Тема дороги в произведениях русских писателей XVIII-XIX веков

В стихотворении «Выхожу один я на дорогу» образ пути тесно связан с образом вселенной: создаётся впечатление, что пространство расширяется, дорога эта уходит в бесконечность, связывается с идеей вечности.

Мотив странничества, пути, понимаемый не только как неприкаянность романтического героя-изгнанника («Листок», «Тучи»), но поиск цели жизни, её смысла, так и не открытого, не названного лирическим героем («И скучно, и грустно…», «Дума»).

Лермонтовское одиночество, проходя сквозь призму мотива дороги, теряет трагическую окрашенность вследствие поиска лирическим героем гармонии с вселенной.

Тема дороги в лирике Н. А. Некрасова. Н. А. Некрасов - самобытный певец народа. Он начал свой творческий путь стихотворением «В дороге» (1845), а поэмой о странствиях по Руси семи мужиков закончил.

«Бесконечная тянется дорога, и на ней, вслед промчавшейся тройке, с тоскою глядит красивая девушка, придорожный цветок, который сомнется под тяжелым, грубым колесом. Другая дорога, уходящая в зимний лес, и близ нее замерзающая женщина, для которой смерть - великое благословение. Опять бесконечная дорога тянется, та страшная, которую народ прозвал проторенной цепями, и по ней, под холодной луной, в мерзлой кибитке, спешит к своему изгнаннику-мужу русская женщина, от роскоши и неги в холод и проклятье» — так писал о творчестве Н. А. Некрасова русский поэт начала XX века К. Д. Бальмонт.

Когда Некрасов пытался писать биографию, его детские впечатления сопровождал образ дороги: «Сельцо Грешнево стоит на низовой Ярославско-Костромской дороге, называемой Сибирской, она же Владимирка; барский дом выходит на самую дорогу, и все, что по ней шло и ехало и было ведомо, начиная с почтовых троек и кончая арестантами, закованными в цепи, в сопровождении конвойных, было постоянной пищей нашего детского любопытства».

Грешневская дорога явилась для Некрасова «первым университетом», началом познания многошумной и беспокойной народной Руси:

У нас же дорога большая была:

Рабочего звания люди сновали

По ней без числа...

Под наши густые старинные вязы

На отдых тянуло усталых людей.

Ребята обступят: начнутся рассказы

Про Киев, про турку, про чудных зверей...

Случалось, тут целые дни пролетали, —

Что новый прохожий, тс новый рассказ...

С незапамятных времен дорога вошла в жизнь ярославско-костромского крестьянина. Суровая северная природа заставляла мужика проявлять особую изобретательность в борьбе за существование, труд на земле волей-неволей подкреплялся попутными ремеслами. Как перелетная птица, с наступлением зимних холодов, завершив крестьянскую полевую страду, собирался отходник в дальнюю дорогу. Всю зиму трудился он в городе: строил дома в Москве, Петербурге, других городах, катал валенки, гонял лошадей, работал ямщиком, продавал по селам и деревням нехитрый товар, подрядившись в коробейники. Когда же начинало припекать солнце по-весеннему, собирался крестьянин домой, звала к себе земля — основу своего существования он видел в труде пахаря-хлебороба.

В характере выросшего среди «бойкого народа» Некрасова с детских лет укоренился дух правдоискательства, который был присущ его землякам. Народный поэт тоже пошел по дороге «отходника», но только не в крестьянском, а в писательском качестве. А образ дороги объединил стихи его первого сборника.

Пронизывающий стихи образ дороги приобретает у Некрасова дополнительный, условный, метафорический смысл: он усиливает ощущение перемен в духовном мире крестьянина.

Мысль о духовном пробуждении народа, прежде всего крестьянства, неотвязно преследует поэта и проникает во все его произведения предреформенной поры. В стихотворении “Размышления у парадного подъезда” (1858 г.) поэт обращается к народу с вопросом, и в этом вопросе звучит и мольба, и призыв: “Ты проснешься ль, исполненный сил?” И опять перед нами возникает дорога:

...Постояв,

Развязали кошли пилигримы,

Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,

И пошли они, солнцем палимы,

Повторяя: Суди его Бог!

Разводя безнадежно руками,

И покуда я видеть их мог,

С непокрытыми шли головами...

В поэме «Кому на Руси жить хорошо» Некрасов показывает жизнь всей Руси через путешествие семи вольнообязанных мужиков по нескольким деревням. Горькая доля встретившихся на столбовой дороженьке временнообязанных мужиков и оказывается исходной причиной возникшего спора о счастье. Поспорив, семь крестьян отправляются в дальнюю дорогу по России в поисках счастья. Сюжет путешествия еще со времен Радищева, Пушкина и Гоголя стал привычным в литературе, но никогда путешествующие не были столь необычны. Двинувшиеся в путь некрасовские крестьяне — не традиционные странники-богомольцы. Они — символ тронувшейся с места, жаждущей перемен пореформенной народной России.

Дорога стоголосая

Гудит! Что море синее,

Смолкает, подымается

Народная молва.

Образ дороги в этом произведении не выходит на первый план. Это лишь связующая нить между отдельными пунктами путешествия.

Образ дороги здесь – традиционный символ жизненного пути. Это ярко видно на примере образа Гриши Добросклонова. Перед Гришей стоит вопрос, какой жизненный путь выбрать: «Одна просторная дорога - торная, страстей раба, по ней громадная, к соблазну жадная идет толпа», «Другая - тесная, дорога честная, по ней идут лишь души сильные, любвеобильные, на бой, на труд». Итог – «сманила Гришу узкая, извилистая тропочка». Он выбрал путь народного заступника, на котором «ему судьба пророчила путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку да Сибирь».

Не случайно XIX век стал революционным в развитии дорог. Революция заключалась в том, что изобретены были железные дороги.

Стихотворение Некрасова  «Железная дорога» воспроизводит картины строительства железной дороги между Петербургом и Москвой в 1842-1852 годах.

Все хорошо под сиянием лунным,

Всюду родимую Русь узнаю...

Быстро лечу я по рельсам чугунным,

Думаю думу свою

 В эпиграфе к произведению любознательный мальчик Ваня спрашивает о том, кто строил железную дорогу, по которой они едут. По словам генерала - папаши, строил её граф Клейнмихель.  

Царь-голод согнал народ на строительство дороги («В мире есть царь: этот царь беспощаден, Голод названье ему»). «Он-то согнал сюда массы народные»).  Образы рабочих, погибших на строительстве дороги («А по бокам-то всё косточки русские. Сколько их? Ванечка, знаешь ли ты?»). Некрасов показывает толпы мертвецов, которые погибли на строительстве дороги, так как были обречены на нечеловеческий, тяжёлый труд: «Мы надрывались под зноем, под холодом».

С одной стороны, труд предстаёт как небывалое страдание, но с другой стороны тягчайшим трудом миллионов создавались все блага на земле. Народ осознает свой трудовой подвиг, рабочие называют себя «Божьими ратниками». Измученный, изнемождённый народ обречен на каторжный труд, так как вынужден добывать себе хлеб, гонимый «царем-голодом». Этот народ, как великий труженик, по мнению Некрасова, заслуживает всеобщего уважения и восхищения.

В «Мертвых душах» Н. В. Гоголь ставил перед собой задачу показать всю Русь. Но показывает он лишь небольшой ее кусочек – уездный город и его окрестности. Основное действующее сословие – мелкопоместное дворянство. Здесь также связующей нитью между этапами повествования является дорога. Так, поэма «Мертвые души» начинается с описания дорожной брички; основное действие главного героя - путешествие. Ведь только через путешествующего героя, через его странствия можно было выполнить поставленную глобальную задачу: «объять всю Русь». Тема дороги, путешествия главного героя имеет в поэме несколько функций. Описания дороги, ведущей в то или иное поместье, предворяет описание самих помещиков, настраивает читателя на определенный лад.

В седьмой главе поэмы автор снова обращается к образу дороги, и здесь этот образ открывает лирическое отступление поэмы: «Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами видит наконец знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками...»

Далее Гоголь сравнивает два пути, избранных писателями. Один выбирает путь проторенный, на котором его ждет слава, почести, рукоплескания. «Великим всемирным поэтом именуют его, парящим высоко над всеми гениями мира...» Но «нет пощады у судьбы» для тех писателей, которые выбрали совсем иной путь: они дерзнули вызвать наружу все, «что ежеминутно пред очами и что не зрят равнодушные очи, - всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога...» В этом лирическом отступлении тема дороги вырастает до глубокого философского обобщения: выбора поприща, пути, призвания.

Дорога – это композиционный стержень произведения. Бричка Чичикова – символ однообразного кружения сбившейся с прямого пути души русского человека. А проселочные дороги, по которым эта бричка колесит, - не только реалистическая картина российского бездорожья, но и символ кривого пути национального развития. «Птица-тройка» и ее стремительный лет противопоставлена бричке Чичикова и ее однообразному кружению по бездорожью от одного помещика к другому. «Птица-тройка» - символ национальной стихии русской жизни, символ великого пути России в мировом масштабе. 

Но эта дорога – уже не жизнь одного человека, а судьба всего русского государства. Сама Русь воплощена в образе птицы-тройки, летящей в будущее: «Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета…Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься?.. и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа… летит мимо все, что ни есть на земле… и дают ей дорогу другие народы и государства».

В своих поэмах Н. В. Гоголь и Н. А. Некрасов решили обзорно показать жизнь всей Руси. В «Мертвых душах» тема дороги - основная философская тема, а все остальное повествование - лишь иллюстрация к тезису «дорога есть жизнь». Как и в «Мертвых душах», в поэме Некрасова тема дороги является связующей. В обоих произведениях образ дороги выполняет роль символа жизненного пути. «Песни о двух дорогах» в «Кому на Руси жить хорошо», бесспорно, перекликается по тематике с лирическим отступлением из поэмы Гоголя о выборе пути писателем. Некрасов, так же как и Гоголь, восхищается людьми, избравшими второй, более трудный путь. Однако Некрасов, поднимая острые, насущные проблемы в своем произведении, не придает теме дороги большого значения (в основном повествовании она является всего лишь композиционным приемом), Гоголь же, напротив, поднимается над жизненной суетой и показывает жизнь широко, обзорно, не вдаваясь в конкретику, именно как путь, как дорогу. В обеих поэмах тема дороги является связующей, стержневой, но для Некрасова важны судьбы людей, связанных дорогой, а для Гоголя важна дорога, связывающая все в жизни. В «Кому на Руси жить хорошо» тема дороги является художественным приемом, в «Мертвых душах» - главной темой, сутью произведения.

Дорога много значила для Н. В. Гоголя. Сам он говорил: «Теперь мне нужны дорога и путешествие: они одни восстанавливают меня». Мотив пути не только пронизывает всю поэму, но и переходит из художественного произведения в реальную жизнь, чтобы возвратиться в мир вымысла.

Н.В.Гоголь в «Авторской исповеди» писал: «Все, более чем когда-либо прежде, ныне чувствуют, что мир в дороге, а не у пристани, даже и не на ночлеге, не на временной станции или отдыхе. Все чего-то ищет, ищет уже не вне, а внутри себя».

Ещё одним характерным примером произведения, в котором мотив дороги выполняет композиционную роль, является повесть «Очарованный странник» Н.С.Лескова. Виднейший критик литературного народничества Н. К. Михайловский говорил об этом произведении: «В смысле богатства фабулы это, может быть, самое замечательное из произведений Лескова. Но в нём же особенно бросается в глаза отсутствие какого бы то ни было центра, так что фабулы в нём нет, а есть целый ряд фабул, нанизанных, как бусы на нитку, и каждая бусина сама по себе может быть очень удобно вынута, заменена другою, а можно и ещё сколько угодно бусин нанизать на ту же нитку». А соединяет эти «бусины» в одно единое целое дорога-судьба главного героя Ивана Северьяновича Флягина. Здесь тесно сплетаются символическая и композиционная роли мотива дороги. Если связующим звеном в «Мёртвых душах» и в «Кому на Руси жить хорошо» является сама дорога, то в «Очарованном страннике» - это жизненный путь, по которому, как по дороге, идет герой. Именно сложное метаморфическое сплетение ролей дороги обуславливает многогранное восприятие произведения.

Что собой представляло путешествие по дорогам России первой половины XIX века? Наиболее реалистичное описание есть в очерке Ивана Гончарова «На родине».

Написан он в 1887 году и начинается с воспоминаний о том, как писатель после окончания учебного курса в Московском университете возвращался на родину, в Симбирскую губернию. А случилось это осенью 1834 года: 
«...От Москвы до моей родины считается с лишком семьсот верст. На почтовых переменных лошадях, на перекладной тележке это стоило бы рублей полтораста ассигнациями (полвека назад иначе не считали) и потребовало бы пять дней времени. Заглянув в свой карман, я нашел, что этой суммы не хватает. Из присланных денег много ушло на новое платье у «лучшего портного», белье и прочие вещи. Хотелось явиться в провинцию столичным франтом. 
Ехать «на долгих», с каким-нибудь возвращающимся из Москвы на Волгу порожним ямщиком, значило бы вытерпеть одиннадцатидневную пытку. Я и терпел ее прежде, когда еще мальчиком езжал с братом на каникулы. 
Современный путешественник не поверит: одиннадцать дней ухлопать на семьсот верст! Железных и других быстрых сообщений, вроде malleposte (почтовая карета), не существовало - и я задумываюсь, как быть. 
Мне сказали, что есть какой-то дилижанс до Казани, а оттуда рукой подать до моей родины.

Газетных и никаких печатных объявлений не было: я узнал от кого-то случайно об этом сообщении и поспешил по данному адресу в контору дилижанса, в дальнюю от меня улицу. Конторы никакой не оказалось. На большом пустом дворе стояло несколько простых, обитых рогожей кибиток и одна большая бричка на двух длинных дрогах вместо рессор.