Славянофилы и западники

Введение

Раскол русской мысли  на западников и славянофилов произошел  на рубеже 30-х и 40-х годов ХIX века. Это было время, когда русская политическая и философская мысль только-только зарождалась. В определенном смысле можно сказать, что идейный спор западников и славянофилов, случившийся в самом начале русской мысли, предопределил все ее дальнейшее развитие.

А.И. Герцен отмечал, что по возвращении летом 1842 года из Новгорода  в Москву он застал славянофилов и  их порицателей, разделенных на два  «стана». О славянофилах и их противниках  как о двух литературных «партиях», стоящих к 1843 году «как два лагеря друг против друга, каждый со своими шпагами», писал в своих мемуарах и П.В. Анненков.

В 1871 году вышла книга  Н. Данилевского «Россия и Европа», которая позднее стала своего рода «Новым заветом» противников западничества. Автор исходил из теории культурно-исторических типов. Согласно этой теории, славянский культурно-исторический тип не связан ни с каким европейским, и им не сойтись вовек. Главной ошибкой западничества, по мнению Данилевского, было принятие европейского культурно-исторического типа с его ценностями за общечеловеческий тип с общечеловеческими ценностями и соотнесение их со специфическими национально-русскими.

О новом

Западнический кружок появился несколько позднее славянофильского, около 1841 г. Группировался он вокруг профессора Московского университета Т.Н. Грановского. В него входили: К.Д. Кавелин, Л.Н. Кудрявцев, Н.Х. Кетчер, Е.Ф. Корш, В.П. Боткин, А.И. Герцен, М.Н. Катков, Н.И. Крылов, Н.Ф. Павлов и ряд других представителей московского образованного общества.

Недостаток оригинальности философской мысли западников не мешал им играть важную и весьма позитивную роль в общественной жизни  Москвы 40-х гг. Современники неоднократно отмечали благотворное воздействие, которое  оказывали на студентов московского  университета молодые профессора, входившие  в западнический кружок. Широкую  популярность Грановскому и его  единомышленникам принесла проповедь  гуманистических идей, с энтузиазмом  встречаемая обществом.

Главными представителями  западничества были Белинский и  Грановский; органами – «Отечественные записки» и «Современник»; источниками  – немецкая философия и французский  социализм.

Всех западников объединяло то, что во главу угла ставился человек, причем вне связи с Богом. Человек  — как некое социокультурное  или же психологическое явление. При этом они подчеркивали сложность  и глубину человеческой психологии. В этом основное отличие западников от славянофилов, которые ставили Бога и православие в центре своей философии.

Тогдашние западники еще  не были оторваны от религии, для многих из них она была волнующим вопросом, правда, скорее личного, а не историософского  порядка. В отходе от религиозного понимания  истории и образовалась развилка, отделявшая их от славянофилов.

Из всей системы западноевропейских ценностей, западники по существу хотели взять только ориентацию на разум, науку, рациональное осмысление мира. Западники  также считали, что Россия не должна слепо копировать западноевропейский опыт. Взяв у Западной Европы ее основные достижения, Россия не повторит отрицательных  сторон западноевропейской практики и  явит миру более высокие, более совершенные  образцы социальной и духовной жизни.

Очень много споров вызывала западническая трактовка отечественной истории. По их мнению, вплоть до петровской реформы, Россия не принимала участия во всемирной истории, по сути, находилась на обочине исторического развития человечества. Лишь Петр I своим могучим усилием буквально втолкнул ее в этот процесс. Со времени петровских преобразований Россия получила значение субъекта всемирно-исторического развития и вместе с тем обрела способность превзойти народы Западной Европы.

 «Ты не можешь себе вообразить, – писал Грановский Станкевичу в ноябре 1839 г., – какая у этих людей философия. Главные их положения: Запад сгнил и от него уже не может быть и ничего; русская история испорчена Петром – мы оторваны насильственно от родного исторического основания и живем наудачу; единственная выгода нашей совместной жизни состоит в возможности беспристрастно наблюдать чужую историю».1

О старом

Славянофилы верили в мировоззренческое  отличие русского пути от рационального  западного, ощущали Православие  как определяющую координату российского жизненного уклада, призывали развивать свои дары, а не копировать чужие.

Славянофильство, как самостоятельное  идейное течение впервые проявило себя в 1839 г. На одном из московских литературных вечеров Алексей Степанович Хомяков прочитал свою рукописную статью «О старом и новом», в которой  излагался ряд основополагающих славянофильских идей. Через некоторое  время Иван Васильевич Киреевский выступил с «Ответом А.С.Хомякову». Этот публичный обмен мыслями между двумя виднейшими идеологами славянофильства считается точкой отсчета истории кружка. Славянофилы, многие из которых были связаны друг с другом родственными связями, составили тесный дружеский круг, регулярно собиравшийся для обсуждения литературных, общественных и философских вопросов.

Сущность доктрины славянофилов заключалась в идее национального  единства всех русских людей в  лоне христианской церкви, без различия сословий и классов, в проповеди  смирения и покорности властям.

Славянофилы, кроме прочего, постарались поднять свой статус за счет того, что после 1848 года западники, пережив разочарование в буржуазном утопическом социализме, стали разрабатывать  идеи «русского общинного социализма». Славянофилы изначально утверждали, что в крестьянской общине сохранился дух подлинной народности, единства классовых интересов. При поверхностном  взгляде получалось, что западники  пришли отдать должное славянофилам. Но сходство это только кажущееся.

Для славянофилов община –  средство сохранения патриархальности, оплот против революционного брожения, в конечном счете, средство удержания  крестьянских масс в повиновении  помещикам, воспитания в них смирения. А для революционных демократов и народников община – это форма  перехода к социализму, прообраз будущего социалистического труда и общежития.

У славянофильских критиков были все основания заявить о  принципиальном несогласии с точкой зрения представителей демократического лагеря на общину. «Современник» отстаивал  принцип общинного землевладения  в интересах крестьянства, славянофильская  критика – в интересах помещиков. Чернышевский в общине видел залог  построения социализма («крестьянского социализма»), славянофилы – средство консервирования «самобытных», патриархальных отношений.

Славянофилы также не могли согласиться и с западнической трактовкой допетровской истории России. Они отстаивали принципиально иную концепцию, согласно которой Древняя Русь обладала гораздо более высоким потенциалом социального и духовного развития, нежели любое государство Западной Европы. Реализации этого потенциала на практике помешали петровские реформы, внесшие в русскую жизнь чуждые европейские элементы. Нормальное развитие России, с точки зрения славянофилов, было возможно лишь в случае возвращения ее к своим исконным, самобытным началам. При этом не было речи о восстановлении допетровских порядков, в призыве к чему неоднократно обвиняли славянофилов западники.

«Сделай одолжение, — писал  например, А.С. Хомяков А.И. Кошелеву в своем известном письме «О сельской общине», — отстрани всякую мысль  о том, будто возвращение к  старине сделалось нашею мечтою. Одно дело: советовать, чтобы корней не обрубать от дерева и чтобы залечить неосторожно сделанные надрубы, и другое дело: советовать оставить только корни и, так сказать, снова вколотить дерево в землю».

Влияние немецкой философии

Учение славянофилов несло  оттенок гуманитарности, что, впрочем, неудивительно, поскольку оно имело  двоякий источник: немецкая философия  и изучение начал русской славянской жизни – в религиозном, политическом, историческом и бытовом отношениях.

Однако немецкие авторы подготовили  почву для развития не одного только славянофильского направления философской мысли в России. Философской основой русского западничества являлось гегельянство. Всю систему своей аргументации члены кружка строили на нем. Восприятие западниками учения немецкого мыслителя, как вершины умственного прогресса человечества, явилось причиной того, что их идеям недоставало самостоятельности и оригинальности.

Н.А. Бердяев, знаток и исследователь  русской общественной мысли 40-х гг., так охарактеризовал отношение  западников и славянофилов к немецкой философии: «...Пора признать, что славянофилы  были лучшими европейцами, людьми более  культурными, чем многие, многие наши западники. Славянофилы творчески  преломили в нашем национальном духе то, что совершалось на вершинах европейской и мировой культуры. Лучше западников впитали в себя славянофилы европейскую философию, прошли через Шеллинга и Гегеля, – эти вершины европейской  мысли той эпохи... Значение славянофилов нужно искать... в том, что они  творчески пытались переработать Гегеля и Шеллинга, самостоятельно к ним отнеслись и сказали тем свое слово в развитии философской мысли».2

Деятели течений

Признанным лидером славянофильского кружка был Алексей Степанович Хомяков (1804-1860). Выходец из древнего и богатого дворянского рода с раннего детства воспитывался в православии.

Алексей Степанович считал, что в основе исторического развития Европы и России изначально лежали различные предпосылки. Запад вобрал в себя останки античной цивилизации, которые были пронизаны духом  рационализма и индивидуализма. Русский  же народ издревле жил общиной, для которой была характерна общность имуществ, братская взаимопомощь и терпимость.

Чрезвычайно существенны  были различия между Россией и  Западом в религиозной сфере. В католицизме Хомяков видел  в первую очередь господство иерархии. С его точки зрения западная церковь  превратилась в институт власти, что  в корне противоречило самому духу христианского вероучения.

По мнению славянофильского идеолога, русский народ был единственным, воспринявшим христианство во всей полноте  его вероучения. Православно-христианская цивилизация России, опирающаяся на общину, по мысли Хомякова, обладала колоссальным потенциалом развития. В то время, как Запад, сжигаемый изнутри огнем классовой и политической борьбы, шел прямиком к социальной катастрофе.

Наиболее замечательной  личностью среди западников был Тимофей Николаевич Грановский (1813 — 1855), что признавали и его оппоненты из славянофильского лагеря. Он был выходцем из среднепоместной дворянской семьи. Получил неплохое первоначальное образование и затем поступил на юридический факультет Московского университета, который закончил в 1835 г. После двухлетней командировки в Берлин, где он изучал историю и философию Гегеля, Грановский начал читать лекции по европейской истории в Московском университете.

Виссарион Григорьевич  Белинский (1811-1848) в молодости пережил страстное увлечение немецкой философией: эстетикой романтизма, идеями Шеллинга, Фихте, а несколько позднее – Гегеля. Однако верным гегельянцем критик был сравнительно недолго. Уже в начале 1840-х годов он резко критикует гегелевскую концепцию прогресса, утверждая, что «судьба субъекта, индивидуума, личности важнее судеб всего мира». Персонализм Белинского был неразрывно связан с его увлечением социалистическими идеалами. Идеал общественного строя, основанного «на правде и доблести», должен быть воплощен в реальность, прежде всего во имя суверенных прав личности, ее свободы от любых форм социального и политического угнетения.

Александр Иванович Герцен (1812-1870) в молодости испытал влияние Шеллинга, романтиков, французских просветителей (в особенности Вольтера) и социалистов. Влияние Гегеля, однако, наиболее отчетливо прослеживается в его работах философского характера. Будущее развитие человечества, по его убеждению, должно привести к революционному «снятию» антагонистических противоречий в обществе. На смену оторванным от реальной жизни научным и философским теориям придет научно-философское знание, неразрывно связанное с действительностью.

Среди общественных и культурных деятелей, считавших, что единственный приемлемый и возможный для России вариант развития – это путь западноевропейской цивилизации, были люди самых разных убеждений: либералы, радикалы, консерваторы. На протяжении жизни взгляды многих из них существенно менялись. Так, ведущие славянофилы И.В. Киреевский и К.С. Аксаков в молодые годы разделяли западнические идеалы (Аксаков был участником «западнического» кружка Станкевича, куда входили будущий  радикал Бакунин, либералы К.Д. Кавелин и Т.Н. Грановский и др.). Многие идеи позднего Герцена явно не вписываются в традиционный комплекс западнических представлений. Сложной была и духовная эволюция Чаадаева, безусловно, одного из наиболее ярких русских мыслителей-западников.

Распад кружков

В 1845 г. первые трещины раскололи  единство некогда монолитного западнического кружка. А.И. Герцен, мировоззрение которого эволюционировало в это время  в сторону материализма и атеизма, начал идейно расходиться с большей  частью западников, продолжавших оставаться на позициях гегельянства.

Летом 1845 г. в деревне Соколово, где снимала дачу семья Грановского, назревшие противоречия выявились во всей своей остроте. И.И. Панаев, бывший свидетелем Соколовских споров, вспоминал: «Раз вечером, когда мы все сидели на верхнем балконе дома, занимаемого Искандером (псевдоним А.И.Герцена), между ним и Грановским зашла речь о тех теоретических вопросах, до которых они вовсе не касались или касались только слегка, как бы боясь затронуть их... Слово за слово, спорящие разгорячились; Грановскому спор этот, по-видимому, был очень неприятен, старался прекратить его, но Искандер упорно продолжал его. Наконец Грановский, меняясь в лице, сухо сказал: «Довольно, что бы ты ни говорил, ты никогда не убедишь меня и не заставишь принять твоих взглядов... Есть черта, за которую я не хотел бы переходить. Мы дошли до этой черты». Искандер взглянул на Огарева грустно-иронически. Огарев печально покачал головою. Последовало неловкое молчание...».