Автор работы: Пользователь скрыл имя, 16 Января 2014 в 11:50, реферат
Сюжетных пересечений между этим эпизодом и событиями «Леди Макбет» – два: убийство постылого мужа и наказание преступницы. Этого все же недостаточно, чтобы счесть данное воспоминание источником лесковского очерка. Разве что сургуч, влитый в ухо старику, напоминает сцену убийства отца Гамлета из пьесы Шекспира и, возможно, именно эта деталь подтолкнула Лескова к мысли сопоставить свою героиню с леди Макбет Шекспира, указать на то, что и в Мценском уезде могут разыграться вполне шекспировские страсти. Излагаемые в «очерке» события в данном случае, похоже, вымышлены.
4.2.Черная змея
И все же самая страшная жертва на пути героев к счастью – отрок Федя Лямин, претендовавший на часть состояния вдовы Измайловой. Федя приехал в дом Катерины вместе с бабушкой, двоюродной сестрой Бориса Тимофеевича, на деньги которой купец отчасти и торговал. На третье убийство Измайлову толкнул Сергей. И тут самое время задержаться на его образе подробнее.
Нарядная красная рубаха, вольные речи, черные кудри – все в Сергее подчеркивает его молодецкую удаль. Этот тип приказчика нам встречался в «Грозе» Островского, например. Ваня Кудряш, прозвище которого, видимо, намекает на то, что Ваня – кудряв. И песню Кудряш поет о неверной жене, а в результате уводит из дома Кабанихи Варвару.
И вот Сергей, которого после смерти Зиновия Борисовича, все зовут уже Сергеем Филипповичем, объясняет Катерине Львовне, что «через Федю Лямина» он стал самым несчастным человеком, поскольку теперь имущество Измайловой будет разделено, ему же хочется видеть Катерину Ильвовну «настоящей дамой», хозяйкой большого, а не разделенного состояния.
Характерно, что сама героиня сначала откликается на недовольство приказчика удивленно: «Неш с тебя, Сережа, мало будет?» И замечает, что и быть «настоящей дамой» ей тоже не нужно. Верно, это не ей, это Сергею нужно быть супругом «настоящей дамы» и владельцем большого капитала. С самого начала в отношенияз с Катериной Измайловой им двигало лишь тщеславие. Он – «девичур», и «довести до греха» мог бы любую. Но любая-то Сергею и не нужна – ему нужна женщина с положением. Как мы помним, однажды он уже погорел на том, что «с самой хозяйкой в любви был». Новая хозяйка, Катерина Львовна – следующая его жертва, простому приказчику быть возлюбленным купчихи почетно. Так что слова его, произнесенные уже на тюремном этапе, «я ее, может, и никогда не любил», звучат вполне достоверно. Ведь о своей любви Сергей заговаривает лишь в минуту опасности, когда столь лестные для его самолюбия отношения могут быть прерваны. Впервые это происходит накануне приезда Зиновия Борисовича.
«Я ведь не как другие прочие, для которого все равно, абы ему от женчины только радость получить. Я чувствую, какова есть любовь и как она черной змеею сосет мое сердце...» Жутковатое сравнение, не правда ли? В русской фольклорной традиции образ «змеи» имел отрицательные коннотации, змея символизировала зло, грех. Но в сердце Сергея любовь предстает как раз в виде змеи, это скорее зависть. Сергею обидно, что с возвращением законного супруга, его власть над Катериной кончится. Тут он и заговаривает о своей любви.
Второй раз ситуация повторяется – о чувствах Сергей заговаривает, когда роль всевластного хозяина оказывается под угрозой. Наконец, в третий раз Сергей повел себя по отношению к Катерине Ильвовне ласково по пути на каторгу, когда хотел достать у нее чулочки для Сонетки. Это не любовь, а все та же «черная змея» – расчет, использование чувства Катерины в своих целей. Ради них Сергей не остановился перед совершением двух преступлений – по силе его жажда почета и славы ничуть не меньше любви Катерины Львовны.
4.3. Введение во храм
Убийство Феди, как не раз уже отмечалось в литературоведении, напоминает атмосферу мученического жития. Накануне гибели отрок Федя, постепенно поправляющийся от болезни, лежит в постели, читает в патерике житие своего святого, мученика Федора Стратилата и восхищается, как тот угождал Богу. Мальчик ждет, когда бабушка вернется с церковной службы, всенощной под Введение и принесет ему «благословенного хлебца». Его облик полон страдальческого света и душевной чистоты.
Существенно, что за несколько минут до убийства, во время беседы с отроком Катерина Львовна почувствовала, как «собственный ребенок у нее впервые повернулся под сердцем, и в груди у нее потянуло холодом. Постояла она среди комнаты и вышла, потирая стынущие руки». В другой ситуации и другой женщине это событие скорее всего показалось бы трогательным, важным, здесь оно описано как тягостное, «холодное». Катерину Львовну движение под сердцем ничуть не останавливает на пути к задуманному, а оказывается лишь досадной помехой. Выйдя комнаты, она зовет Сергея для совершения злодейства.
Вспомним, бабушка Феди ушла ко всенощной под Введение во храм Божией Матери. На этой службе, как и во время других праздников, посвященных Богородице, читается отрывок из Евангелия от Луки (Лк. 1: 39-49, 56) о том, встрече Девы Марии, уже имевшей во чреве Христа с Елизаветой, также носящую в себе будущего Иоанна Крестителя. «Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась Святаго Духа, и воскликнула громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне? Ибо когда голос приветствия Твоего дошел до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моем». Именно этот отрывок зачитывал священник в церкви на всенощной. Лесков, внук священника, сын бывшего семинариста, это, конечно, знал.
Эпизод с движением ребенка во чреве Катерины Львовны обозначил вертикаль, указывал на верх и низ. Физический холод, испытанный ей по поводу радостного события – нижний полюс. Встреча двух ликующих женщин, каждая из которых ждет сына – одна Иисуса, другая – пророка Иоанна – верхний. Еще один мальчик, сын человеческий, Федя Лямин оказывается удушен именно в тот вечер, а возможно и в те минуты, когда христианам напоминают на всенощном бдении об этой светлой встрече. Так бездна падения Катерины обнаруживается во всей своей страшной глубине.
4.4.Кот
Коснемся напоследок мистической составляющей повести Лескова. Именно мистика особенно явственно объединяет «Леди Макбет» Лескова с трагедией Шекспира «Макбет», открывающейся разговором трех ведьм. Далее зловещая, колдовская атмосфера царит у Шекспира до последних страниц пьесы: накануне убийства короля Дункана Макбету чудится окровавленный кинжал, призрак воина Банко кивает Макбету (своему убийце) «кровавыми кудрями», ведьмы довольно двусмысленно предсказывают герою будущее, а леди Макбет, подтолкнувшая мужа к убийству короля, бредит и пытается смыть видимые ей одной кровавые пятна. Понятно, что Лесков перевел шотландскую мистику на язык Мценского уезда, но сама идея возмездия, которое приходит к преступнику в образе видения или призрака, была заимствована писателем, очевидно, именно у Шекспира.
Вскоре после убийства Бориса Тимофеевича Катерине Львовне дважды является во сне странный кот – «славный, серый, рослый да претолстющий-толстый», который ласкается к ней. Кот (как и кошка) – образ в русской мифологии многозначный, за ним тянется целый шлейф ассоциаций4. Но он неизменно житель двух миров, легко перемещающийся из видимого в невидимое, мистическое измерение. Кроме того, кот связан с браком, помните у Пушкина в «Евгении Онегине», в сцене святочного гадания говорится «Милей кошурка сердцу дев», как раз потому что кошка – обещание брака. Вместе с тем встретить кота во сне, согласно знаменитому гадательному оракулу Мартина Задеки, может означать разрушение брака5, в других славянских поверьях кот может предвещать смерть младенца. Отголоски всех этих примет и поверий легко обнаружить и в сюжете «Леди Макбет», и все же перегружать текст повести мифологическими ассоциациями не стоит, поскольку сам писатель придает образу кота смысл, который мы не обнаружим ни в у Мартина Задеки, ни в других народных сонниках и приметах.
У Лескова пушистый, ласкающийся кот – персонификация совести Катерины. Совесть, которая поначалу вовсе не тревожит героиню, внезапно является ей в виде кота и страшно ее обличает: "Какой же, - говорит, - я кот! С какой стати! Ты это очень умно, Катерина Львовна, рассуждаешь, что совсем я не кот, а я именитый купец Борис Тимофеич. …Ну, как же нонче ты у нас живешь-можешь, Катерина Львовна? Как свой закон верно соблюдаешь? Я и с кладбища нарочно пришел поглядеть, как вы с Сергеем Филипычем мужнину постельку согреваете».
Второй мистический эпизод связан уже с Сергеем, которому после убийства Феди почудился Зиновий Борисович. «– Зиновий Борисыч, Зиновий Борисыч! - бормотал он, летя вниз головою по лестнице и увлекая за собою сбитую с ног Катерину Львовну. (…) Вот над нами с железным листом пролетел. Вот, вот опять! ай, ай!». Зиновий Борисович почудился Сергею под отчаянный стук заставшего преступление народа – в ставни и в ворота Измайловского дома. Сергей неслучайно видит именно Зиновия Борисовича, в убийстве которого принимал участие.
Последнее видение посетило Катерину Львовну по пути на каторгу, после того, когда Сергей оставил ее ради Сонетки и произнес роковые слова: «…я ее, может, и никогда не любил, а теперь... да мне вот стоптанный Сонеткин башмак милее ее рожи, кошки эдакой ободранной». Катерина Львовна пытается молится, но не может. «Промежду гнусных речей Сергея гул и стон слышались ей из раскрывающихся и хлопающих валов. И вот вдруг из одного переломившегося вала показывается ей синяя голова Бориса Тимофеича, из другого выглянул и закачался муж, обнявшись с поникшим головкой Федей». Она бросается им навстречу, в темные волны Волги, увлекая за собой и последнюю свою жертвой, разлучницу Сонетку, и делает все, чтобы та не дотянулась до брошенного в воду багра с веревкой. «Сонетки опять не стало видно. Через две секунды, быстро уносимая течением от парома, она снова вскинула руками; но в это же время из другой волны почти по пояс поднялась над водою Катерина Львовна, бросилась на Сонетку, как сильная щука на мягкоперую плотицу, и обе более уже не показались».
Жуткий конец, страшная жертва, принесенная на алтарь беззаконной любви – пять трупов, в том числе невинного отрока. Недаром Лесков признавался, что когда писал свой очерк, волос у него «поднимался дыбом».
Работа выполнена при поддержке Научного фонда ГУ ВШЭ, грант № 08-01-0079
1 «Как я учился праздновать. Из детских воспоминаний писателя» – цит. по Лесков А.Н. Жизнь Николая Лескова. С.71.
2 См. например, Лесков Н.С. Повести. Рассказы/ Н.С.Лесков; Сост. С.Ф.Дмитренко, Г.П.Лазаренко.-М.: "Олимп", 1997.-685c. (Кн. для ученика и учителя).
3 А.А.Горелов. Н.С.Лесков и народная культура. Л.: Наука, 1988. С.139.
4 См. Гура А.В. Кошка, кот - Славянские древности. Этнолингвистический словарь под ред. Н.И.Толстого. Том 2. Д-К. М.: Международные отношения, 1999, С. 637-640; Faith Wigzell. Russian Dream Books and Lady Macbeth's Cat – The Slavonic and East European Review. Vol.66. No.4. 1988. P.626-630.
5 Древний и новый всегдашний гадательный оракул, найденный после смерти одного стошестилетнего старца Мартина Задека... М., 1800; 3-е изд. М., 1821.