Шпаргалка по "Древнерусской литературе"

1.Своеобразие древнерусской литературы. Древнерусская словесность  и византийская и западноевропейская средневековые литературы. Понятие Litteratura SLavia Orthodoxa.

Приступая к изучению древнерусской  литературы, необходимо учитывать ее специфические черты, отличные от литературы нового времени.

Характерной особенностью древнерусской  литературы является р у к о  п и с н ы й характер ее бытования и распространения (книгопечатание появилось лишь в 16 веке). При этом то или иное произведение существовало не в виде отдельной, самостоятельной рукописи, а входило в состав различных сборников, преследовавших определенные практические цели. «Все, что служит не ради пользы, а ради прикрасы, подлежит обвинению в суетности». Эти слова Василия Великого во многом определяли отношение древнерусского общества к произведениям письменности. Значение той или иной рукописной книги оценивалось с точки зрения ее практического назначения, полезности.

Другой особенностью нашей древней  литературы является а н о н  и м н о с т ь. Это было следствием религиознохристианского отношения феодального общества к человеку, и в частности к труду писателя, художника, зодчего. В лучшем случае нам известны имена отдельных авторов, «списателей» книг, которые скромно ставят свое имя либо в конце рукописи, либо на ее полях, либо (что гораздо реже) в заглавии произведения. При этом писатель не приминет снабдить свое имя такими оценочными эпитетами, как «худый», «недостойный», «многогрешный». В большинстве же случаев автор произведения предпочитает оставаться неизвестным, а порой и скрыться за авторитетным именем того или иного «отца церкви» — Иоанна Златоуста, Василия Великого и др.

Одной из характерных особенностей древнерусской литературы является ее связь с церковной и деловой  письменностью, с одной стороны, и устным поэтическим народным творчеством — с другой. Характер этих связей на каждом историческом этапе развития литературы и в отдельных ее памятниках был различным.

Однако чем шире и глубже литература использовала художественный опыт фольклора, тем ярче отражала она явления действительности, тем шире была сфера ее идеологического и художественного воздействия.

Характерная особенность древнерусской  литературы — и с т о р  и з м. Ее героями являются преимущественно  исторические лица, она почти  не допускает вымысла и строго следует факту. Даже многочисленные рассказы о «чудесах» — явлениях, кажущихся средневековому человеку сверхъестественными, не столько вымысел древнерусского писателя, сколько точные записи рассказов либо очевидцев, либо самих лиц, с которыми произошло «чудо». Ход и развитие исторических событий объясняется Божьим изволением, волей провидения. Однако, отбросив религиозную оболочку, современный читатель без труда обнаруживает ту живую историческую действительность, подлинным творцом которой был русский народ. Древнерусская литература, неразрывно связанная с историей развития Русского государства, русской народности, проникнута героическим и патриотическим пафосом.

Литература прославляет  моральную красоту русского человека, способного ради общего блага поступиться самым дорогим - жизнью. Она выражает глубокую веру в силу и конечное торжество добра, в способность человека возвысить свой дух и победить зло. Древнерусский писатель менее всего был склонен к беспристрастному изложению фактов, "добру и злу внимая равнодушно". Любой жанр древней литературы, будь то историческая повесть или сказание, житие или церковная проповедь, как правило, включает в себя значительные элементы публицистики. Касаясь преимущественно вопросов государственно-политических или моральных, писатель верит в силу слова, в силу убеждения. Он обращается не только к своим современникам, но и к далеким потомкам с призывом заботиться о том, чтобы славные деяния предков сохранились в памяти поколений и чтобы потомки не повторяли горестных ошибок своих дедов и прадедов.

Литература Древней  Руси выражала и защищала интересы верхов феодального общества. Однако она не могла не показать острой классовой борьбы, которая выливалась либо в форму открытых стихийных  восстаний, либо в формы типично средневековых религиозных ересей. В литературе ярко отразилась борьба прогрессивных и реакционных группировок внутри господствующего класса, каждая из которых искала опоры в народе. И поскольку прогрессивные силы феодального общества отражали интересы общегосударственные, а эти интересы совпадали с интересами народа, мы можем говорить о народности древнерусской литературы.

Древнерусская литература не менее традиционалистична, чем  античная литература или произведения так называемого классицизма. Но ее традиционализм, каноничность иные. Культура Древней Руси не знала риторики и поэтики. Книжники прибегали к разнообразным риторическим приемам: к анафорам, к синтаксическому параллелизму, к риторическим вопросам и восклицаниям. Но при этом они подражали текстам, унаследованным из византийской литературы, а вовсе не правилам, четко сформулированным в специальных руководствах.

Византийская литература в сравнении с древнерусской  обнаруживает больше различий, чем  в сопоставлении с литературами средневекового Запада.

Специфика древнерусской литературы и других православных славянских литератур  действительно связана с верой. Но не с вероисповедальными отличиями, а с особенным религиозным  отношением к слову: книжность, письменность и сама азбука были для православных славян сакральны. Западный мир, бывшие варварские племена и государства унаследовали культуру и ее язык — латынь — от павшей Римской империи. Но латынь в Западной Европе никогда не воспринимался только как сакральный язык. Латынь была и языком римской языческой литературы, унаследованной христианским Западом. Отношение к римским писателям дохристианской эпохи (прежде всего, к Вергилию и Горацию) в западном средневековом мире было различным — от восторженного приятия до полного отторжения. Но все же произведения древних авторов продолжали переписываться и читаться. Латынь была также и языком языческой философии, далеко не все творения которой отверг христианский Запад, и языком юриспруденции. На латинском языке в Средневековье создавались как церковные памятники, так и светские сочинения.

Совсем иной была судьба книжного языка у православных славян.

Средневековые славянские книжники почитали церковнославянский как священный язык и не могли  помыслить, что он должен служить  иным целям, кроме выражения богооткровенной истины христианства. Поэтому церковнославянский не мог стать языком художественной, светской литературы, поэтому письменность православных славян на протяжении столетий носила почти исключительно религиозный характер.

Известный филолог С.С. Аверинцев, разграничивая древнееврейскую письменность, представленную священными текстами (в христианской традиции корпус этих текстов был назван Ветхим Заветом), и древнегреческие сочинения, предложил называть религиозную книжность “словесностью”(отсюда и русская словеснось), оставив термин “литература” только за произведениями, подобными древнегреческим.

Принято считать, что  основная особенность литературы — это вымысел. Особенно отчетлива роль вымысла в повествовательных, сюжетных произведениях. Произведения с вымышленными сюжетами и персонажами существовали и в средневековой Европе (например рыцарские романы), и в Византии (например любовные романы). Но древнерусская литература вплоть до XVII столетия не знала вымышленных героев и сюжетов. Тем не менее, современному человеку, обладающему рационалистическим сознанием, чудеса, описанные в житиях святых, кажутся также вымыслом. Но и древнерусские книжники, и их читатели верили в описываемые события.

Для образованных византийцев “Александрия”  была развлекательным чтением, романом-сказкой. Они отличали роман о македонском царе от посвященных ему исторических сочинений и когда хотели узнать истину о походах Александра, то читали, например, его жизнеописание, принадлежащее древнегреческому историку Плутарху. Но древнерусские книжники отнеслись к “Александрии” по-иному: как к достоверному историческому источнику. Греческий роман на Руси был включен в состав исторических сочинений — хронографов.

Древнерусская литература до XVII в. не описывает любовных переживаний и как будто не знает самого понятия “любовь”. Она рассказывает либо о греховной “блудной страсти”, ведущей к гибели души, либо о добродетельном христианском браке (например, в “Повести о Петре и Февронии”).

Собственно светских жанров древнерусская  словесность до XVII столетия не знала. В ней не было ни любовной лирики, подобной поэзии миннезингеров и трубадуров в Западной Европе, ни повествований о подвигах и любовных приключениях, как рыцарские романы на Западе. Не было исторических сочинений, авторы которых предлагали собственные интерпретации, детальный анализ событий. Такие авторские исторические труды были распространены в Византии (сочинения Михаила Пселла, Никиты Хониата и др.). На Руси “авторские” истории появляются только в XVI в. (“История о великом князе Московском” Андрея Курбского) и широко распространяются в следующем столетии.

На Западе и в Византии один и  тот же материал, одни и те же сюжеты и мотивы могли быть описаны как  в сакральных, так и в мирских  текстах: о земной жизни Христа, о Богоматери и святых повествовали не только Евангелия и жития, но и поэмы и драматические сочинения. О жизни правителей, если они были причислены к лику святых, рассказывали и жития, и светские биографии.

На Руси было иначе. О Христе и  святых повествовали только священные тексты. Если о святом рассказывала летопись, то описание его жизни либо прямо заимствовалось из агиографии, либо было выдержано в агиографическом стиле. Когда древнерусские книжники описывали жизнь правителей, то под их пером она неизменно превращалась в житие: светской биографии древнерусская литература не знала вплоть до своего заката.

Древнерусская словесность  не знала комических, смеховых, пародийных произведений, хотя они существовали и на Западе, и в Византии.

SLAVIA ORTHODOXA — термин медиевистики, предложенный Рикардо Пиккио для обозначения культурно-языковых ситуаций у южно- и восточнославянских народов, исповедовавших православие в его византийской редакции. В церковно-книжной культуре S. O. глубоко почитался греческий язык и греческое религиозно-культурное начало, но при этом языком богослужения и Писания был церковнославянский язык. Народные литературные языки в ареале S. O. формировались под большим или меньшим воздействием церковнославянского языка

В ареале S. O. письменно-литературное развитие пошло по пути гибридизации церковнославянского и народного языка.

В произведениях  средневековой словесности церковнославянская и народная языковая стихии соединялись  и смешивались, при этом в разных жанрах и видах письменности смешение происходило в разной пропорции. "Удельный вес" церковнославянского компонента был максимальным в церковной письменности, средним — в летописях, еще меньшим (но не малым!) — в произведениях светской литературы (напр., в "Слове о полку Игореве") или в "низовой" литературе (напр., в русской бытовой прозе 17 в.), а также в деловой письменности (канцелярской и юридической).

В ареале S. O. все народные языки  находились под влиянием церковнославянского  языка (хотя и в разной мере). Взаимодействие народных языков с надэтническим "славенским" языком было основным процессом в истории становления литературной (нормированной) разновидности народного языка. Наибольшее влияние испытал русский литературный язык.

Теоретически  говоря, культурные последствия принятия Писания в чужом языке (латынь в Slavia Latina) или в своем языке (старославянский в S. O.) должны быть различны. Однако суждения о том, каковы эти следствия, прямо противоположны. Г. Г. Шпет и Г. П. Федотов считали дело святых Кирилла и Мефодия неосторожной ошибкой: перевод Писания заслонил оригинал, устранил неизбежность знания греческого языка (в отличие от Западной Европы, вынужденной знать латынь). Поэтому церковнославянский язык церкви, по мнению этих авторов, привел к отрыву православного славянства от классической культуры греческого языка.

Противоположного мнения придерживается большинство исследователей. Так, Г. В. Флоровский назвал безответственной гиперболой тезис о том, что Русь получила от Византии "только Библию", всего лишь "одну книгу". Перевод Библии — это всегда "сдвиг и подвиг" в народной судьбе, сам процесс перевода есть одновременно и "становление переводчика". Создание литургии и Библии на славянском языке было процессом выработки новой христианской духовности славян.

2.Типы произведений в древнерусской литературе. Проблема жанра. Религиозный, характер литературы.

Основными хранителями и переписчиками  книг в Древней Руси, как правило, были монахи, менее всего заинтересованные в хранении и переписке книг мирского (светского) содержания. И это во многом объясняет, почему подавляющее  большинство дошедших до нас произведений древнерусской письменности носит церковный характер.

Произведения древнерусской письменности разделялись на «мирские» и «духовные». Последние всячески поддерживались и распространялись, так как содержали  непреходящие ценности религиозной догматики, философии и этики, а первые, за исключением официальных юридических и исторических документов, объявлялись «суетными». Благодаря этому мы и представляем нашу древнюю литературу в большей степени церковной, чем она была на самом деле.

В древнерусской литературе такой  связи между разными видами книжности, которые ученые традиционно именуют жанрами, нет.

Специфическими особенностями  средневекового миросозерцания была обусловлена  система жанров древнерусской литературы, подчиненная практическим утилитарным целям — как нравственным, так и политическим.

Вместе с христианством Древняя  Русь приняла и ту систему жанров церковной письменности, которая  была разработана в Византии. Здесь  еще не было жанров в современном  литературоведческом понимании, а существовали каноны, закрепленные постановлениями вселенских соборов, преданием — традицией и уставом. Церковная литература была связана с ритуалом христианского культа, монастырского обихода. Ее значимость, авторитетность строилась на определенном иерархическом принципе. Верхнюю ступень занимали книги «священного писания». Вслед за ними шла гимнография и «слова», связанные с толкованиями «писания», разъяснениями смысла праздников. Такие «слова» обычно объединялись в сборники — «торжественники», Триоди цветные и постные. Затем следовали жития — рассказы о подвигах святых. Жития объединялись в сборники: Прологи (Синаксари), Четьи-Минеи(ежемесячные чтения), Патерики(общее название сборников дидактических новелл о подвигах христианских монахов, а также собраний их нравоучительных изречений.). Каждому типу героя: мученику, исповеднику, преподобному, столпнику, юродивому — соответствовал свой тип жития. Композиция жития, например, зависела от его употребления: богослужебная практика диктовала определенные условия его составителю, адресуя житие читателям и слушателям. Каждый жанр древнерусской литературы обладал устойчивой внутренней композиционной структурой, своим каноном и имел, как справедливо отмечал А. С. Орлов, «свой стилистический шаблон».