью создание зоны свободной торговли между блоками [14, c. 189].

Со стороны России в начале 2000-х не раз звучали  призывы к развитию сотрудничества с МЕРКОСУР – на долю этого объединения  приходится более половины торгового  оборота России со всей Латинской  Америкой, общий объем, которого составляет порядка 6 млрд. долл. Прямой диалог с этим интеграционным объединением Россия ведет с 2000 г. В этом она существенно отстает, к примеру, от Европейского Союза, который, начиная с 1991 г., провел с ним десять раундов переговоров об ассоциации. Для стран региона углубление сотрудничества с ЕС и Россией – это определенный противовес естественному доминированию США.

Значительные успехи интеграции не означают отсутствия в  объединении множества серьезных  проблем. Это проблемы недостаточного развития транспортной инфраструктуры, вопросы валютного регулирования, унификации налогообложения, трудового законодательства. Таким образом, МЕРКОСУР страдает от тех же проблем, которые тормозят развитие практически всех интеграционных объединений «третьего мира». Главные из них – это разнородность стран-участниц и относительно низкий уровень их экономического развития.

В рамках МЕРКОСУР крупные  и относительно сильные «новые индустриальные страны» (Бразилия и Аргентина) пытаются интегрироваться с гораздо более слабыми Парагваем и Уругваем. Создание единых условий промышленной конкуренции ведет к тому, что изначально менее индустриализированные Парагвай и Уругвай рискуют оказаться в роли подчиненных у более сильных соседей. Поэтому для них устойчиво сохраняются некоторые исключения из правил либерализации торговли. Но все равно в малые страны Южного конуса охотно сбывают те товары, которые трудно экспортировать в более развитые страны, но иностранные инвестиции идут к ним весьма скупо [16, c. 252].

В МЕРКОСУР, подобно ЕврАзЭС, есть абсолютный лидер – Бразилия, которая превосходит все другие страны-участницы вместе взятые. Это лидерство не внушает другим участникам интеграционного блока таких опасений, как лидерство России в ЕврАзЭС, но все же вносит некоторую напряженность.

Исследования экономистов  показывают, что во взаимной торговле стран МЕРКОСУР преобладают товары, мало конкурентоспособные на мировом  рынке. В результате взаимная торговля становится важным подспорьем для производителей, но не несет особых выгод потребителям, предпочитающим импортные товары из более развитых стран. Опыт других интеграционных группировок подобного рода (например, ЕврАзЭС) показывает, что взаимная торговля «второсортными» товарами не имеет долгосрочных перспектив. Правда, доля высокотехнологичных товаров во внутрирегиональном товарообороте стран Южного конуса имеет устойчивую тенденцию к росту: если в 1970 г. продукция машиностроения составляла лишь 3,4 %, то в 1985 – 12,6 %, в 1996 – 16,4 % (для сравнения: в странах Андской группы она за этот же период возросла всего лишь с 0,4 до 3,1 %).

Трудно сказать, насколько  жизнеспособным окажется МЕРКОСУР в  дальнейшем – ждет ли его благополучная  судьба, как НАФТА, или же его ждет провал как большинство интеграционных блоков «третьего мира» (Восточноафриканское сообщество, Экономическое сообщество государств Западной Африки и др.). Двусторонние экономические связи «новых индустриальных стран», Бразилии и Аргентины, достаточно прочны, но их интеграция с более слабыми странами менее устойчива [17].

Таким образом, мировой  опыт функционирования ЗСТ и ТС на примере НАФТА и МЕРКОСУР показывает, что интеграция носит двойственный характер. На примере НАФТА можно выделить такие положительные моменты, как увеличение занятости, перенос трудоемких, наукоемких и грязных производств в Мексику, повышение конкурентоспособности, снижение издержек производства и на оплату труда, приток новых технологий, льготные условия для сотрудничества Канады с Мексикой. Но вместе с этим в отношении Мексики прослеживается жесткая конкуренция со стороны стран-участниц по блоку, более 60 % выращиваемой сельскохозяйственной продукции стало неконкурентоспособной. Также высокая взаимозависимость с США сделала экономики Мексики и Канады более уязвимыми.

Что касается МЕРКОСУР, то здесь тоже не все однозначно. С одной стороны, интеграция способствует стабилизации экономик в случаях экономических спадов, наблюдается высокая инвестиционная активность не только в рамках блока, но и с другими странами. С другой стороны, аналогично НАФТА, более сильные члены группировки (Бразилия и Аргентина) стараются подчинить более слабые (Парагвай и Уругвай).