Художественные приемы современной слоганистики

Выделение «женской прозы» в контексте современной литературы обусловлено несколькими факторами: автор – женщина, центральная героиня – женщина, проблематика так или иначе связана с женской судьбой. Немаловажную роль играет и взгляд на окружающую действительность с женской точки зрения, с учетом особенностей женской психологии. «Женская проза» официально была признана литературным явлением в конце ХХ века и сегодня выделяется как устойчивый феномен отечественной литературы. Творчество писательниц анализируется, публикуются спецальные исследования, рассматривающие различные аспекты женской прозы, проходят дискуссии, собираются конференции. Явление исследуется филологами, историками и социологами. Решаются вопросы о том, существуют ли особые женская эстетика, женский язык, женская способность письма. Но, в основном, исследователи приходят к выводу о том, что в «женской прозе» происходят те же самые процессы, что и в остальной литературе, процессы, направленные на поиск новых отношений в искусстве и новых приемов их фиксации. Сегодняшний расцвет женской прозы свидетельствует о том, что литература в стране есть и будет: «Почему возникновение женской прозы... противоречит концу литературы? Потому что женщина никогда не идет на нежилое место. В женской генетической программе не заложено быть расходным материалом эволюции. В экстремальной ситуации, когда мужчина обязан погибнуть, женщина обязана выжить».

Стоит отметить и то, что  отдельной линией в раскрытии  проблемы отношений является тема мезальянса. Поэма «Цыганы» была написана А.С.Пушкиным в 1824 году, а опубликована – в 1827 году. Данное произведение является завершением спора с Байроном, который наметился в первой южной поэме Пушкина «Кавказский пленник».

Пребывая в Кишиневе, А.С.Пушкин несколько недель провел в цыганском  таборе. В «Цыганах» Пушкин осудил прихоть как слабость, как самодовольство и эгоизм. Алеко, утверждающий свободу  для себя среди нетронутых цивилизацией «естественных» людей в цыганском таборе, не терпит никаких ограничений этой свободы и тем самым становится деспотом по отношению к Земфире, а также молодому цыгану, ее любовнику. Алеко представлен в поэме А.С.Пушкиным в качестве преследуемого «законом» беглеца от цивилизации с ее «несвободой», героем последней из цикла «байронических» поэм автора, в которой до предела сгущены все (и без того заведомо неразрешимые) проблемы, какие ставит этот жанр. Алеко хочет стать частью «дикого», естественного мира. Когда цыганка Земфира находит его среди пустынной степи, он следует за нею в табор, чтобы стать цыганом. Цыгане не против этого, поскольку их воля не знает запрета (здесь цепи предназначены исключительно для медведя), как не знает и постоянства. Мудрый старик, отец Земфиры, объясняет это новичку («...не всегда мила свобода/ Тому, кто к неге приучен») [59, c. 34]. Но все-таки Алеко согласен со всеми этими условиями: он любит Земфиру, желает быть всегда с ней и стать «вольным жителем мира», как «птичка Божия» не знать заботы и труда. К сожалению, он не догадывается о том, что цыгане свободны до конца; что при всей своей страстности они не ведают продолжительной, жаркой страсти, а значит, не знают и верности; что ему нужна свобода от чужого диктата, но он никогда не признает чужую свободу от себя самого, а также свободу Земфиры любить того, кого она захочет.

Пространствовав с любимой Земфирой два года, Алеко однажды услышал  ее песню, в которой звучал намек: «Старый муж, грозный муж <...> Я другого люблю...» [59, c. 55]. Это было саморазоблачением, которое сочетало последовательно-свободный ответ Земфиры: «ты сердиться волен» [59, c. 45].

Земфира, в свою очередь, представлена в поэме молодой придунайской цыганкой, полюбившей русского полудобровольного изгнанника Алеко и приведшей его в табор. Земфира принципиально отличается от всех остальных героинь «байронических» поэм А.С.Пушкина. В результате встречи с чужим культурно-историческим опытом она не меняется сама и не меняет своего избранника, «русского европейца». Какой читатель встречает Земфиру в начале поэмы – вольной, страстной, беспечной, – именно такой провожает в могилу, когда двухлетняя связь с Алеко ей изрядно надоела, она открыто предпочитает ему цыгана, вследствие чего гибнет от кинжала русского ревнивца [59, c. 44].

Земфира призвана олицетворять исключительно  неизменное беззаконие, изменчивую беспечность  «дикой» свободы. Алеко является «изгнанником перелетным, он «гнезда  надежного не знал и ни к чему не привыкал». Земфира, в свою очередь, отдает предпочтение комфортному образу жизни, в которой присутствуют «огромные палаты», «разноцветные ковры», «игры, шумные пиры». Алеко глубоко убежден в том, что «где нет любви, там нет веселий», однако Земфира отличается легкомыслием, что говорит об отличиях между характерами молодых людей. Наличие   явления   мезальянса в исследуемом литературном произведении подтверждает также осуждение старого цыгана, которое он произносит Алеко после смерти своей дочери и ее любовника:

Оставь нас, гордый человек!

Мы дики, нет у нас  законов,

Мы не терзаем, не казним,

Не нужно крови нам  и стонов;

Но жить с убийцей  не хотим.

Ты не рожден для дикой  доли,

Ты для себя лишь хочешь воли... [59, c. 78]

Таким образом, отношения между  Земфирой, которая «привыкла к резвой воле» и Алеко, который, в свою очередь, хотел стать цыганом, был готов идти за молодой цыганкой всюду и которого угнетала «неволя душных городов», где «люди, в кучах за оградой, не дышут утренней прохладой, ни вешним запахом лугов; любви стыдятся, мысли гонят, торгуют волею своей, главы пред идолами клонят и просят денег да цепей» [59, c. 89], нельзя было назвать гармоничными и основанными на равенстве.

Алеко, как человек светский и  образованный, воспринимает свободу  сквозь призму своего цивилизованного воспитания, а Земфире, живущей в своем маленьком мирке, чужда цивилизация. Она живет по законам диким, поступает по велению сердца, ей чужды законы общества, представителем которого и является Алеко. Здесь мы наблюдаем столкновение двух социально разных личностей, для которых понимание свободы является разным. Для Алеко измена Земфиры – это предательство по отношению к нему, для Земфиры жизнь с нелюбимым – предательство по отношению к себе самой и даже по отношению к Алеко. Полюбив когда-то, они так и не смогли понять ментальность друг друга, так и остались чужими и далекими друг другу. Алеко стремится к свободе, но законы общественные, привитые ему с детства, взяли верх над ним, вследствие чего он так и не смог понять «свободу» цыган. Вместе с тем кочевая жизнь не удовлетворяла интеллектуальные потребности Алеко, он начал томиться, а простота и непосредственность Земфиры начала раздражать его («Я диких песен не люблю»). Его непонимание отталкивает от него Земфиру, она влюбляется в цыгана, человека, близкого ей по духу. Совокупность всех перечисленных выше несоответствий между Алеко и Земфирой, и является мезальянсом, представленным А.С.Пушкиным в поэме «Цыганы».

Читая первую главу романа М. Ю.Лермонтова «Герой нашего времени», мы захвачены  драматической историей любви Печорина к черкешенке Бэле. Нельзя ответить однозначно, почему Печорин полюбил Бэлу, и любил ли он ее на самом деле. Может быть, он «от скуки» (как признается сам) выбрал ее, потому что надоело «кокетство светских барынь» [40, c. 34]. А возможно, Печорин ищет чего-то нового, доселе ему неведомого. Именно это он находит в сфере горцев, чье обаяние, смелость и гордость подчиняют себе главного героя. Он сам в минуту откровенности признается в том, что подражание чужому обычаю – страсть для него привычная.

В повести «Бэла» любовь Печорина к юной красавице является не капризом избалованного сердца, а попыткой вернуться в мир искренних чувств «детей природы» [40, c. 45]. Однако сделать это Печорин все-таки не смог, поскольку ему очень быстро надоела наивность и искренность Бэлы, вследствие чего он понял то, что «примитивность одной женщины надоедает также быстро, как и кокетство светских красавиц» Бэла является черкесской княжной, дочерью мирного князя и сестрой юного Азамата, который похищает ее для русского офицера Печорина. Именем Бэлы, как главной героини, названа первая повесть романа. Об этой женщине рассказывает  простодушный Максим Максимыч: «И точно, она была хороша:  высокая,  тоненькая,  глаза  черные,  как  у горной серны, так и заглядывали нам в душу» [40, c. 26].

Максим Максимыч сравнивает скакуна  с Бэлой. Это традиционный восточный  мотив – сопоставление лошади и женщины.  Печорин и сам  не знает, любит ли он Бэлу. Однако настоящая  любовь – это забота о том, кого любишь, волнение за другого, –  желание принести радость. Но, как мы видим, Печорин не умеет думать о Бэле, поскольку он занят собой и своими переживаниями, ему грустно, одиноко, он нуждается в любви молодого, чистого существа – и добивается этой любви. Печорин понимает, что разделяет его и Бэлу принадлежность к разным культурам, обычаям, разным религиям, то есть к разным человеческим мирам. И в разговоре с ней он воздействует на ее сознание, устраняя все преграды, обращается к той идее, которая лежит в ее воспитании и жизни. Печорин развивает здесь идею неизбежности судьбы: «ведь ты знаешь, что рано или поздно должна быть моею». Бэла, пораженная этой, как бы вновь открытой, но знакомой истиной, покоряется. Печорин стремится походить на горца в отношениях с Бэлой. Он хвалит ее красоту, дарит подарки, хитростью завоевывает ее доверие. Печорин играет, но делает это так искренне, что его игра становится реальностью. При этом он сам забывает о первоначальном намерении в отношении Бэлы, которая, в свою очередь,  полюбила по-настоящему. Бэла призналась в том, что «он часто ей грезился во сне, и что ни один мужчина никогда не производил на нее такого впечатления». Печорин не различает зла в выборе своих поступков. Похищение Бэлы, которое повлекло за собой гибель ее семьи, вовсе не осознается им как зло. Он разрушает судьбу и жизнь пленительной горянки. В предсмертных сценах она показана не просто как экзотическая красавица, а как красавица, а как существо, глубоко любящее Печорина. В свои последние минуты она задается не свойственными для нее вопросами о вере и душе, трогательно заботится о Григории Александровиче. Смерть ее не бессознательна, она умирает как глубоко думающий и чувствующий человек, осознавая свой близкий конец, но сохраняя при этом достоинство, ведь она – «княжеская дочь, а не раба». Умирая, мучаясь от боли, Бэла ни на минуту не забывает о Печорине, оставаясь преданной ему до последней минуты. Она печалится из-за того, что «она не христианка, и что на том свете душа ее никогда не встретится с душою Григория Александровича, и что иная женщина будет в раю его подругой» [40, c. 59].

 Живя одной любовью, Бэла  оказалась перед смертью гордой  женщиной, полной человеческого  достоинства. Ее душевная жизнь  ограничивалась только верой, и эту веру Бэла нарушила во имя любви, но перед смертью она победила свою любовь. На предложение Максима Максимыча окрестить ее, она ответила, что «умрет в той вере, в какой родилась». Именно таким образом состоялась своеобразная душевная победа Бэлы над Печориным.                                                                                                         

Образ девушки-горянки  вызван не только авторским желанием показать равнодушного губителя женских сердец. Женский  образ подчеркивает противоречивый душевный мир главного героя, выявляет мотивы поступков и побуждений Печорина. Изображение короткой жизни героини дает возможность читателю понять скрытые мотивы и ее поведения, ощутить психологический склад ее личности. Стоит вспомнить о том, что Бэла – горянка; в ней сохранились природная простота чувств, непосредственность любви, живое стремление к свободе, а также внутреннее достоинство. Будучи оскорбленной похищением, она замкнулась в себе, не отвечая на знаки внимания со стороны Печорина. Однако в ней постепенно начала пробуждаться любовь, и, как цельная натура, Бэла отдается ей со всей силой страсти. Автор обращает внимание на то, что «Григорий Александрович наряжал ее, как куколку, холил и лелеял; и  она у так похорошела, что  чудо;  с  лица  и  с  рук  сошел  загар,  румянец разыгрался  на  щеках…» [40, c. 45].  Однако, когда Бэла все-таки наскучила Печорину и он насытился любовью «дикарки», она смиряется со своей участью («Я его не принуждаю») и мечтает лишь о свободе, гордо говоря: «Я сама уйду: я не раба его, – я княжна, княжеская дочь!» [40, c. 126].

Традиционную ситуацию романтической  поэмы – «бегство» интеллектуального  героя в чуждое ему «простое»  общество – М.Ю.Лермонтов видоизменяет: нецивилизованная героиня насильно помещается в чуждую ей среду и испытывает на себе воздействие интеллектуального героя. Любовь на короткое время приносит им счастье, но в конечном итоге завершается гибелью героини. Любовная история построена на противоречиях в проявлении героями романа их чувств: пылкий Печорин («Послушай, милая, добрая Бэла!.. Ты видишь, как  я  тебя люблю; я все готов отдать, чтоб тебя  развеселить:  я  хочу,  чтоб  ты  была счастлива; а если ты снова будешь грустить, то  я  умру») – равнодушная Бэла, скучающий и охладевший Печорин – горячо любящая Бэла [40, c. 184].  Именно столкновение двух несходных миров, которое лежит в основе темы мезальянса в данном литературном произведении, заканчивается  трагически. Человек, наделенный более развитым сознанием, навязывает свою волю, однако его победа оборачивается нравственным поражением. В результате он смущается перед цельностью «простой» натуры и вынужден признать свою моральную вину. Исцеление его больной души оказывается мнимым.

Печорин Григорий Александрович является главным героем романа. Именно история его души есть главным компонентом содержания произведения: «История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она – следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление». Эта самая история разочарованной и гибнущей души Печорина изложена в исповедальных записках героя со всей беспощадностью самоанализа. Будучи одновременно и автором, и героем «журнала», Печорин бесстрашно говорит и об их идеальных порывах, и о темных сторонах своей души, и о противоречиях сознания. Однако этого мало для создания объемного образа; Лермонтов вводит в повествование других рассказчиков не «печоринского» типа – Максима Максимыча, странствующего офицера. Кроме того, в дневнике Печорина приведены и другие отзывы о нем, в частности, Веры, княжны Мери, Грушницкого, доктора Вернера. Все описания внешности героя главным образом направлены на отображение души (через лицо, глаза, фигуру и детали одежды).

Характер Печорина представлен  читателю с самого начала литературного  произведения и остается неизменным; духовно он не растет, но от эпизода  к эпизоду читатель все глубже погружается в психологию героя. Печорин постоянно испытывает «скуку», неудовлетворенность, чувствует над собой безличную власть судьбы, которая ставит предел его душевной деятельности, ведет его от катастрофы к катастрофе, угрожающей как самому герою («Тамань»), так и другим персонажам («Бэла», «Княжна Мери»).

Принимая жизнь как банальность, Печорин все-таки постоянно надеется на то, что очередное любовное приключение  освежит его чувства и обогатит его ум. Однако разъедающий, скептический разум Печорина уничтожает непосредственность чувств. Любовь к горянке Бэле и княгине Вере взаимна, но непродолжительна; влюбленность в «ундину» является безответной, а влюбленную в него княжну Мери Печорин не любит сам. В итоге власть над женщиной оказывается для него важнее, чем искренность чувства. Любовь превращается в игру, направляемую рассудком, и в конечном счете – в игру судьбами женщин, которые должны жертвовать собой, испытывать «преданность и страх» и тем доставлять «пищу нашей гордости». Герой тоже готов жертвовать собой (он пускается в опасное для его жизни приключение в «Тамани», стреляется с Грушницким, защищая честь Мери, рискуя, захватывает казака), но отказывается жертвовать своей свободой ради чужого счастья. Именно по этой причине он не способен к дружбе, вследствие чего он невольно и бессознательно становится эгоистом.