Психология международных отношений

   В основу своей теоретической позиции  авторы положили гипотезу Р. Брауна о риске как культурной ценности [3] и гипотезу групповой поляризации С. Московичи и М. Заваллони. Гипотеза Р. Брауна является одной из самых продуктивных гипотез, объясняющих этот феномен. По мнению Р. Брауна, риск является культурной ценностью в обществе, и поэтому рискованное решение ради желаемого результата является социально одобряемым. Однако этот автор подчеркивает, что в ряде ситуаций культурной ценностью является, наоборот, осторожное поведение, и, таким образом, оказываясь перед, выбором решения, индивид принимает его в зависимости от того, что является общественной культурной ценностью: риск или осторожность.

   Кроме того, индивиды, считающие себя более  способными пойти на риск, активней, чем другие члены группы, раскрывают свои позиции остальным участникам в процессе информационного обмена о первоначальных решениях во время групповой дискуссии. Групповая дискуссия дает сведения о культурных ценностях каждого участника. Индивид, видя, что у него уровень риска (или осторожности) ниже, чем у группы, подстраивается к групповым нормам. Если же участник видит, что другие стремятся проявить риск или осторожность ничуть не меньше, чем он, то в этом случае еще больше экстремизирует свою позицию. Гипотеза риска как культурной ценности дала жизнь ряду самостоятельных гипотез, возникших на ее основе.

   Гипотеза  групповой поляризации С. Московичи  и М. Заваллони выдвинута на основе серии экспериментальных исследований по изучению общего характера поляризации  решений в группах. В своих  работах они продемонстрировали, что существует систематическое усиление после-дискуссионного группового решения по сравнению со средним групповым додискуссионным решением в изначально предпочитаемом группой направлении.

   С. Московичи и М. Заваллони отмечают влияние характера на величину поляризации решений. Задачи, не представляющие интереса или мало проблематичные для участников дискуссии, не вызывают феномена поляризации или ослабляют его проявление. Они отмечают, что наличие интересной задачи, а также проблем, связанных с риском, создают интеллектуальную и аффективную мобилизацию участника, который должен занять определенную позицию в отношении проблемы. В качестве главного фактора, продуцирующего сдвиг в выборе, они указывают процесс «нормативного соглашения», т. е. выяснение норм, принятых в данной группе в процессе групповой дискуссии, и принятие собственного решения согласно данным нормам.

   Объясняя  свои результаты, Э. Семмель и Д. Майнике  указывают, что посредством групповой  дискуссии, информационного обмена и выдвижения убедительной аргументации в защиту желаемых конкретных решений у членов групп происходит когнитивное научение. Новая информация, сообщенная членами групп, подкрепляет и усиливает существующие диспозиции. Выборы поляризировались в зависимости от групповых ценностей. Таким образом, поскольку в группах офицеров риск является определенной ценностью, что не раз было выявлено в исследованиях, выносимые ими решения оказывались максимально рискованными. Кадеты, как будущие офицеры военно-воздушных сил, разделяют те же ценности, однако, не имея еще практической военной деятельности и не сталкиваясь с риском в реальной жизни, занимают менее рискованные позиции. С другой стороны, студенты (которые, по мнению авторов, всегда отличаются большей либеральностью, чем военные), к тому же обучающиеся политическим наукам, не разделяют мнения, что риск является ценностью, и проявляют тенденцию к осторожности при принятии внешнеполитических решений, призывая к дипломатическим переговорам, Э. Семмелем и Д. Майниксом на основе данных, полученных в эксперименте, разработаны практические рекомендации, что в значительной мере повышает значение их исследования. Они предлагают два типа рекомендаций: политическому лидеру, стоящему во главе групповой дискуссии, и по формированию труппы. Политическому лидеру следует избегать открыто директивного поведения, ему рекомендуется стимулировать членов группы высказывать свои соображения о всех альтернативах и особенно изначально непривлекательных для самого лидера, не допускать доминирования стереотипных оценок или упрощения в интерпретации событий. При формировании состава группы рекомендуется гетерогенный состав участников, отобранных из разных организаций с различным базовым образованием. Для принятия внешнеполитических решений, связанных с риском в особых кризисных ситуациях, необходимо, по мнению американских психологов, создавать смешанные группы из военных и дипломатов, из узких специалистов и специалистов широкого профиля, членов политической элиты и не входящих в нее политически мыслящих людей.

   Результаты, полученные в исследованиях сдвига в выборе при принятии внешнеполитических решений, представляют, на наш взгляд, практический интерес. Однако их теоретическое  объяснение выглядит недостаточно законченным. В этих исследованиях не вскрывается весьма важный момент: кто подвергается риску?

   Если  игнорировать ответ на этот вопрос, то результаты становятся отвлеченными, далекими от реальности. Рискует ли само лицо, принимающее решение, рискуют  ли исполнители его решения; рискует  ли группа, принимающая это решение, рискует ли государство в целом — от этого зависит оценка склонности к риску при принятии решения, измерение величины самого риска. Трудно объяснить, почему лот вопрос остался проигнорированным американскими политическими психологами. Возможно, он просто выпал из поля прения ученых, а возможно, и сознательно опущен, чтобы не затрагивать проблемы ответственности за принятые в США внешнеполитические решения. Кто рискует? Политический лидер. Но он рискует лишь своим постом в правительстве. Малая правительственная группа? Но она заменится другой в случае неудачного исхода принятого решения. Государство? Мир? Вероятно, очень тяжело отвечать на эти вопросы, которые с особой остротой встают при оценке идеологической функции исследований принятия внешнеполитических решений в США.

   В экспериментах не выяснен пока также  и такой важный вопрос, как степень  идентификации испытуемых с реальными  политическими и военными деятелями, принимающими внешнеполитические решения. Вероятно, от степени такой идентификации зависит достоверность оценки тенденции к риску. Исследования этой проблемы, видимо, должны занять свое место в ряду других работ по изучению принятия внешнеполитических решений, связанных с риском.

   Сравнивая исследования феномена сдвига в выборе в американской социальной и политической психологии, можно сделать вывод о заимствовании политическими психологами теоретических позиций и методических приемов, разработанных в социальной психологии. Большой интерес представляет поставленная проблема нахождения факторов, влияющих на направление и интенсивность сдвига в выборе. Однако наиболее важной характеристикой современных исследований сдвига в выборе, проводимых политическими психологами США, является их практическая ориентированность, обращение к реальным историческим событиям, в связи с которыми могут быть приняты те или иные решения. Шаг, сделанный Э. Семмелем и Д. Майниксом от рассуждений к эксперименту, их попытка разработать практические рекомендации означают новый этап осмысления политическими психологами США степени важности изучаемого, явления для внешнеполитической деятельности {4}.

   Сейчас  еще трудно говорить об определенной теории, разработанной в связи  с этим феноменом, так как все теоретические схемы и объяснения авторов представляют собой, по их собственному свидетельству, гипотезы на стадии проверки Однако полученные во множестве экспериментов результаты показали, что феномен сдвига в выборе реально существует, и поэтому ознакомление с конкретными методиками исследований полезно не только с целью получить сведения о новых методических приемах, существующих в американский политической психологии, но и с целью адаптации некоторых из них к советским политико-психологическим исследованиям. В этом плане весьма интересен подход, использующий сценарии, так или иначе воспроизводящие кризисную ситуацию. Здесь не только выражено стремление приблизиться к политической реальности (хотя авторы это делают в сознательно заостренной в пропагандистском плане форме), но и некоторый отход от упрощения решений, как было в случаях, когда участникам дискуссии предлагалось просто указать, с какой вероятностью произойдет то или иное событие. Принимая одно из десяти решений, участник обсуждения (по этой методике) имеет возможность оценить их все, выделить преимущества и недостатки каждого. Поэтому, коль скоро он сделал свой выбор, то этот выбор считается достаточно надежной характеристикой установок и политических взглядов участника дискуссии.

   Исследования  сдвига в выборе американской политической психологией, при всех оговорках, которые надо сделать, все же полезны с точки зрения приложения знаний в области политической психологии к практике. Феномен сдвига в выборе столь часто проявляется во внешнеполитических ситуациях, особенно кризисных, что было бы целесообразно изучить влияние этого феномена на серьезные решения, принимаемые в малых группах в  условиях международных кризисов, учитывая при этом идеологические позиции и политическую стратегию правящих кругов.  

1.       Костинская А. Г. Зарубежные исследования группового принятия решений, связанных с риском. — Вопросы психологии, № 5, 1976, с. 171—178.

2.       Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. — М., 1979.—504 с.

3.       Bateson N. Familiarization, group discussion, and risktaking. — J. Pers. and Soc. Psychol.,  1966, N 2, p. 111—129.

4.       Brown R. Social psychology. — N. Y., 1965, p. 698—706.

   5.  Carlson J., Davis С Cultural values and risky shift: A cross-cultural  test in

Uganda and the USA. — J. Pers. and Soc. Psychol., 1971, N 20, p. 392—399.