Публичная речь

Сообщение знаний более  направлено на логическое мышление слушателей и опирается в основном на рациональное начало в лекции, на строгость и  последовательность системы аргументов; однако новые знания значительно лучше усваиваются слушателями, если они преподносятся ярко, заинтересованно. Формировать же мировоззрение, воздействовать на умы и чувства слушателей без эмоций, страстной увлеченности и убежденности лектора просто невозможно. «...Без «человеческих эмоций»,— подчеркивал В.И. Ленин,— никогда не бывало, нет и быть не может, человеческого искания истины»[9].

Эмоциональное и рациональное начала заложены в самой человеческой природе, в языке, во всем окружении. И когда мы размышляем над подбором языковых средств для выражения своих мыслей, мы имеем в виду оба этих плана. И когда будем отбирать документы, факты, аргументы для доказательства выдвигаемых положений, мы будем думать не только о воздействии на умы наших слушателей, но и искать путь к их сердцам через эмоциональные каналы. И здесь громадную роль играет общая культурная и эмоциональная подготовленность лектора, его, если хотите, педагогические и актерские данные, в какой-то мере необходимые не только лектору, но и вообще любому человеку, который работает с массами, воспитывает людей, убеждает их. 

2.3 О качествах  правильной речи

К публичной речи предъявляются  требования не только правильности, но и чистоты. Однако, когда мы говорим  о чистоте речи лектора, то подразумеваем не «возможность засорения словами низкими...», а необходимость очищать ее от речевых штампов, канцеляризмов, от неоправданного использования иностранных слов, ненужных повторений, или плеоназмов и тавтологии, пустых слов-заполнителей, слов-паразитов.

Думается, что осторожнее всего следует подойти к вопросу  о «речевых штампах», так как все  остальное бесспорно и ощущается  как нарушение норм речи всяким образованным человеком.

Речевые штампы (клише) словарь  лингвистических терминов квалифицирует как «избитое, шаблонное, стереотипное выражение, механически воспроизводимое либо в типичных речевых и бытовых контекстах, либо в данном литературном направлении, диалекте и т.п.». Нет сомнения, что штампованная речь — антипод речи образной, яркой; речевые штампы скользят мимо эмоциональных центров, а иногда даже оскорбляют эстетическое чувство слушателей, вызывая раздражение и отвращение к сообщаемому независимо от его важности и новизны. Но отметим, что с «канцеляритом» борются много-много лет, воюют «и пером и топором», однако речевой штамп не только прочно угнездился в деловой и научной речи, но и достаточно глубоко проник в речь публицистическую, научно-популярную, встречается даже в художественной речи.

И специалисты от яростной борьбы со штампом перешли к анализу этого явления, выяснению причин его живучести. Лингвистическая и психологическая природа речевого штампа довольно проста и легко объяснима. Мы уже говорили, что слова в речи стремятся объединяться в словосочетания, своеобразные языковые блоки, конструкции, или модели. Это свойство речепроизводства помогает легче понимать и говорить как на родном, так и на иностранных языках. В кладовые долговременной памяти мы укладываем и слова, и словоблоки. Свойством нашей речевой памяти является, в частности и то, что она стремится превратить эти блоки в «железобетонные конструкции», т.е. в штампы — ведь в процессе речи чрезвычайно трудно подыскивать свежие, нестандартные словосочетания, гораздо легче конструировать речь из готовых блоков. Вот и течет речь без всякой индивидуальной окраски по радио, по телевидению, со страниц газет, журналов, с трибун и кафедр.

В определенных случаях  именно штампы помогают наиболее точно  и экономно передавать и воспроизводить информацию. В самом деле, облегчит ли нашу жизнь появление докладных записок, заявлений, распоряжений и прочего информационного материала в яркой индивидуально-языковой форме? Можно ли будет быстро ознакомиться с содержанием автореферата диссертации, если он будет написан не привычным «диссертабельным», а индивидуальным авторским языком? Об этом спорят лингвисты и психологи, не раз мы встречали на страницах «Литературной газеты» возражения против «наукообразного», тяжелого языка научных статей и диссертаций. Но ведь они пишутся для специалистов, владеющих этим «языком в языке».

Советский лингвист Г.О. Винокур подчеркивал, что в определенных условиях человек не может не употреблять  языковых штампов: «...Такова традиция, черпающая свои силы в некоторых  основных законах всякой социальной жизни, каждая сфера которой нуждается в терминированных выражениях для специфически присущих ей понятий... незаменимы на своем месте все эти расхожие штампы, вроде «придти к соглашению», «придти к убеждению», «во избежание», «налагать взыскание» и т.п. Все дело лишь в том, чтобы эти штампы действительно стояли там, где нужно»[59].

В какой же мере все  сказанное относится к речи лектора, в которой свободно переплетаются  все стили речи, переплавляясь  в трудно определимый научно-популярный или публицистический речевой стиль?

Здесь опять главным  мерилом являются цель и содержание лекции, речевой вкус говорящего и  его ориентация на такие качества устной речи, как ясность, понятность, доступность и убедительность. И  все же некоторые методические рекомендации мы считаем возможным предложить.

1. Различные виды канцеляризмов,  уместные в деловой и официальной  переписке, совершенно противопоказаны  речи лектора. Поэтому прочно  утвердившиеся в официально-деловом  стиле фразеологические выражения,  придающие деловым документам  особую значимость («за выдающиеся заслуги в области», «во исполнение решения», «в целях установления», «в упомянутых выше», «нижеследующее» и т.п.), лектор должен заменять простыми, доходчивыми словами. Вместо канцелярских выражений «довожу до вашего сведения» или «такое положение вещей является явно недопустимым» лектор скажет «сообщаю» или «могу сообщить» и «это недопустимо».

Следует также убирать  из устной речи свойственные «канцеляриту»  предлоги и предложные сочетания  типа «согласно», «вопреки», «в силу», «по части», «в деле», «со стороны», «в разрезе» и т.д.

Надо иметь в виду, что нагромождение отглагольных существительных с однообразными  суффиксами -ение, -ание, -утие, образованных по старославянскому образцу, порождено  «канцеляритом». И конечно, смешно и  грустно слушать речь простой  умной русской женщины, которая так рассказывает о содержании телят: «При групповом содержании телят есть опасность сосания, лизания и захватывания шерсти телятами друг с друга и заболевания от этого». Любой выступающий с публичной речью должен избегать скопления этих тяжелых отглагольных существительных, которые легко можно заменить глаголами.

Лектор должен всячески очищать свой язык от канцелярских штампов, так как его главная  функция — воздействие на умы  и чувства слушателей, а штампы не воспринимаются по эмоциональным  каналам.

2.  Такие виды речевых штампов, как «универсальные слова и словосочетания», проникающие в речь лекторов из газет и журналов, изымать нелегко. Так, например, словосочетания «провести мероприятие» и «охватить кого-то чем-то» коробят эстетическое чувство слушателей. Однако вряд ли лектор сможет обойтись без таких «универсалов», как «поставить вопрос», «решить проблему», «уделить внимание»,  «принять решение», и т.п. Нужно только, чтобы речь не была перегружена этими трафаретными выражениями, чтобы их появление в речи было оправдано.

3.  Следует постоянно иметь в виду, что стремление слов к прочному соединению со словом-спутником порождает речевые штампы, против которых не восстает наше эстетическое чувство. Это, например, такие словесные клише, как «практические мероприятия», «конкретные решения», «горячий отклик», «недопустимое безразличие», и т.п. Эти трафареты настолько глубоко проникли в нашу речь, что практически уже недейственны. Они помогают, не утруждая себя долгими поисками, высказать мысли в готовых формах. Это так же удобно и так же невкусно, как суп в пакетах или бульон из кубиков. Увы, даже в речи писателей и журналистов, для которых штамп, речевой трафарет — враг номер один, не так уж редки трафареты, которые потеряли свою образность и стали ее противоположностью — все эти «лазурные небеса», «изумрудная трава», «туманные дали», «мерное постукивание колес», «упрямая складка на лбу» и т.п.

Развивая в себе эстетическое чувство слова, надо постоянно стремиться к поиску и созданию таких конструкций, которые, выражая ту же мысль, какая оформлена в трафаретном словосочетании, позволят высказать ее в яркой, живой, образной форме. Но, повторяем, это работа трудная, требующая постоянного внимания и совершенствования собственной речевой культуры во всех ее аспектах.

4. При подготовке текста  лекции следует иметь в виду  также и свои индивидуальные  «речевые пристрастия», или так  называемые «авторские трафареты». Одни без конца повторяют слова  «элементы» или «ситуация», другие  тасуют словосочетание «на сегодняшний  день» или выражение «порядка того-то» и т.п. Лекторский трафарет может проявляться и в унылом, монотонном синтаксисе, когда используются одни и те же конструкции, повторы одинаковых союзов или бессоюзных связей и т.п. Этот речевой недостаток наиболее трудно изживаем, так же как трудно изжить у себя другие дурные привычки, ведь «привычка — вторая натура». Но лектор должен знать и по возможности нейтрализовать свои речевые недочеты, стараясь еще в процессе подготовки лекции за столом убрать все возможные «камни преткновения», особенно внимательно слушая себя «со стороны»,  в магнитофонной записи.

Отметим, кстати, что не всякий «авторский трафарет» требует  борьбы с ним. Индивидуальность стиля, заключающуюся в определенном ритмико-мелодическом рисунке, не следует нивелировать. Как мы уже говорили, человеку свойствен определенный ритм дыхания, движений, речи. Одни говорят «быстрыми перебежками», другие «распевают», третьи «чеканят» — в этом выражается индивидуальность говорящего. И нет надобности бороться с самим собой — каждому следует «петь своим голосом».

Но если мы знаем, что  речь наша монотонна из-за дурной привычки нагромождать однообразные союзы или  вводные замечания, то следует ради слушателей почистить текст и  натренировать себя в построении более легких и изящных фраз. В этом состоит языковая задача лектора, которому следует постоянно помнить, что его речь — эталон для многих слушателей, орудие воздействия на их чувства и форма приобщения масс к неисчерпаемым богатствам русского литературного языка.

На смену таким классическим «достоинствам слога», как «приличие» и «плавность», наше время выдвигает требование простоты и доступности публичной речи. Оба эти качества связаны с ясностью и точностью языка, рассчитанного на понимание определенной аудиторией. О любых самых сложных явлениях можно и нужно говорить как можно яснее и проще, однако это удается только тем, кто прекрасно знает свой предмет. «Что неясно представляешь, то неясно и выражаешь» — утверждал Н.Г. Чернышевский.

Когда мы говорили о точности словоупотребления, о критериях ясности речи, то главным образом рассматривали аспект речи, связанный с понятийной стороной. Но в pечи ярко выражен и другой ее аспект - эстетический, то есть тот, который влияет на наши чувства, когда мы либо получаем удовольствие от речи, либо не можем преодолеть раздражения и внутреннего неприятия ее. Остановимся кратко на тех языковых средствах, которые призваны воздействовать на чувства слушателей.

Язык на всех уровнях  содержит экспрессивные категории, сильно действующие на наши чувства, и все эти категории входят в изобразительные средства. Первый языковой уровень — фонетический — не обладает собственным понятийным содержанием, но через экспрессию звуков и сочетаний может вызвать в нашем представлении какие-то неясные образы, воспринимаемые эмоционально. Так, еще М.В. Ломоносов писал: «В российском языке, как кажется, частое повторение письмени А способствовать может к изображению великолепия, великого пространства, глубины и вышины, также и внезапного страха; учащение письмен Е, И, Э, Ю — к изображению нежности, ласкательства, плачевных или малых вещей; через Я показать можно приятность, увеселение, нежность и склонность; через О, У, Ы — страшные и сильные вещи: гнев, зависть, боль и печаль»[60].

Классическая риторика, взяв эти качества звучащей речи на вооружение, вывела из них правила благозвучия речи в противовес какофонии, которая создается стечением неподобающих звуков или их чрезмерно частым повторением, вызывающим неприятные ощущения у слушателей.

На внутренней экспрессии звуков и звукосочетаний строили свои стихи и теории стиха поэты-символисты В. Хлебников, А. Крученых, А. Туфанов и др. Поэты особенно широко пользуются звуковой экспрессией для создания так называемой звукописи при помощи аллитерации и ассонанса[61]. Истинный поэт всегда ощущает и органично передает эстетическую сущность звука и интонации, выраженной в ритме стиха, во всем его «интонационном гуле».

Но надо ли все эти  эстетические качества звучащей речи учитывать лектору? Думается, что  при составлении текста выступления это почти невозможно, да и не обязательно — ведь не артист же он в конце концов! Но при прослушивании себя с магнитофона следует заменить те места, которые «плохо звучат», коробят своим неблагозвучием эстетическое чувство. Скопление шипящих и свистящих, тяжелое нагромождение согласных в том месте речи, в котором вам хотелось бы вызвать приятное чувство у слушателей, и тому подобные неблагозвучия можно устранить даже при прочтении лекции вслух, без магнитофона. Только надо обязательно прочитать полный текст выразительно. Прослушивание своей лекции перед ее чтением в аудитории не только позволяет внести коррективы в текст, но и совершенствует речевой слух и чувство языка.