Развитие темы «маленького человека» в рассказах В.Шукшина 60-70х годах XX века

1.Развитие  темы «маленького человека» в  рассказах В.Шукшина 60-70х годах  XX века.

“Все, окружающее художника, должно быть объектом его исследования; для искоренения  человеческих пороков надо до конца  разобраться в их природе; люди должны знать всю правду, какой бы горькой  она ни была”.     Василий  Шукшин.

Изучение  творчества В. Шукшина — задача сложная. Искусство В.  Шукшина— писателя,  актера,  кинодраматурга  —  постоянно  рождает  споры,  научные дискуссии, которые далеко еще не закончены.

Время вносит свои  поправки,  требуя  уточнений  бытующих  мнений,  их дополнения или  пересмотра.  И  дело  не  только  в  критическом  поиске,  в динамике воззрении  и смене  концепции.  Дискуссии  эти  вводят  нас  в  круг важных теоретических проблем, для решения  которых требуется  основательность  исследования всего содержания творчества  В.  Шукшина  (концепция  народа  и личности, герой, эстетический идеал, вопросы жанра и стиля).

Широкий интерес читателей  и  зрителей  к  творчеству  В.  Шукшина  не ослабевает в наши дни.

  В  1960-е  гг.,  когда  в   литературной  периодике  появились   первые произведения писателя, критика  поспешила причислить его к  группе  писателей- «деревенщиков». На то были свои резоны:

  Шукшин действительно предпочитал  писать о деревне, первый сборник   его рассказов так  и   назывался  —  «Сельские   жители».  Однако  этнографические  приметы сельской жизни, внешность   людей  деревни,  пейзажные   зарисовки  не особенно  занимали  писателя  —  обо  всем  этом  если  и  заходила  речь  в рассказах, то лишь попутно,  бегло, вскользь. Почти не было  в них  поэтизации природы,  авторских  раздумчивых  отступлений,  любования  «ладом»  народной

жизни  —  всего  того,  что  привыкли  находить  читатели  в   произведениях  В.И.Белова, В.П.Астафьева, В.Г.Распутина, Е.И.Носова.  Писатель  сосредоточился  на  другом:  его  рассказы  являли  вереницу жизненных эпизодов, драматизированных  сценок,  внешне  напоминавших  ранние чеховские рассказы с их  не  натужностью,  краткостью  («короче  воробьиного носа»), стихией  беззлобного  смеха.  Персонажами  Шукшина  стали  обитатели сельской периферии, незнатные, не выбившиеся «в люди», — одним  словом,  те, кто  внешне,  по  своему  положению  вполне  соответствовали  знакомому   по литературе XIX века типу «маленького  человека».

Где брал материал для своих произведений писатель? Везде, где живут люди. Какой это материал, какие герои? Тот материал и те герои, которые  редко раньше попадали в сферу  искусства. И понадобилось, чтобы  явился из глубин народных крупный  талант, чтобы с любовью и уважением  рассказал о своих земляках простую, строгую правду. Полярность мнений, резкость оценок возникали, как ни странно, именно потому, что герой не выдуман. Когда герой представляет собой  реального человека, он не может  быть только нравственным или только безнравственным. А когда герой  выдуман в угоду кому-то, вот  здесь полная безнравственность. Не в этом ли, в непонимании творческой позиции Шукшина, кроется ошибочность  восприятия его героев? Ведь в них  прежде всего поражает непосредственность действия, логическая непредсказуемость  поступка: то неожиданно подвиг совершит, то вдруг сбежит из лагеря за три  месяца до окончания срока.

Сам Шукшин признавался: «Мне интереснее всего  исследовать характер человека-недогматика, человека, не посаженного на науку  поведения. Такой человек импульсивен, поддается порывам, а следовательно, крайне естественен. Но у него всегда разумная душа». Герои писателя действительно  импульсивны и крайне естественны. И поступают так они в силу внутренних нравственных понятий, может  ими самими еще не осознанных. У  них обостренная реакция на унижение человека человеком. Эта реакция  приобретает самые различные  формы, ведет иногда к самым неожиданным результатам. Обожгла боль от измены жены Серегу Безменова, и он отрубил себе два пальца («Беспалый»). Оскорбил очкарика в магазине хам продавец, и он впервые в жизни напился и попал в вытрезвитель («А поутру они проснулись...»).

В таких ситуациях герои Шукшина  могут даже покончить с собой («Сураз», «Жена мужа в Париж провожала»). Нет, не выдерживают они оскорблений, унижений, обиды. Обидели Сашку Ермолаева («Обида»): «несгибаемая» тетя-продавец нахамила. Ну и что? Бывает. Но герой  Шукшина не будет терпеть, а будет  доказывать, объяснять, прорываться  сквозь стенку равнодушия. И... схватится  за молоток. Или уйдет из больницы, как это сделал Ванька Тепляшин, как это сделал Шукшин («Кляуза»). Совершенно естественная реакция человека совестливого и доброго...

Нет, Шукшин не идеализирует своих странных, непутевых героев. Это вообще противоречит сущности писателя. Но в каждом из них он находит то, что близко ему самому. И вот, уже не разобрать, кто там взывает к человечности — писатель Шукшин или Ванька Тепляшин.

Шукшинский  герой, сталкиваясь с «узколобым гориллой», может в отчаянии сам  схватиться за молоток, чтобы доказать неправому свою правоту, и сам  Шукшин может сказать: «Тут надо сразу  бить табуреткой по голове — единственный способ сказать хаму, что он сделал нехорошо» («Боря»). Это чисто «шукшинская» коллизия, когда правда, совесть, честь  не могут доказать, что они —  это они. А хаму так легко, так  просто укорить совестливого человека. И все чаще столкновения героев Шукшина  становятся драматическими для них.

Первой  попыткой осмысления В. Шукшиным судеб  русского крестьянства на исторических изломах стал роман «Любавины». В  нем речь шла о начале 1920-х годов. Но главным героем, главным воплощением, сосредоточием русского национального  характера для Шукшина являлся  Степан Разин. Именно ему, его восстанию  посвящен второй и последний роман  Шукшина «Я пришел дать вам волю». Когда впервые заинтересовался  Шукшин этой личностью, сказать трудно. Но уже в сборнике «Сельские жители»  начинается разговор о нем. Был момент, когда писатель понял, что Степан Разин какими-то гранями своего характера  абсолютно современен, что он —  средоточие национальных особенностей русского народа. И это драгоценное  для себя открытие Шукшин хотел донести  до читателя. Сегодняшний человек  остро ощущает, как «сократилась дистанция между современностью и историей». Писатели, обращаясь  к событиям прошлого, изучают их с позиции людей XX столетия, ищут и находят те нравственные и духовные ценности, которые необходимы в наше время.

Характерная для рассказов Шукшина коллизия — столкновение “городского” и  “деревенского” — не столько выявляет социальные противоречия, сколько обнаруживает конфликтные отношения мечты  и реальности в жизни “маленького  человека”. Исследование этих отношений  и составляет содержание многих произведений писателя.

Русский человек в изображении Шукшина  — человек ищущий, задающий жизни  неожиданные, странные вопросы, любящий  удивляться и удивлять. Он не любит  иерархию — ту условную житейскую  “табель о рангах”, согласно которой  есть “знаменитые” герои и есть “скромные” труженики. Противясь этой иерархии, шукшинский герой может  быть трогательно-наивным, как в  рассказе “Чудик”, невероятным выдумщиком, как в “Миль пардон, мадам!”, или  агрессивным спорщиком, как в  рассказе “Срезал”. Такие качества, как послушание и смирение, редко  присутствуют у персонажей Шукшина. Скорее наоборот: им свойственны упрямство, своеволие, нелюбовь к пресному существованию, противление дистиллированному  здравомыслию. Они не могут жить, не “высовываясь”.

Шукшин  создал целую галерею запоминающихся персонажей, единых  в  том,что  все они демонстрируют разные  грани  русского  национального  характера.Этот характер проявляется  у Шукшина чаще  всего  в  ситуации  драматического конфликта  с  жизненными  обстоятельствами.  Шукшинский  герой,  живущий   в деревне и занятый привычной, по-деревенски монотонной работой,  не  может  и не хочет раствориться в сельском быту «без остатка».  Ему  страстно  хочется хоть  ненадолго  уйти  от  обыденности,  душа  его   жаждет   праздника,   а неспокойный разум взыскует «высшей» правды. Легко заметить, что при  внешней непохожести шукшинских «чудиков» на «высоких» героев-интеллектуалов  русской классики они, шукшинские «сельские  жители»,  так  же  не  хотят  ограничить жизнь «домашним кругом», их так же томит мечта о  жизни  яркой,  исполненной смысла. А поэтому их тянет за пределы родной околицы, их воображение  занято проблемами  отнюдь  не  районного  масштаба  (герой   рассказа   «Микроскоп» приобретает  дорогостоящий  предмет  в  надежде  найти   способ   борьбы   с

микробами; персонаж рассказа «Упорный» строит свой « перпетуум мобиле»).

Герои деревенской прозы Шукшина часто  относятся к известному литературному  типу «маленького человека». Классики русской литературы – Гоголь, Пушкин, Достоевский – не раз выводили в своих произведениях подобные типажи. Остался актуальным образ  и для деревенской прозы. При  типичности персонажей герои Шукшина  отличаются независимым взглядом на вещи, который чужд был Акакию Акакиевичу Гоголя или станционному смотрителю Пушкина. Мужики сразу чувствуют  неискренность, они не готовы подчиняться  выдуманным городским ценностям. Самобытные маленькие люди – вот что получилось у Шукшина.

“Срезал” - один из самых ярких и глубоких рассказов Шукшина. Центральным  персонажем рассказа Глебом Капустиным владеет “пламенная страсть” —  “срезать”, “осаживать” выходцев из деревни, добившихся жизненного успеха в городе. Из предыстории столкновения Глеба с “кандидатом” вы­ясняется, что недавно был повержен приехавший на побывку в деревню полковник, не сумевший вспомнить фамилию генерал- губернатора Москвы 1812 года. На этот раз жертвой Капустина становится филолог, обманутый внешней нелепостью вопросов Глеба, не сумевший понять смысла происходящего. Поначалу вопросы Капустина  кажутся гостю смешными, но скоро  весь комизм исчезает: для кандидата  это настоящий экзамен, а позже  столкновение перерастает в словесную  дуэль. В рассказе часто встречаются  слова “посмеялся”, “усмехнулся”, “расхохотался”. Однако смех в рассказе имеет мало общего с юмором: он то выражает снисходительность горожанина к “странностям” живущих в  деревне земляков, то становится проявлением  агрессивности, выявляет мстительность, жажду социального реванша, которая  владеет разумом Глеба.

Спорщики  принадлежат к разным культурным мирам, разным уровням социальной иерархии. В зависимости от личных пристрастий  и социального опыта читатели могут прочитать рассказ либо как бытовую притчу о том, как  “умный мужик” перехитрил “ученого барина”, либо как зарисовку о “жестоких  нравах” обитателей деревни. Иными  словами, он может либо принять сторону  Глеба, либо посочувствовать ни в  чем не повинному Константину  Ивановичу.

Однако  автор не разделяет ни той, ни другой позиции. Он не оправдывает персонажей, но и не осуждает их. Он лишь внешне безучастно подмечает обстоятельства их конфронтации. Так, на­пример, уже  в экспозиции рассказа сообщается о  нелепых подарках, привезенных гостями  в деревню: “электрический самовар, цветастый халат и деревянные ложки”. Замечено и то, как Константин Иванович “подкатил на такси”, и  то, как он с нарочитой “грустинкой” в голосе вспомнил детство, приглашая  мужиков к столу. С другой стороны, мы узнаем о том, как Глеб “мстительно  щурил глаза”, как, будто “опытный кулачный боец”, шел к дому Журавлевых (“несколько впереди остальных, руки в карманах”), как он, “видно было — подбирался к прыжку”.

Лишь  в финале автор сообщает нам о  чувствах присутствовавших при словесном  поединке мужиков: “Глеб... их по-прежнему неизменно удивлял. Восхищал даже. Хоть любви, положим, тут не было. Нет, любви  не было. Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил еще”. Так  рассказ и завершается: не нравоучением, но сожалением о недостатке такта  и участливого внимания людей друг к другу, о встрече, обернувшейся разрывом. “Простой” человек в изображении Шукшина оказы­вается совсем “непростым”, а деревенская жизнь — внутренне конфликтной, таящей за повседневной маетой нешуточные страсти.

Высоким порывам шукшинских героев, увы, не дано реализоваться в жизни, и  это придает воспроизведенным ситуациям  трагикомическую тональность. Однако ни анекдотические случаи, ни эксцентричное  поведение персонажей не мешают писателю разглядеть в них главное —  народную жажду справедливости, заботу о человеческом достоинстве, тягу к  наполненной смыслом жизни. Шукшинский герой часто не знает, куда себя деть, как и на что использовать собственную  душевную “широту”, он мается от собственной  бесполезности и бестолковости, он совестится, когда причиняет неудобство близким. Но именно это делает характеры  героев живыми и устраняет дистанцию  между читателем и персонажем: шукшинский герой безошибочно угадывается  как человек “свой”, “нашенский”.

В произведениях Шукшина важна  фигура рассказчика. Он сам и те, о ком он рассказывает, — люди общего опыта, общей биографии и  общего языка. А потому авторский  пафос, тональность его отношения  к изображаемому далеки как от сентиментального сочувствия, так и  от откровенного любования. Автор не идеализирует своих героев только потому, что они — “свои”, деревенские. Отношение к изображаемому в  рассказах Шукшина проявляется  по-чеховски сдержанно. Ни у одного из персонажей нет полноты обладания  правдой, и автор не стремится  к нравственному суду над ними. Ему важнее другое — выявить причины  не узнавания одним человеком  другого, причины взаимного непонимания  между людьми.

Любимые герои В. М. Шукшина — люди ищущие, творческие, трепетно относящиеся к  жизни. Большинство из них — "с  чудинкой", необычные, странные. Но их главное отличительное свойство состоит в том, что это художественные, артистичные натуры. Часто (вернее, почти всегда) их творчество не признают, смеются над ним, не понимая, что  в душе человека живет целый мир, просто он не умеет красиво выразить свои мысли и чувства. Мне кажется, что многих героев Шукшина можно  назвать творческими личностями, не признанными обществом. И это  несмотря на их бездарность. Звучит парадоксально. Действительно, зачем общество должно признавать бездарности? Но, если взглянуть  на проблему с другой стороны, часто  ведь люди даже не хотят заглянуть  в душу того, кто находится рядом  с ними, а душа эта мечтает о  самовыражении и понимании.

  Например, рассказ "Пьедестал". Бывший заключенный, а ныне  оформитель вывесок, плакатов  и афиш, Константин Смородин в  свободное время создает "холст", изображающий самоубийцу. А делает  он это, следуя завету своего  учителя, дяди Ивана: если тебе  нечего делать — складывай  песню. Или рисуй. Или играй  на балалайке. Словом, занимайся  хоть чем-нибудь. И Смородин занимается  своим холстом, занимается даже  с некоторой злостью и ожесточением. Он ждет визита известного  художника, который должен оценить  его картину, со страхом и  волнением. Читая рассказ, тоже  поневоле испытываешь волнение, хотя подсознательно уже знаешь, каков будет вердикт художника.  И как потом, после "приговора", Смородин ни утешает жену тем,  что пригласит других художников, более компетентных, становится  ясно, что и они тоже ничего  хорошего про картину не скажут. Но не это важно Шукшину.  То, как Смородин утешает свою  жену, и есть настоящее искусство  — искусство любви, доброты,  понимания. Смородин и сам не  понимает, насколько велик он  в этом, сколько душевных сил  таится в нем.