Институт правопреемства в международном праве

В отношении общих положений  представляется важным подчеркнуть, что  в сферу регулирования Конвенции  входят также договоры, учреждающие  международные организации, и договоры, принятые в рамках международной  организации (ст. 4). Напротив, исключаются  из сферы регулирования, т.е. не затрагиваются  правопреемством, установленные договором  границы и права и обязательства, относящиеся к режиму границ (ст. 11) и иные территориальные режимы (ст. 12).

Текст Конвенции подразделяется на семь частей. Структура Конвенции  определяется выделением трех основных категорий правопреемства государств:

- правопреемство в отношении  части территории (часть II);

- новые независимые государства  (часть III);

- объединение и отделение  государств (часть IV).

Наиболее детальное развитие получила часть III, устанавливающая  режим правопреемства новых независимых  государств, т.е., бывших колоний. Именно эта часть Конвенции подверглась  наиболее жесткой критике и послужила  причиной продолжительного, почти двадцатилетнего, периода ожидания пятнадцати ратификационных  грамот, необходимых для ее вступления в силу. Достаточно отметить, что  общее правило правопреемства в  отношении этой категории устанавливает, что «новое независимое государство  не обязано сохранять в силе какой-либо договор или становиться его  участником в силу исключительно  того факта, что в момент правопреемства государств этот договор был в  силе в отношении территории, являющейся объектом правопреемства государств» (ст. 16). Таким образом, в Конвенции  наблюдается явная оппозиция  между регулированием правопреемства новых независимых государств и  других случаев правопреемства.

Применительно к правопреемству государств Центральной и Восточной  Европы, в частности государств, возникших на территории бывшего  СССР, наибольший интерес представляет анализ правового режима, устаковленного для отделения государств (ст. 34-37). Прежде всего, важно отметить, что  Конвенция 1978 г. не проводит четкого  различия между категориями «отделение»  и «разделение» государств. Так, ст. 34 устанавливает положения, относящиеся  к отделению части или частей территории государства, образующих одно или несколько государств, «независимо  от того, продолжает ли существовать государство-предшественник». Статья 35 содержит положения, относящиеся  непосредственно к случаю продолжения  существования государства после  отделения от него части или частей территории.

Что касается режима правопреемства для отделения, Конвенция устанавливает  общий принцип перехода договорных обязательств в сочетании с территориальным  принципом, хотя и с важными исключениями. Для договоров, находящихся в  силе на момент правопреемства государств, переход обязательств не применяется, если государства договорились об ином (пп. а п. 2 ст. 34 и пп. а п. 1 ст. 35) и если применение этого договора в отношении государства-преемника  несовместимо с объектом и целями этого договора или коренным образом  изменяет условия его действия (пп. б п. 2 ст. 34 и пп. б п. 1 ст. 35).

Схожий правовой режим  устанавливается для участия  в договорах, не находившихся в силе на момент правопреемства (ст. 36), и в  договорах, подписанных государством-предшественником под условием ратификации, принятия или утверждения (ст. 37). В обоих  случаях участие государства-преемника  исключается, если оно несовместимо с объектом и целями данного договора или коренным образом изменяет условия  его действия (п. 3 ст. 36 и п. 2 ст. 37) и если в соответствии с характером самого договора требуется согласие всех его участников (п. 4 ст. 36 и п. 3 ст. 37). В этом контексте трудно не согласиться с мнением, что общий  принцип перехода договорных обязательств при правопреемстве государств, как  он сформулирован в Конвенции, вступает в противоречие с ограничительными оговорками, что, в свою очередь, затрудняет его практическое применение. Более  того, эффективность общего принципа перехода договорных обязательств значительно  снижается ввиду того, что согласно Конвенции за государствами сохраняется  право прийти к иному соглашению.

3 Венская конвенция  о правопреемстве государств  в отношении государственной  собственности, государственных  архивов и государственных долгов 1983 г.

3.1 Общие положения

Венская конвенция 1983 г., как  и ее предшественница, касающаяся договоров, несет на себе отпечаток эпохи  антиколониального движения. Тот  факт, что она до сих пор не вступила в силу, служит подтверждением спорности ее практической ценности и несовершенства ее положений.

Структура Конвенции разработана  в зависимости от трех объектов регулирования:

- государственной собственности  (Часть II);

- государственных архивов  (Часть III);

- государственных долгов (Часть IV).

В свою очередь правовой режим  каждого из объектов регулирования  зависит от соответствующей категории  правопреемства. В отличие от Конвенции 1978 г. в Конвенции 1983 г. выделяется пять категорий правопреемства:

- передача части территории  государства;

- новое независимое государство,  объединение государств;

- отделение части или  частей территории государств;

- разделение государств.

В Конвенции 1983 г. четко прослеживается различие между «отделением» и «разделением». В соответствии с положениями  Конвенции, регулирующими переход  собственности, архивов и долгов, отделение происходит, когда часть  или части территории государства, продолжающего существовать, отделяются от него и образуют одно или несколько  государств- преемников, разделение же имеет место, когда при аналогичных  событиях государство-предшественник прекращает свое существование. Иными  словами, правовая оценка случаев отделения  или разделения государства зависит  от сохранения или прекращения международно-правовой личности государства- предшественника (ст. 17-18, 30-31, 40-41).

3.2 Правопреемство  государств в отношении государственной  собственности

Часть II Конвенции 1983 г. регулирует правовой режим государственной  собственности. Структура этой части (раздел 1 «Введение», содержащий общие  положения, и раздел 2 «Положения, относящиеся  к определенным категориям правопреемства государств») воспроизводится в  последующих частях, касающихся государственных  архивов и государственных долгов.

Статья 8 устанавливает, что  «для целей статей настоящей Части, «государственная собственность государства-предшественника» означает имущество, права и интересы, которые на момент правопреемства государств принадлежали согласно внутреннему  праву государства-предшественника  этому государству». Можно выделить четыре основных элемента определения:

- во-первых, объектом регулирования  является государственная собственность,  следовательно, положения Конвенции  не затрагивают права собственности  физических и юридических лиц.  Помимо этого косвенного положения  о защите прав и обязательств  физических и юридических лиц,  существует прямое положение,  закрепленное в ст. 6;

- во-вторых, речь идет о  государственной собственности  государства-предшественника. Тем  самым из сферы регулирования  исключается собственность иных  государств. И вновь, это косвенное  положение дублируется прямым  указанием на отсутствие последствий  правопреемства государств для  собственности третьего государства,  установленным в ст. 12;

- в-третьих, государственная  собственность определяется в  довольно широкой формулировке, охватывающей «имущество, права  и интересы»;

- в-четвертых, критерием  определения государственной собственности  служит внутреннее право государства-предшественника.

Следует рассмотреть ряд  других общих положений данной части  Конвенции, без которых концепция  правопреемства в отношении государственной  собственности была бы неполной, в  частности, статьи о сфере применения, последствиях перехода и дате перехода воспроизведены дословно для каждого  из трех объектов правопреемства. Например, согласно ст. 10 дата перехода государственной  собственности совпадает с моментом правопреемства, тем не менее, за государствами  сохраняется право разрешить  этот вопрос в договоре или передать его на рассмотрение соответствующему международному органу. Также необходимо упомянуть положение ст. 11, предусматривающее  переход государственной собственности  без компенсации.

Несмотря на то что авторы Конвенции стремились провести четкую границу между категориями отделения  и разделения государств, некоторая  неясность практического критерия разграничения между этими понятиями  присутствует в режиме распределения  объектов правопреемства, почти идентичном в обоих случаях. Если обратиться к соответствующим ст. 17 и 18, регулирующим правопреемство в отношении государственной  собственности, единственное различие касается перехода недвижимой государственной  собственности, находящейся за пределами  территории государства-предшественника.

И при отделении, и при  разделении государств правовой режим  перехода государственной собственности  основывается на территориальном принципе в сочетании с принципом справедливости. Территориальный принцип применяется  при правопреемстве в отношении  недвижимой государственной собственности, находящейся на территории государства-предшественника, и движимой государственной собственности, связанной с деятельностью на данной территории. Принцип справедливости действует при распределении  движимой собственности, не связанной  с деятельностью на данной территории, и в случае разделения государства  при разделении недвижимой собственности, находящейся за его пределами. В  последнем случае этот принцип выступает  не только в качестве уравновешивающего  территориальный принцип, но и в  качестве нормы позитивного права. Принцип справедливости также применяется  при разрешении вопроса о компенсации.

Если территориальный  принцип распределения не вызывает возражений ввиду неоспоримой логики и устойчивого практического  применения, принцип справедливости подвергается заслуженной критике  по причине его абстрактного характера. При выработке Конвенции неоднократно подчеркивалась необходимость введения объективных критериев его применения. К ним можно было бы отнести: площадь  территории, численность населения, наличие природных ресурсов, национальный доход, жизнеспособность территории.

Также следует обратить внимание на отсутствие положений о связи  между переходом государственной  собственности и долговых обязательств, тем более что в статьях, касающихся государственных долгов, такая связь  установлена.

3.3 Правопреемство  государств в отношении государственных  архивов

Часть III Конвенции о правопреемстве государств в отношении государственной  собственности, государственных архивов  и государственных долгов 1983 г. регулирует правопреемство государств в отношении  государственных архивов. Статья 20 определяет «государственные архивы государства-предшественника» как совокупность документов любой  давности и рода, произведенных или  приобретенных государством-предшественником в ходе его деятельности, которые  на момент правопреемства государств принадлежали государству-предшественнику  согласно его внутреннему праву  и хранились им непосредственно  или под его контролем в  качестве архивов для различных  целей.

Как и в определении  государственной собственности, можно  выделить четыре основные характеристики понятия «государственные архивы»:

- во-первых, речь идет только  о государственных архивах;

- во-вторых, о государственных  архивах государства-предшественника,  исключая из объекта правопреемства  любой иной вид архивов;

- в-третьих, под архивами  подразумевается «совокупность  документов любой давности и  рода», что предполагает широкий  перечень объектов и многообразие  классификаций. Хотя письменные  источники остаются основной  формой материализации государственных  архивов, архивными документами  также могут быть признаны  гравюры, рисунки, планы и иные  предметы. Критерием оценки выступает  «хранение в качестве архивов». В этом контексте возникает  проблема разграничения понятий  «государственные архивы» и «предметы  искусства, представляющие культурную  и историческую ценность». Несмотря  на то что, по мнению Комиссии  международного права ООН, переход  последних должен регулироваться  нормами о правопреемстве в  отношении государственной собственности  или рассматриваться как реституция  или передача, а не как правопреемство, примеры из практики государств  свидетельствуют о том, что  один и тот же объект может  одновременно признаваться архивным  документом и предметом искусства;

- в-четвертых, факт принадлежности  государственных архивов государству-предшественнику  определяется его внутренним  правом.

Среди общих положений  части III, формирующих концептуальную основу режима государственных архивов, важно выделить ст. 23 о переходе государственных  архивов без компенсации по аналогии с соответствующей статьей относительно перехода государственной собственности. Как явствует из текста Конвенции, конфигурация архивов как одного из видов движимой собственности предопределяет идентичность регулирования правопреемства в  отношении этих двух объектов. Тем  не менее ряд конвенционных норм указывает на специфику государственных  архивов, в частности, принцип неделимости  архивных фондов, закрепленный в ст. 25. Выраженный как «сохранение целостности  государственных архивов», этот принцип  выступает в качестве защитительной  оговорки для перехода архивных документов в различных случаях правопреемства. Значение принципа неделимости неоспоримо, но ввиду отсутствия детального толкования его практическое применение может  повлечь серьезные затруднения, связанные, например, с передачей  предметов, не поддающихся воспроизведению  и представляющих интерес для  нескольких государств-преемников.

Очевидно, что принцип  неделимости архивов порождает  конфликты при отделении и  особенно при разделении государств. Так, например, данный принцип может  противопоставляться другим принципам  распределения архивов при разделении государства: функциональному принципу (переходу архивов, необходимых для  «нормального управления территорией», согласно пп. а п. 1 ст. 31), территориальному принципу (переходу архивов, имеющих  непосредственное отношение к территории данного государства-преемника, согласно пп. б п. 1 ст. 31) или принципу справедливого  распределения, предусмотренному в  п. 2 ст. 31.