Смысл названия рассказа О. Генри "Дары волхвов"

В литературе XIX—XX вв. традиционная функция оглавления как некоего путе-водителя по тексту заметно ослабевает, хотя в некоторых жанрах приключенческой, детской литературы сохраняется в полной мере. Сама форма и семантика заглавий, входящих в оглавление, существенным образом меняется. Так, в романе А. Деблина «Берлин. Александерплац» наряду с сюжетными заглавиями «Франц Бибер-копф вступает в Берлин» (кн. 2, гл. 1)] встречаются заглавия «хронотопические» «Воскресе¬нье, 8 апреля 1928 г.» (кн. 5, гл. 7)], описательные [«Кто представляет на Алексе род человеческий» (кн. 4, гл. 1)], заглавия-комментарии, очень часто эмоциональные и ироничные [«Вот он какой, наш Франц Биберкопф! Под стать античным героям!» (кн. 2, гл. 6)] и т. д.

Оглавление, как и основной текст романа, конструируется писателем по прин¬ципу стилистического и жанрового коллажа: собственно авторский текст перемежает¬ся цитатами из Библии, строками из уличных песенок, газетным материалом, афориз¬мами, пословицами и поговорками. Особенности группировки заглавий [заглавие од¬ной главы, как правило, «подхватывается» и обыгрывается заглавием другой: «При¬оденешься —другим человеком станешь, и видишь все в ином свете» (кн. 6, гл. 6), «По-новому смотришь, по-новому и думаешь» (кн. 6, гл. 7)], включение в оглавление поэтических и библейских текстов, разбиваемых автором на строки, каждая из кото¬рых соответствует содержанию той или иной главы [«Вчера еще гордо сидел он в сед¬ле» (кн. 3, гл. 1), «А нынче сраженный лежит на земле» (кн. 3, гл. 2)] подчеркивают внутреннюю взаимосвязь и взаимообусловленность заглавий, что позволяет говорить об оглавлении как о своеобразном «микротексте», обладающем собственной семанти¬кой и образной структурой. Таким образом, оглавление функционирует и как «сюжет¬ный конспект» романа, и как относительно самостоятельное образно-смысловое един¬ство, обогащающее художественное целое и влияющее на его восприятие читателем.

Как уже неоднократно отмечалось, заглавие — это один из важнейших элемен¬тов смысловой и эстетической организации художественного текста. Именно поэтому выбор заглавия произведения оказывается для автора одной из труднейших творче¬ских задач. «Мы не подберем заглавия,— писал АН. Островский к соавтору НА Со¬ловьеву, — что это значит? Это значит, что идея пьесы не ясна; что сюжет не освещен как следует, что в нем трудно разобраться; что самое существование пьесы не оправ¬дано; зачем она написана, что нового хочет сказать автор»1.

Иногда (как в случае двух великих поэм — «Дон Жуана» Байрона и «Евгения Онегина» А.С. Пушкина) заглавие бывает найдено еще до того, как у автора оформил¬ся окончательный план произведения. Однако оно может стать и «последней точкой», которую ставит писатель, завершая свой труд. Механизм выбора заглавия, те мотивы, которыми руководствуется автор, отказываясь от тех или иных его вариантов, зафик¬сированы в одном из писем А. П. Чехова к редактору журнала «Русская мысль» В.М. Лаврову: «Ваша телеграмма, дорогой Вукол Михайлович, разбудила меня в три часа утра. Я думал, думал и ничего не надумал, а уже девять и пора послать ответ. «Рассказ моего пациента» — не годится безусловно: пахнет больницей. «Лакей» тоже не годит¬ся: не отвечает содержанию и грубо. Что же придумать? 1). В Петербурге. 2). Рассказ моего знакомого. Первое — скучно, а второе как будто длинно. Можно просто: «Рас¬сказ знакомого». Но дальше: 3). В восьмидесятые годы. Это претенциозно. 4). Без за¬главия. 5). Повесть без названия. 6). Рассказ неизвестного человека. Последнее, кажет¬ся, подходит»2.

На выбор заглавия автором влияют также многочисленные «посредники» между писателем и читателем: редакторы, издатели, цензоры. Произведенные ими замены (в том числе и заглавий) нередко вызывают справедливые нарекания писателей и читаю¬щей публики. Так, одна из последних повестей И.С. Тургенева, в которой автор опи¬сывал «посмертную любовь» — страсть героя к умершей актрисе, носила в рукописи название «После смерти». Однако редактор «Вестника Европы» М.М. Стасюлевич (для этого журнала предназначалась повесть) нашел авторское название слишком мрачным. В журнальном варианте повесть была озаглавлена по имени главной герои¬ни — «Клара Милич», что возмутило П.В. Анненкова, писавшего Тургеневу: «Него¬дую на Стасюлевича за перемену заглавия Вашей повести. Глупее этого ничего сде¬лать нельзя. Не подумал, осел, что именные заглавия выражают намерения автора представить тот или иной тип, а тут не в типе дело, а в редком и замечательном пси¬хическом явлении»1.

Размышляя над выбором заглавия, автор не может не учитывать и особенности своего потенциального адресата, которому, собственно, и предназначено его произ¬ведение. «С заглавия начинается процесс читательского восприятия. Оно как бы за¬вершает отчуждение сочинения от создателя, начиная... его путь к публике» . При этом роль заглавия в разных читательских кругах оказывается неодинаковой. Если для образованного читателя решающим фактором в выборе книги для чтения является имя автора, то для потребителя массовой литературы главным ориентиром в море печат¬ной продукции становится именно название произведения. НА. Рубакин в своих «Вос¬поминаниях» так характеризует читателя «низовой литературы» прошлого века: «...они долго роются в каталоге и ищут заглавия пострашнее и позамысловатее («Пол¬ны руки роз, золота и крови», «С брачной постели на эшафот», «Три рода любви» и т. д.)» . На книжном рынке заглавие выступает как посредник в общении между автором и его читателем. По словам С.Д. Кржижановского, заглавие можно в определенном смысле уподобить «вывеске», чье назначение — не только «задеть глаз», «войти в вос¬приятие человека», но и «превратить этого человека в покупателя»4. От того, насколь¬ко удачно бывает выбрано заглавие, часто зависит судьба произведения.