Поэзия «серебряного века»

 

Д.Бедный, В.Лебедев–Кумач, А.Твардовский, А.Прокофьев, А.Жаров и  целая плеяда фронтовых сатириков и юмористов  успешно выступала в жанре  сатирической миниатюры. Ни одно сколько–нибудь значительное событие на фронте не прошло бесследно для сатириков. Разгром фашистов на Волге и под Ленинградом, в Крыму и на Украине, дерзкие рейды партизан по вражеским тылам, смятение и разброд в стане гитлеровской коалиции, решающие недели битвы в Берлине – все это остроумно  и точно фиксировалось сатирическим стихом.

 

Все средства комического заострения использовались для того, чтобы окончательно разделаться с противником. Этой цели служили иронические стилизации в духе старинных романсов, мадригалов, народных напевов, умело шаржированные  сценки, диалоги. С серией «Эпитафии  впрок» на страницах «Крокодила»  выступил поэт Арго. «Пузатый Геринг в  голубом мундире», что нетто весит  «сто двадцать четыре, при орденах  сто двадцать пять кило», неистовствовавший  под небом Африки Роммель, которого, «чтобы не драпанул из могилы», пришлось «плитой могильной придавить», наконец, чемпион по вранью Геббельс – вот  объекты сатирического пера поэта.

 

Воплощение коренных социально–нравственных, гуманистических идеалов борющегося народа с позиций углубленного историзма  и народности мы находим в таком  крупном эпическом жанре, как  поэма. Годы Великой Отечественной  войны стали для поэмы не менее  плодотворным периодом, чем эпоха 20–х годов. «Киров с нами» (1941) Н.Тихонова, «Зоя» (1942) М.Алигер, «Сын» (1943) П.Антакольского, «Февральский дневник» (1942) О.Берггольц, «Пулковский меридиан» (1943) В.Инбер, «Василий Теркин» (1941–1945) А.Твардовского – вот лучшие образцы поэтического эпоса военных лет.

В поэме как жанре синтетическом  есть и быт, и панорамная картина  эпохи, выписанная со всеми конкретными  деталями – от морщинок и рябинок  на лице человека до знаменитых ватников и теплушек, индивидуальная человеческая судьба и раздумья о большой истории, о судьбах страны и планеты  в середине двадцатого столетья.

 

Показательна эволюция поэтов П.Антакольского  и В.Инбер. От перенасыщения ассоциациями и реминисценциями предвоенной  поэзии П.Антакольский смело переходит  к стиху суровому и простому. Поэма  «Сын» подкупает сочетанием лиризма  с высокой патетикой, проникновенной  задушевности с гражданским началом.

 

В поэтическом арсенале Н.Тихонова порох эпохи гражданской войны  не отсырел. В чеканных строках поэмы  «Киров с нами» образ руководителя города на Неве встает как символ  несгибаемого мужества героических  ленинградцев.

 

Поэма военных лет отличалась разнообразием  стилевых, сюжетно–композиционных решений. Строго выдержанным балладно–повествовательным построением отмечена поэма Н.Тихонова «Киров с нами». «Россия» А.Прокофьева создана средствами народной поэтики, напевного и раздольного русского стиха.

 

Лирико–публицистическая поэма синтезирует  принципы и приемы повествовательного и возвышенно–романтического стиля. Поэма М.Алигер «Зоя» отмечена удивительной слитностью автора с духовным миром  героини. В ней вдохновенно и  точно воплощены нравственный максимализм  и цельность, правда и простота.

 

2. История и современность в поэзии Д.Кедрина («Родина», «Колокол», «Аленушка», «Дума о России»).

КЕДРИН  Дмитрий Борисович (14.02.1907-18.09.1945), русский  поэт, переводчик. Рано осиротев, Кедрин воспитывался хорошо образованной бабушкой-дворянкой, которая ввела его в мир  народного творчества, познакомила  с поэзией Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Шевченко. Уже в 1923, бросив учебу  в техникуме, начинает работать в  газете, пишет стихи, увлекается поэзией  и театром. К к. 1920-х порывает с  определенными тенденциями “железной  поэзии” Пролеткульта, в его стихах ощущается тенденция к эпичности  и историзму (“Смертник”, “Казнь”, “Прошение”).Отец был железнодорожным  бухгалтером, мать - секретаршей в  коммерческой школе.

Кедрин  учился в Днепропетровском институте  связи (1922-1924). Переехав в Москву, работал  в заводской многотиражке и литконсультантом при издательстве «Молодая гвардия».

Начал печататься в 1924. Несмотря на то что сам Горький  плакал при чтении кедринского стихотворения  «Кукла», первая книга «Свидетели»  вышла только в 1940-м.

Кедрин  был тайным диссидентом в сталинское время. Знание русской истории не позволило ему идеализировать годы «великого перелома». Строки в «Алене Старице» - «Все звери спят. Все люди спят. Одни дьяки людей казнят» - были написаны не когда-нибудь, а в  годы террора.

В 1938 году Кедрин написал самое свое знаменитое стихотворение «Зодчие», под влиянием которого Андрей Тарковский создал фильм  «Андрей Рублев». «Страшная царская  милость» - выколотые по приказу  Ивана Грозного глаза творцов  Василия Блаженного - перекликалась  со сталинской милостью - безжалостной расправой со строителями социалистической утопии. Не случайно Кедрин создал портрет  вождя гуннов - Аттилы, жертвы своей  собственной жестокости и одиночества. (Эта поэма была напечатана только после смерти Сталина.)

Поэт  с болью писал о трагедии русских  гениев, не признанных в собственном  Отечестве: «И строил Конь. Кто виллы  в Луке покрыл узорами резьбы, в  Урбино чьи большие руки собора вывели столбы?» Кедрин прославлял мужество художника быть безжалостным судьей не только своего времени, но и себя самого. «Как плохо нарисован этот бог!» - вот что восклицает кедринский Рембрандт в одноименной драме.

Во время  войны поэт был военным корреспондентом. Но знание истории помогло ему  понять, что победа тоже своего рода храм, чьим строителям могут выколоть глаза.

Неизвестными  убийцами Кедрин был выброшен из тамбура  электрички возле Тарасовки. Но можно  предположить, что это не было просто случаем. «Дьяки» вполне могли подослать  своих подручных.

В 1929 следует  арест. С 1931 после освобождения Кедрин поселяется в Подмосковье, служит литконсультантом в издательстве “Молодая гвардия”. Расширяется проблематика его творчества, его интересует “история живая и  музейная”, т. е. связь истории с  современностью. В 1938 Кедрин создает  шедевр русской поэзии XX в. — поэму  “Зодчие”, поэтическое воплощение предания о строителях храма Василия  Блаженного. Московской юродивой воительнице  посвящены стихи “Алена-Старица”, полулегендарному самородку-строителю  Федору Коню — поэма “Конь” (1940). Историко-патриотическая тема преобладает  в поэзии Кедрина и в годы войны, когда он освобожденный по зрению от воинской службы, добивается назначения его во фронтовую газету “Сокол Родины”: “Дума о России” (1942), “Князь Василько Ростовский” (1942), “Ермак” (1944) и др.

В войну  Кедрин заявляет о себе и как крупный  поэт-лирик: “Красота”, “Аленушка”, “Россия! Мы любим неяркий свет”, “Мне все  мерещится поле с гречихой...”. Он начинает создавать поэму о женщинах трагической судьбы — Евдокии  Лопухиной, княжне Таракановой, Прасковье  Жемчуговой. Все отчетливее в его  стихах звучат православные мотивы.По возвращении с фронта Кедрин замечает за собой слежку. Предчувствие беды не обмануло поэта: спустя три месяца по окончании войны его найдут убитым около полотна железной дороги.

Единственный  прижизненный сборник стихов Кедрина  “Свидетели” (1940) был жестоко урезан цензурой.

В 1960 —70-е  широчайший, всенародный интерес  к творческому наследию Кедрина  определил его истинное место  в русской патриотической поэзии.

3. Блокадный быт и бытие в  поэзии О.Берггольц («Февральский  дневник»).

Поистине народное признание пришло к Ольге Федоровне Берггольц  в годы войны. В окруженном врагами  городе, как тогда коротко говорили — в блокаде, не было света и  тепла, воды и хлеба. Гремели разрывы  бомб и снарядов, горели здания, дымились руины. Обессиленных, истощенных людей  в темноте промерзших квартир  порой объединял только голос  радио. Часто голос радио был  голосом Ольги Берггольц. Звучали  стихи. Они шли от сердца к сердцу. Они были предельно достоверны по деталям блокадного быта и интонации. Ведь писал их человек, который страдал  вместе со всеми, недоедал, склонялся  при свете коптилки над тетрадью, дул на замерзшие руки, согревая дыханьем непослушные пальцы. Стихи  оплакивали погибших. И, может быть, уже тогда зародились строки, которые  много лет спустя будут высечены на каменной стене над братскими  могилами Пискаревского кладбища: "Никто  не забыт...". Они станут своеобразным паролем нашей памяти. Звучали  стихи. Они поддерживали людей, словно давали им новые силы, вселяли уверенность  в освобожденье, в Победу.

В поэме «Февральский дневник» (1942), посвященной страшным дням ленинградской  блокады, О. Берггольц с гордостью  говорит о чувствах, которые в  это время владели душой защитников города-героя:

 

В грязи, во мраке, в голоде, в печали,

Где смерть, как тень, тащилась по пятам,

Такими мы счастливыми бывали,

Такой свободой бурною дышали,

Что внуки позавидовали б нам.

Цензура запретила передавать «Февральский дневник» по радио. Поэтесса записала, что ее «резанул» вопрос: «Да во имя чего же мы бьемся, мучимся, обмирая, ходим под артобстрелом, готовимся  к гибели? Во имя чего? Ведь они  же утвердятся в случае победы, им зачтут именно то, что они делают, -- а  их деятельность состоит сейчас в  усиленном умерщвлении живого слова, в уродовании его в лучшем случае». Берггольц предложила председателю Всесоюзного радиокомитета Дмитрию  Поликарпову издать книгу радиовыступлений «Говорит Ленинград». Но тот идею не поддержал. Как вспоминала поэтесса, «холеный чиновник, явно тяготясь моим присутствием, говорил вонючие прописные  истины».

 

 

3. Образ России в лирике М.Исаковского («Слово о России», «Русской женщине», «До свиданья, города и хаты», «В лесу прифронтовом», «Враги сожгли родную хату»).

    Михаил Васильевич Исаковский. В 1941 году написал восьмистишье  “Перед боем”. Эта карандашная  зарисовка — один из первых  поэтических откликов на грядущую  войну. Ожиданием часа наступления  была заполнена жизнь автора, оказавшегося вместе с другими  беженцами в Чистополе. Пройдет  несколько труднейших военных  лет, заполненных до краев надеждами,  работой, холодом, отчаянием. Радио  часто передавало песни на  слова Исаковского, но поэт  понимал, что теперь, как хлеб  насущный, как самолеты и танки,  нужно песенное слово. В чистопольской  разлуке с гордостью берег  Исаковский прихваченный еще  в Москве номер “Правды” —  в нем было напечатано стихотворение  “...До свиданья, города и хаты...”.  Стихотворение с молниеносной  быстротой стало походной песней, которую пели в теплушках, на  вокзальных площадях, в походах  — по всей стране.

 

    В декабре 1941 года, в  памятные жгучими морозами дни,  он пишет “В огне заводы...”  — стихотворение, напоминающее  пушкинское “Клеветникам России”.  Исаковский предрекал смерть  тем, кто пришел в чужую страну  на разбой: “Дотла сожжет вас  ненависть народа, заледенит безжалостно  зима”. Художник рисует картину  яростной борьбы с захватчиками, которые получают то, что заслужили.  Стихи оказались пророческими  и хорошо работали на победу.

 

    Растет песенная летопись  войны, создаваемая Исаковским  вместе с великим соавтором  — народом.

 

    Среди творческих удач 1942 г. следует назвать стихотворение  “В прифронтовом лесу”. “В  прифронтовом лесу” выделяется  редкостной жизнерадостностью. Напоминание  о мирных днях усугубляло драматизм  существовавшего положения, поэт  не скрывал: десятки тысяч людей  ежедневно шли сознательно и  осмысленно на смерть. В богатейшей  поэзии военных лет никто, пожалуй,  с такой предельной откровенностью  не заявлял о том, что ждет  тех, кто слушает в эту минуту  вальс в прифронтовом лесу.

 

    Как и в мирную пору, Исаковский несколько раз обращался  к излюбленному жанру стихотворного  рассказа. Особенно удались ему  записи — стихотворные рассказы  — партизанских былей. В стихотворении  “Партизанка” старуха рассказывает, как она сама, своими руками  подожгла собственный дом, в  котором поселились враги.

 

    ...Начиная с 1944 года, когда  Смоленщина была наконец освобождена,  когда стало очевидно, что военный  перевес на русской стороне,  в стихах Исаковского начинают  преобладать радостные мотивы. Характерна  для этого времени зарисовка,  напоминающая набросок, сделанный  с натуры: “Еще и артиллерия  гремела, и мины рвались на  краю села, а ласточка уже взялась  за дело и, хлопоча, гнездо  себе вила”. Далее идет обнадеживающий  вывод: “И люди выходили из  укрытий навстречу дню большому  своему”.

 

    Апофеозом победной войны  в творчестве Исаковского следует  считать стихи о России, исполненные  крупных обобщений, бесконечной  благодарности к матери — Родине: “Каким высоким словом мне подвиг твой назвать? Какой великой славой вен чать твои дела? Какой измерить мерой — что ты перенесла?

 

 

4. Лирика К.Симонова. Образ «большой» и «малой» Родины и мотив защитника Отечества («Родина», «Ты помнишь, Алеша…», «Если дорог тебе твой дом», «Майор привез мальчишку на лафете»). Тема верности («Жди меня», «Письмо женщине», «Не сердитесь – к лучшему» и др.).

Одним из тех, кто «хлебнул» войну всей своей жизнью, был талантливый  советский поэт Константин Симонов. Он сам написал в предисловии  к своему собранию сочинений: «Мой долг заранее предупредить читателя, что, открывая любой из этих шести томов, он будет снова и снова встречаться  с войной».