В то же время, очевидно, что
для гармоничного и упорядоченного развития
больших территорий коммунальное градостроительное
планирование должно согласовываться
с планированием территорий за пределами
данной общины. Выполнение этого требования
обеспечивается путем согласованного
между Федерацией и землями планирования
в сфере землеустройства. Этой цели служит
федеральный закон о планировании расселения
и землепользования, который формулирует
ряд общих целей, направленных на достижение
равновесия между промышленными центрами
и сельскими районами, и должен обеспечить
сбалансированность социально-экономической
структуры. Федеральная программа планирования
расселения и землепользования содержит
положения по координации соответствующих
мер. На основе этого документа земли разрабатывают
для своей территории соответственно
земельные программы планирования расселения
и землепользования и планы развития земель.
Данный пример наглядно демонстрирует
многообразие форм взаимодействия центра,
земель и общин в вопросах территориального
планирования и застройки. Если гражданин
изъявляет желание получить разрешение
на строительство, то в действие приходит
управленческий механизм данной земли
и включается ее нижняя инстанция по строительному
надзору, применяющая земельное строительное
законодательство, а также основополагающие
предписания федерального закона о строительстве,
в котором четко определены критерии допустимости
строительства с точки зрения градостроительного
планирования.
Полномочия в социальной сфере.
В данном случае имеется в виду помощь
неимущим, престарелым, инвалидам: бесплатные
столовые, медицинская помощь для бездомных,
дома престарелых, дома для лиц, нуждающихся
в специальном уходе.
3. Сравнительный
анализ организации местного
самоуправления в Германии и
России
Несмотря на существенные различия
в традициях и опыте демократического
развития России и Германии, при сопоставлении
российского и немецкого законодательного
и теоретического подходов к анализу соотношения
местного самоуправления и государства
в них можно увидеть достаточно много
общих моментов. Все они обусловлены, прежде
всего, тем, что оба государства пытаются
строить местное самоуправление на основе
универсальных демократических принципов,
изложенных в Европейской хартии местного
самоуправления. Наличие общих исходных
принципов в оценке роли местного (коммунального)
самоуправления в обществе и государстве,
однако, не может и не должно привести
к игнорированию особенностей правовой
интерпретации и практической реализации
данного института в России и Германии.
Среди этих особенностей необходимо выделить
следующие:
1. Если в России преобладает
основанная на толковании конституционных
положений позиция, в соответствии
с которой местное самоуправление
характеризуется как вид публичной,
но не государственной, власти, то
в Германии в теории и судебной
практике доминирует противоположный
подход: коммунальное самоуправление
рассматривается как государственная
власть, государственное (публичное) управление,
осуществляемое организационно
обособленными звеньями - территориальными
корпорациями публичного права.
2. Поскольку органы местного
самоуправления в России не
входят в систему органов государственной
власти, то местное самоуправление
не может быть вписано в структуру разделения
государственной власти и отнесено к одной
из ее ветвей. Будучи самостоятельным
видом публичной власти, местное самоуправление
организуется на собственных принципах
разграничения правотворческих и исполнительных
функций его органов (соответственно представительных
и исполнительных).
Ряд отечественных теоретиков
и практиков усматривает существенные
различия в федеральной конституционной
интерпретации института местного (коммунального)
самоуправления в России и Германии. Эти
различия заключаются в следующем: если
в Основном законе ФРГ институт местного
самоуправления рассматривается в рамках
государственного строительства - в разделе
“Федерация и земли”, то в российской
Конституции - в большей степени как институт
общественного устройства, связующее
звено между обществом и государством
(ст. 12 Конституции РФ). Согласно же господствующему
в Германии мнению, коммунальное самоуправление
в целом характеризуется как часть системы
публичного (а именно государственного,
земельного) управления, а правотворчество
общин и их объединений рассматривается
в рамках административного нормотворчества;
муниципальные правовые нормы являются
соответственно нормами особенной части
административного права.
3. Если в Германии организационная
модель местного самоуправления
закрепляется в земельных законах
об общинах (районах), а организационное
верховенство коммун ограничивается
правом определения внутренних
административных структур, некоторых
других вопросов внутренней организации
в соответствии с законом земель,
то в России структура органов
местного самоуправления определяется
населением самостоятельно. Таким
образом, выбор организационной
модели местного самоуправления
остается за муниципалитетом.
4. Различие в моделях
федеративного устройства России
и Германии предопределяет различные
подходы к разграничению предметов
ведения и полномочий между
Федерацией и ее субъектами. Если
в Германии вопросы правовой регламентации
коммунального самоуправления, как и обеспечения
институциональной гарантии самоуправления,
относятся к компетенции земель, то в России
“определение общих принципов организация
местного самоуправления” - предмет совместного
ведения Федерации и субъектов. Соответственно
Федерация обладает широким кругом законодательных
полномочий в этой сфере. Органы местного
самоуправления зачастую наделяются отдельными
федеральными полномочиями непосредственно
в федеральных законах, их компетенция
также напрямую определяется Федерацией,
в том числе и без какого-либо участия
субъектов РФ. Надзор за законностью местного
самоуправления также осуществляется
в первую очередь через систему федеральных
органов прокуратуры (в Германии эта функция
возложена на земельные министерства
внутренних дел и их территориальные структуры),
а судебный контроль - через систему федеральных
судов.
5. В российской и немецкой
правовой теории и законодательстве
наблюдаются различные подходы
к анализу статуса субъектов
местного самоуправления. В Германии
носителями права на коммунальное
самоуправление признаются территориальные
сообщества - основанные на членстве
граждан по признаку их проживания
на соответствующей территории,
юридические лица публичного
права - общины и их объединения
(типа районов или уездов), а
сами граждане и жители осуществляют
свое права по участию в
управлении в рамках этой корпорации
и через нее. Соответственно право
на самоуправление не рассматривается
как основное право граждан. Право
на местное самоуправление практически
во всех землях не вписывается
также в конструкцию “основных
прав юридических лиц” (что предопределено
особым статусом общин и их
объединений, их “включенностью”
в систему государственного устройства).
В России же как в теории,
так и в судебной практике
право на местное самоуправление
рассматривается, прежде всего, как
конституционное право гражданина.
Субъектом этого права признается
также территориально организованное
в рамках муниципального образования
население, т. е. муниципальное образование,
статус которого в целом сопоставим со
статусом общин и их объединений в Германии.
Однако наряду с муниципальными образованиями
правосубъектностью в сфере местного
самоуправления обладают органы местного
самоуправления, наделенные в соответствии
с уставом правами юридического лица.
Соответственно и в Конституции РФ решение
всех вопросов на местном уровне закрепляется
за органами местного самоуправления:
согласно ст. 132, именно органы местного
самоуправления решают вопросы местного
значения, они же наделяются отдельными
государственными полномочиями. Подобная
ситуация с “двойственной правосубъектностью”
ведет к серьезной путанице на практике,
к необоснованной подмене муниципальных
образований их органами, а следовательно,
к ограниченному восприятию права на местное
самоуправление.
6. Основной закон ФРГ
исходит из двухуровневой территориальной
организации коммунального самоуправления
в землях (исключение составляют
города-земли): территориальные корпорации
первого уровня - общины; территориальные
корпорации второго уровня - районы
(уезды). Причем приоритет в разграничении
компетенции отдается первому
уровню: районы (уезды) осуществляют
местное самоуправление только
в рамках отведенной им законом
компетенции. Принципы разграничения
статуса общин и их объединений
даны непосредственно в Основном
законе (ст. 28), конкретно же компетенция
“второго уровня” определяется
в законодательстве земель. Важной
особенностью районного (уездного)
самоуправления является двойственный
статус некоторых его органов,
которые одновременно выступают
низовыми органами непосредственного
государственного управления земли.
Таким образом, организационное
обособление общин и их объединений
(наделение статусом юридических
лиц публичного права) не означает
их полного отделения от государства.
В России же, до вступления в
действие 8 октября 2003 года новой редакции
Федерального закона “Об общих принципах
организации местного самоуправления
Российской Федерации”, вопросы территориальной
организации муниципальных образований
практически полностью были отнесены
к ведению субъектов Федерации (Федеральный
закон о местном самоуправлении в редакции
1995 года, ст. 5 и 13). Лишь как один из возможных
вариантов данный Федеральный закон допускал
вхождение одних муниципальных образований
в другие (ст. 6 п. 3), оставляя субъектам
Федерации для законодательного регулирования
все вопросы, связанные с разграничением
между муниципальными образованиями разных
уровней предметов ведения, объектов муниципальной
собственности и источников доходов местных
бюджетов.
7. Несмотря на единый
дуалистический подход к оценке
задач местного (коммунального) самоуправления,
в обеих странах существуют
различия в порядке их правового
оформления, в анализе их содержания.
Так, в России на федеральном
уровне закрепляется примерный
каталог “вопросов местного значения”,
в Германии же федеральный
законодатель исходит из принципа
“всеохватывающей компетенции”
общин, а значит, из отсутствия
необходимости перечисления их
предметов ведения. Вопросы ведения
местного сообщества, находящиеся
в ведении общин и их объединений,
традиционно подразделяются на
добровольные и обязательные (прямо
закрепленные за территориальными
корпорациями в федеральных или
земельных законах коммунальные
задачи). В России же, деление вопросов
местного значения на обязательные
и добровольные до сих пор
не получило ни теоретической,
ни практической интерпретации,
хотя законодательная основа
для подобной классификации содержится
и в новой 2003 года, и старой 1995
года редакциях Федерального
закона “Об общих принципах
организации местного самоуправления
в Российской Федерации”: одни
вопросы находятся в ведении
муниципальных образовании, другие
могут быть ими приняты к рассмотрению
(ст. 6 п. 2 старой редакции, ч.2 ст. 14, ч. 3 ст.
15, ч. 2 ст. 16 новой редакции).
8. “Переданные государственные
полномочия” в соответствии с
немецкой теорией и практикой
также не однородны по своему
правовому значению. Соответственно
выделяются “обязательные задачи
с правом дачи указаний”, “задачи,
выполняемые по поручению государства”,
и “государственные задачи, осуществляемые
органом местного самоуправления
как органом непосредственного
государственного управления”. Первая
группа задач занимает промежуточное
положение между государственными
и коммунальными: в сущности, это
такие же обязательные коммунальные
задачи, только выполняемые “по
указанию” государства, т. е. они
подпадают под предметный (отраслевой)
государственный надзор. Если государство
отказывается от дачи указаний
территориальным корпорациям при
выполнении ими этих задач, то
они переходят в разряд обычных
обязательных коммунальных задач.
В последнем же случае речь
вовсе не идет о передаче
компетенции общинам или их
объединениям: полномочие возлагается
только на орган, который государство
как бы арендует у территориальной
корпорации для реализации своих
задач; при осуществлении переданного
полномочия орган рассматривается
как непосредственно входящий
в систему соответственно федерального
или земельного управления. “Задачи
по поручению” главным образом
передаются территориальным корпорациям
землями как субъектами Федерации,
в ведении которых в соответствии
с Основным законом ФРГ находится
исполнительная компетенция (ст. 83),
- поскольку исполнение федеральных
законов, по общему правилу, является
предметом собственного ведения
земель, то и порядок их осуществления
определяется землями (ст. 85 Основного
закона), т. е. земли решают вопрос
о передаче соответствующих исполнительных
полномочий на уровень общин
и их объединений. В то же
время содержащиеся в ст. 83 и
абз. 1 ст. 85 Основного закона оговорки
(“если иное не предусмотрено
настоящим Основным законом”, “если
иное не определено в федеральных
законах, принятых с согласия Бундесрата”)
допускают в порядке исключения непосредственную
передачу Федерацией управленческих задач
общинам и их объединениям. В российском
законодательстве передаваемые органам
местного самоуправления государственные
полномочия не разграничиваются по критерию
различных юридических последствий передачи.
Речь идет лишь о выделении федеральных
государственных полномочий, которые
передаются на основании федеральных
законов, и государственных полномочий
органов власти субъектов РФ, возлагаемых
региональными законами. Хотя в виду имеются
полномочия исполнительного характера,
это вовсе не означает, что основную роль
в передаче полномочий играют субъекты
РФ. В отличие от ФРГ, в России не действует
принцип презумпции исполнительной компетенции
субъектов Федерации. Соответственно
основная часть полномочий исполнительной
власти сосредоточена также на федеральном
уровне и передается вниз федеральными
законами. Несмотря на то, что по общему
правилу обязательные для исполнения
задачи возлагаются на местное (коммунальное)
самоуправление в обеих странах законом
(в Германии - формальным законом), существуют
и некоторые отступления от этого правила.
Однако эти “отступления” далеко не равнозначны.
Так, например, в отдельных землях Германии
(Шлезвиг-Гольштейн) задачи, выполняемые
в соответствии с указаниями государства,
могут быть переданы общинам постановлением
исполнительного органа государственной
власти, принятым на основе закона. В России
же законодательно установлено, что наделение
органов местного самоуправления отдельными
государственными полномочиями осуществляется
только федеральными законами и законами
субъектов (ст. 132 ч. 2 Конституции РФ, ст.
19 п. 1 Федерального закона о местном самоуправлении).
Таким образом, на органы местного самоуправления
возлагаются обязательные для исполнения
государственные полномочия, от которых
они не вправе отказаться. В то же время
в российской правовой теории и на практике
(в региональном законодательстве) достаточно
распространена позиция, согласно которой
передача государственных полномочий
органам местного самоуправления не исчерпывается
наделением и может быть произведена также
с учетом принципов добровольности и взаимности
на договорных началах.
9. Хотя в обеих странах
проводится разграничение между
правовым и отраслевым контролем
(надзором), налицо различия как
в организации государственной
контрольной (надзорной) деятельности
(в том числе связанные с
распределением полномочий в
этой сфере между Федерацией
и ее субъектами), так и в
ее формах и методах. Так, например,
в России до последнего времени
не получила развития такая
форма отраслевого контроля, как
“дача указаний”, наиболее распространенная
в Германии.
10. В Германии выработаны
многообразные формы правового
надзора за издаваемыми коммунами
в рамках их правотворческой
автономии актами, при этом речь
идет не только об уставах (как
в России), но и о положениях.
Наряду с “доведением до сведения”
органа правового надзора весьма
распространены такие формы надзора,
как “представление” и “утверждение”
акта местного самоуправления.
Заключение
В настоящее время Россия находится
в начале долгого и сложного пути формирования
новой модели местного самоуправления.
На современном этапе, в условиях
демократизации и реформирования общественной
жизни, действия новой Конституции в России
созданы реальные возможности для развития
современной модели организации местного
самоуправления. Но их реализация осложняется
неблагоприятной экономической ситуацией,
не устоявшейся системой российского
федерализма, ломкой культурных и гражданских
традиций, резкого изменения политической
ситуации и как следствие - отсутствием
«ощущения» стабильности непосредственного
участника формирования органов местного
самоуправления - населения.
Современная модель организации
местного самоуправления, представляется
как система внешних взаимоотношений
- между органами государственной власти
и органами местного самоуправления и
внутренних - между представительными
и исполнительными органами местного
самоуправления.
Модель современной организации
местного самоуправления имеет следующие
организационные формы для ее осуществления:
1. Путем референдума, выборов
и др. форм прямого волеизъявления
граждан;
2. Через выборные и
др. органы местного самоуправления;
3. Через территориальное
общественное самоуправление;
4. Через созданные союзы
и ассоциации органов местного
самоуправления и органы территориального
общественного самоуправления.
Новая современная модель при
всем многообразии территориальных и
организационных форм осуществления местного
самоуправления представляет единую систему
местного самоуправления и составляет
одну из основ конституционного строя
Российской Федерации.