Мотив покаяния также связывает
рассматриваемые произведения. И монах,
и колдун понимают, что их грехи ужасны,
но в глубине души до последней минуты надеются
на покаяние и всепрощение. «Ты не знаешь
еще, – говорит колдун Катерине, – как
добр и милосерд Бог».
Текстуальная близость между
рассматриваемыми произведениями ярче
всего проявляется в их финалах. На важность
заключительного эпизода «Монаха», получившего
«автономную жизнь во французской и русской
литературах», обратил внимание В. Э. Вацуро.
Возмездие настигает Амбросио: Демон сбрасывает
его с неизмеримой высоты, с горного обрыва
на острые скалы. Заканчивается роман натуралистической
сценой страшных мучений преступного
героя. У Гоголя колдун также находит свою
смерть на дне глубокого провала: «Ухватил
всадник страшною рукою колдуна и поднял
его в воздух. Вмиг умер колдун и открыл
после смерти очи. <...> Бледны, бледны,
один другого выше, один другого костистей
стали они (мертвецы) вокруг всадника,
держащего в руке страшную добычу. Еще
раз засмеялся рыцарь и кинул ее в пропасть».
В данном эпизоде Гоголь, очевидно, не случайно
использует слово «добыча». Сатана из романа
Льюиса также называет Амбросио добычей:
«Злодей, оставь надежды на прощение! Вот
так я оставлю за собой мою добычу». После
этого следует финальная сцена расплаты.
Таким образом, можно предположить, что
в повести Гоголя «Страшная месть» мы имеем
дело с фактом русской рецепции «Монаха»
Льюиса.
Связь поэтики «Страшной мести»
с традицией готических романов была очевидна
для современников Гоголя. Возможно, в этом
кроется причина того, почему повесть
Гоголя не была замечена и оценена по достоинству.
За нагромождением готических ужасов читатели
просмотрели (по определению А. Белого)
«одно из наиболее изумительных произведений
начала прошлого века». В «Страшной мести»
Гоголь творчески использует элементы
готической поэтики. Традиционные готические
мотивы выполняют в повести второстепенную
функцию, они подчинены иной художественной
задаче – осмыслению понятий веры и греха,
мести и возмездия, добра и зла, позволяя
Гоголю подняться на высокий уровень философского
осмысления этих вечных проблем.
9. Термины и понятия: предромантизм;
«готический роман»; «сладостный ужас»;
творческая рецепция; интертекстуальный
анализ; хронотоп; сентиментальная готика;
френетическая готика; онейрический компонент
произведения; нарративная техника; суггестия
художественного текста.
10. Возможные трудности: объём
и многоплановость материала; размытость
эстетических границ между предромантизмом
и романтизмом. Помощь и поддержка
интереса будут заключаться в
обращении внимания ученика на
конкретные тексты, как художественные,
так и научные. Также стимулировать
интерес можно за счёт указания
параллелей с творчеством современных
и даже новейших авторов, усвоивших
приёмы «готического романа» (Г. Лавкрафт,
С. Кинг и др.).
Проблема происхождения
имени гоголевского Вия
- На сегодняшний день проблему фольклорных источников
сюжета знаменитой повести Н.В. Гоголя «Вий» можно считать в литературоведении практически решенной. Но самым загадочным здесь остается объяснение некоторых ономастических аспектов текста. Подобные вопросы возникают при попытке связать тот или иной фольклорный источник
с конкретным гоголевским персонажем.
- Большой интерес представляет само имя героя, которое так и не было зафиксировано в народной традиции и не получило общепризнанной этимологии.
Единый прямой источник происхождения
Вия также не установлен (при несомненной
его фольклорной природе), но накопилась уже целая коллекция
мифологических персонажей, обладающих
более или менее полным набором признаков,
роднящих их с гоголевским Вием. К ним относятся один былинный
и несколько сказочных персонажей
типа Кащея, св. Касьян в народных поверьях, так называемый шелудивый Буняк в западноукраинском фольклоре
и некоторые другие.
- 1) Белый А. Мастерство Гоголя. Исследование. М., 1996.
2) Фасмер М. Этимологический словарь
русского языка в 4 т. М., 2007.
3) Иванов В. В. Категория «видимого» и «невидимого»
в тексте: еще раз о восточнославянских
фольклорных параллелях к гоголевскому
«Вию» // Structure of texts and semiotics of culture. The Haage —
Paris, 1973.
4) Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения
славян на природу. В 3 т. М., 1995.
5) Народные русские сказки А. Н. Афанасьева
в 3 томах. Т. 1. М., 1984.
4. Описание книги А. Белого
см. выше. Словарь Фасмера считается
лучшим словарем по количеству
этимологических параллелей. В общей
сложности, он оперирует примерно
двумястами языков. В работе Вяч.
Иванова подробно разрабатывается
категория смерти, явно или неявно
встречающаяся в различных текстах
Гоголя. «Поэтические воззрения
славян на природу» – знаменитое
масштабное исследование А. Афанасьева,
представляющее собой опыт сравнительного
изучения мифологических систем
различных народов. Работа поражает
глубиной историко-филологических
изысканий. Сборники сказок, составленные
этим же учёным, характеризуются
минимальной литературной обработкой,
касающейся, в основном, грамматических
особенностей языка. Поэтика народных
образов сохраняется в этих сказках первозданной.
5. Тема: установление новых
версий происхождения имени героя
и нахождение этому имени этимологических
и фактических соответствий в
народных преданиях. Гипотеза: святой
Касьян в народных преданиях,
шелудивый Буняк, великаны Балор и Испаддаден
Пенкавр из кельтских преданий родственны
гоголевскому Вию. Речь идёт об обобщенном
образе демона смерти с деформированным
органом зрения. Цель: проанализировать
подобранный материал и установить намеченное
соответствие. Объект исследования: семантическое
соответствие между героями различных
литературно-культурных систем. Предмет
исследования: текст повести Гоголя «Вий»,
словарные статьи. Методы: сопоставительный
анализ, этимологический анализ.
6 и 8. По поверью крестьян Лубенского
уезда Полтавской губернии, Касьян неподвижно
сидит с опущенными ресницами до колен,
не видя божьего света (ресницы и веки в языке
могут обозначаться одинаково). Раз в четыре
года 29 февраля, в посвященный ему день,
он поднимает ресницы, и на что он тогда глянет,
то погибает. Ресницы Касьяну поднимает
нечистая сила лопатой и крюками. Связь Касьяна со смертью отражена
в представлении о нем как привратнике
ада. Ср. также косу, атрибут смерти как
персонажа, в поговорке о Касьяне: «Касьян
все косой косит...». С Вием Касьяна объединяют
огромные веки, поднимаемые с посторонней
помощью, губительная сила взгляда и символика
смерти. Известны пословицы: «Касьян на скот
взглянет, скот валится; на дерево — дерево
сохнет»; «Касьян немилостливый и завистливый
на траву глянет — трава вянет»; «Касьян
на скот — скот дохнет»; «Худ приплод в високосный
год. Касьян на что ни взглянет — все вянет». Именно
эти словесные формулы характеризуют
в фольклоре не только Касьяна, но и невесту
в промежуточной фазе обрядового «перехода»,
когда она уже не девушка, но еще не жена.
В белорусских и украинских свадебных песнях
люди в церкви и ее мать не узнают обвенчанную
невесту (с этим, кстати говоря, связана
и этимология слова; невеста – «неизвестная»),
а матери жениха сообщают, что ей привезли
некое демоническое существо: черта с болота,
волчицу из темного леса, «людоедицу».
Обычай скрывать вредоносный взгляд невесты
известен в болгарской традиции. В северо-западной
Болгарии невесте закрывали лицо и запрещали
смотреть вдаль, особенно на посевы, опасаясь
неурожая и града; полагали, что все, на что
упадет ее взгляд, посохнет и увянет. Верили,
что если невеста первой посмотрит на своего
будущего супруга, он умрет раньше нее. Поверья
о сглазе вообще очень популярны у южных
славян.
Кроме Касьяна, близкое родство
с Вием обнаруживается у так называемого
«шелудивого Буняка», персонажа западноукраинских
исторических и топонимических преданий,
легенд и сказок. В этих текстах он фигурирует
под названиями Буняк, шолудивый
(szoіudywy, soіudywy) Буняк (Buniak, Буняка, Боняк,
Buzniak), солодивый (solodiwi, салодивы, солодовый)
Буняк, солодывый Буньо (Бунiо), Солодиво и т.п.
как предводитель орды, татарский король
Батый или паша, князь и «богатыр» половцев;
как шелудивый разбойник со своим наемным
войском; как некое воинство, насыпавшее
своими башмаками в Луцком уезде земляные
курганы себе для отдыха; как предводитель
татар с паршивой головой и «открытым брюхом»,
ворожбит-татарин с печенкой наружу, «лицарь»
и людоед с внутренностями наружу, украинский
герой с паршивой головой и потрохами наружу,
боровшийся при Юрии Хмельницком с поляками
и убитый ими в 1663 г.; как сказочный герой,
претендующий на руку царевны. В устных
и письменных преданиях главным образом
из Галиции и Подолии у этого персонажа
прильнувшие или длинные до земли веки,
огромные густые брови и взгляд, убивающий
человека или сжигающий город. Либо взгляд
настолько страшен, что сам Буняк, увидев
себя в зеркало, проваливается или врастает
в землю. В волынской сказке-легенде у него
огромные тяжелые веки и взгляд, позволяющий
видеть даже невидимое на сто миль кругом. Прототипом
шелудивого Буняка был половецкий хан
Боняк, о приходе которого к Киеву сообщала
Лаврентьевская летопись под 1096 годом.
Кроме век и взгляда, Вия и Боняка сближает
еще и волчий вой. У Гоголя появление Вия
предваряется волчьим завыванием. Согласно
древнерусским летописям, по-волчьи воет
перед битвой с уграми хан Боняк. Известно,
что волк был почитаем как тотемический
символ у половцев и многих других тюркских
народов, а также у предков осетин.
Любопытны также кельтские
параллели к этому образу, о существовании
которых сам Гоголь, по всей видимости,
ничего не знал. Вяч. Иванов показал кельтские
аналогии к Вию по признаку деформации
органа зрения. В саге островных кельтов
«Битва при Мойтуре» говорится о великане
Балоре по кличке «Дурной глаз», которому
веко поднимали на поле боя четверо воинов
колом, гладкой палкой, древками копий
или особым крюком, и он истреблял вражеское войско
своим смертоносным взглядом. У валлийских
кельтов Балору соответствует великан
Испаддаден Пенкавр, которому веки поднимали
вилами. Совпадение орудия – вил – в древневаллийском
тексте и в восточнославянских сказках
и преданиях не может быть случайным, этим
удостоверяется подлинность прототипа
сказки.
9. Термины и понятия: этимологический
анализ; ономастика; фольклорные источники
текста; сюжетная контаминация; мифологема;
тотем; обрядовый ритуал.
10. Возможные трудности: работа
с непривычным этимологическим
словарём. Путь преодоления: чтение
с попутным комментированием, подбор
соответствий в русском языке,
рассказ о транслитерации.