Эволюция жанра оды в русской литературе XVIII - XIX вв

«Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни  украшают,

В несчастной случай берегут;

В домашних трудностях утеха

И в дальних  странствах не помеха.

Науки пользуют везде,

Среди народов  и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде».

 

Кроме хвалебных  од, Ломоносов писал и героические. Например: «На взятие Хотина».[12]

Вывод:  [ стр.49]

 

3.2. «Вздорные»  оды А.П.Сумарокова.      

 

   Жанр  оды появляется в творчестве  и других русских поэтов, таких как А.А.Ржевский, В.П.Петров и А.П.Сумароков.

 

   Александр Петрович Сумароков, потомок старинного дворянского рода, получив хорошее домашнее образование, в 1732-1740 гг. учился в специальном учебном заведении для молодых дворян – Сухопутном шляхетном кадетском корпусе, где началась его поэтическая деятельность. Первое выступление  в печати - две обращенные к Анне Иоанновне «поздравительные оды в первый день нового года 1740 от Кадетского корпуса сочиненные чрез Александра Сумарокова». Эти оды написаны «пентаметром» и «гекзаметром» по правилам «Нового и краткого способа» Тредиаковского, однако Сумароков не приемлет принципа произвольной взаимозаменяемости стоп, что заметно по полному отсутствию ямбов. Вероятно, после появления в 1741г.первых печатных од Ломоносова Сумароков перешел на позиции Ломоносовской системы силлабо-тонического стихосложения и завершил реформу, создав национальную систему русского силлабо-тонического стиха, благодаря открытию, что пиррихии представляют собой закономерность, вытекающую из свойств русского языка. (Ломоносов принял вывод Сумарокова и с конца 1743г. отказался от сформулированного в «Письме о правилах российского стихотворства» требования «чистых» ямбов и хореев.) по окончании корпуса Сумароков служил в военной службе.

Самый яркий документ полемики Сумарокова против Ломоносова — это, конечно, “Вздорные оды”: “Гром, молнии и вечны льдины, / Моря и озера шумят, / Везувий мещет из средины / В подсолнечну горящий ад, / С востока вечна дым возводит и тьмою кроет горизонт, / Ефес горит, Дамаск пылает, / Тремя Цербер гортаньми лает, / Средьземный возжигает понт” и т.д. 

   Ода вздорная II. Пародирующие Ломоносовскую одическую манеру «вздорные оды» предназначались для журнала «Трудолюбивая пчела» (1759), однако Ломоносов, сославшись на распоряжение президента Академии наук К.Г. Разумовского, запретил их публикацию. Впервые они были напечатаны в 1781г.

   В числе пародируемых признаков оды беспорядочную нагроможденность образов. Это тот самый “лирический беспорядок”, который считался обязательным признаком высокой оды от Пиндара до Остолопова. Любопытно, однако, что, хотя в пародии Сумароков уделяет ему очень много внимания, в статьях своих он почти на этом не останавливается: во всей “Критике на оду” 1747в он из 63 замечаний говорит о композиционной несвязности лишь в одном [3]: “Ежели ето называется одической перерыв, так етот перерыв и отшибка очень велики. Надобно отрываться с тем, чтобы опять возвратиться”. Любопытно и то, что собственные оды Сумарокова развертываются ничуть не более связно и логично, чем оды Ломоносова. И те и другие строятся одинаково — из блоков по нескольку строф: зачин, концовка, в кульминации — картина (“я зрю”, в небесах является Бог, или Россия, или Премудрость, или Петр I, и гласит величие адресата оды), в промежутках — изображение России (часто), изображение государыни (редко), иногда воспоминание о ее воцарении, всегда изображение торжества и ликования, при надобности — картины войн или апофеоз наук. Все эти темы переходят из оды в оду и лишь каждый раз монтируются в ином порядке и пропорциях, у Сумарокова нимало не логичнее, чем у Ломоносова[4]. Оды Сумарокова могут казаться более цельными разве что потому, что они короче, то есть легче охватываются вниманием. Более того: когда Сумароков перерабатывает первые, пространные редакции своих од для “Разных стихотворений” 1769, а потом для “Од торжественных” 1774, то он немилосердно их сокращает (в 1773 — с 14 до 3 строф!) [5] без всякого внимания к композиционной связности: ода превращается в россыпь изолированных строф. Как, критикуя Ломоносова, Сумароков сортировал его строфы на хорошие и плохие, так критиковал он и себя и отбрасывал непонравившиеся строфы, ничем их не заменяя. Результатом был беспорядок еще больший, чем у Ломоносова.

Вывод: оды Сумарокова не сравнятся с известностью од Ломоносова, которые изучаются в школе, они, прежде всего, известны узкому кругу читателей. Цель их мелка и продиктована личной неприязнью потомка старинного дворянского рода к выходцу из народа.

3.3. Идеи  Просвещения в оде А.Н.Радищева «Вольность».

   Радищев (Александр Николаевич) — известный писатель, один из главных представителей у нас «просветительной философии».  Когда ему было 6 лет, к нему был приставлен учитель француз, но выбор оказался неудачный: учитель, как потом узнали, был беглый солдат. Тогда отец решил отправить мальчика в Москву. Здесь Радищев был помещен у родственника своей матери, М. Ф. Аргамакова, человека умного и просвещенного. Радищев был поручен заботам очень хорошего француза-гувернера, бывшего советника руанского парламента, бежавшего от преследований правительства Людовика XV. Очевидно, от него Радищев узнал впервые некоторые положения философии просвещения. Аргамаков, по связям своим с Московским университетом (другой Аргамаков, А. М., был первым директором университета), доставил Радищеву возможность пользоваться уроками профессоров. С 1762 по 1766 г. Радищев учился в пажеском корпусе (в Санкт-Петербург.), и, бывая во дворце, мог наблюдать роскошь и нравы Екатерининского двора. Когда Екатерина повелела отправить в Лейпциг, для научных занятий, двенадцать молодых дворян, в том числе шесть пажей, из наиболее отличившихся поведением и успехами в учении, между последними находился и Радищев. Занятия студентов в Лейпциге были довольно разнообразны. Они слушали философию у Платнера, который, когда его в 1789 г. посетил Карамзин, с удовольствием вспоминал о своих русских учениках, особенно о Кутузове и Радищеве. Студенты слушали также и лекции Геллерта или, как выражается Радищев, «наслаждался его преподаванием в словесных науках». Историю студенты слушали у Бема, право — у Гоммеля. По словам одного из официальных донесений 1769 г., «все генерально с удивлением признаются, что в столь короткое время оказали они (русские студенты) знатные успехи, и не уступают в знании тем, кто издавна там обучается.

   Проведя несколько лет в Лейпциге, он, как и его товарищи, сильно позабыл русский язык, так что по возвращении в Россию занимался им под руководством известного Храповицкого, секретаря Екатерины. — Читали студенты много, и преимущественно французских писателей эпохи Просвещения; увлекались сочинениями Мабли, Руссо и в особенности Гельвеция. В общем, Радищев в Лейпциге, где он побыл пять лет, приобрел разнообразные и серьезные научные познания и сделался одним из самых образованных людей своего времени не только в России. Он не прекращал занятий и усердного чтения во всю свою жизнь. Его сочинения проникнуты духом «просвещения» XVIII века и идеями французской философии. В 1771 году с некоторыми из своих товарищей Радищев возвратился в Петербург и скоро вступил на службу в Сенат.

   В 1778 г. Радищев был вновь определен на службу в государственную камерц-коллегию на ассесорскую вакансию. Он быстро и хорошо освоился даже с подробностями порученных коллегии торговых дел.   Несомненно литературная деятельность Радищева начинается только в 1789 году, когда им было напечано «Житие Федора Васильевича Ушакова с приобщением некоторых его сочинений» («О праве наказания и о смертной казни», «О любви», «Письма о первой книге Гельвециева сочинения о разуме»). Воспользовавшись указом Екатерины II о вольных типографиях, Радищев завел свою типографию у себя на дому и в 1790 г. напечатал в ней свое «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске, по долгу звания своего». В этом небольшом сочинении описывается открытие памятника Петру Великому и попутно высказываются некоторые общие мысли о государственной жизни, о власти и проч. «Письмо» было лишь как бы «пробой»; вслед за ним Радищев выпустил свое главное сочинение: «Путешествие из Петербурга в Москву», именно  в него Радищев вставил свою оду «Вольность» , с эпиграфом из Телемахиды: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй».   Хотя книга была издана «с дозволения управы благочиния», т. е. с разрешения установленной цензуры, но все-таки против автора было поднято преследование. Сначала не знали, кто автор, так как имя его не было выставлено на книге; но, арестовав купца Зотова, в лавке которого продавалось «Путешествие», скоро узнали, что книга писана и издана Радищевым.  
   Сочинение это замечательно, с одной стороны, как наиболее резкое выражение влияния, какое приобрела у нас в XVIII веке французская философия Просвещения, а с другой — как наглядное доказательство того, что лучшие представители этого влияния умели применять идеи Просвещения к русской жизни, к русским условиям.. Наряду с этим мы встречаем в «Путешествии» постоянное изображение русской жизни, русских условий и последовательное применение к ним общих принципов Просвещения. Радищев — сторонник свободы; он дает не только изображение всех неприглядных сторон крепостного права, но говорит о необходимости и возможности освобождения крестьян. Радищев нападает на крепостное право не только во имя отвлеченного понятия о свободе и достоинстве человеческой личности: его книга показывает, что он внимательно наблюдал народную жизнь в действительности, что у него было обширное знание быта, на которое и опирался его приговор крепостному праву.  
   Радищев, вынашивая революционные идеи свержения самодержавия, создает оду «Вольность». Сколь последователен он был в отрицании тирании, столь смелым был и в поэтическом экспериментаторстве. Для прославления политической и гражданской свободы поэт избирает традиционный жанр оды. Но что же остается в ней от традиции классицизма? Ведь Радищев воспевает не выдающегося полководца и не государственного деятеля и, тем более, не монарха. Полемично само начало произведения:

О! дар небес  благословенный, 
Источник всех великих дел, 
О вольность, вольность, дар бесценный 
Позволь, чтоб раб тебя воспел.

   Радищев же в своей оде доказывает право народа на казнь царя-тирана. Народ — создатель всех благ земных, и царь, возомнивший, что он истинный Господь, а не народ, «преступник из всех первейший».

Ликуйте, склепанны  народы. 
Се право мщенное природы 
На плаху возвело царя. [14]

   Вывод: ода «Вольность» Радищева — первое слово русской революционной поэзии — содержит в себе призыв к революции и выражает его в соответствии с принципами эстетики поэта. Подлинный творец, утверждал Радищев, открывает согражданам «разнообразные стези познания», никчемна поэзия без мысли— «тощий без мыслей источник словесности». 
     Пушкин ценил значение поэзии Радищева, его вклад в русскую литературу. Недаром в первоначальном варианте стихотворения Пушкина «Памятник» была строка: «вослед Радищеву восславил я свободу».

3.4. Оды поэтов-радищевцев.

   Вольное общество любителей  словесности, наук и художеств было открыто 15 июля  1801 года в Петербурге по инициативе бывших воспитанников Академической гимназии – И.М.Борна, В.В.Попугаева, В.В.Дмитриева, А.Г.Волкова, В.И. Красовского и М.К. Михайлова. Сама же идея общества принадлежала Борну и Попугаеву.

   Обращает на себя внимание время создания Общества – 1801 год, то самое «дней Александровских начало», которое наступило вслед за тираническим правлением Павла I. после пяти лет тягостного молчания и вынужденного бездействия передовая русская интеллигенция вновь окрылилась мечтой о возможности плодотворной общественной деятельности под эгидой правительства, тем более что первые годы царствования Александра давали известные основания для такого рода надежд .

   В том же 1801 году  в Общество  вступили еще четыре  новых члена: С.А.Шубников, А.Х.Востоков, А.М.Яковлев и П.М.Иванов. В последующие  два года в него влилось уже свыше  двадцати человек, в их числе писатели – А.Е.Измайлов, Н.Ф.Ослопов, И.П.Пнин, Г.П.Каменев, художники – Ф.Ф.Репнин, А. Иванов, скульптор И.И.Теребнев , ученые – Н.С.Арцыбашев, А.И. Ермолаев, А.Ф. Севастьянов, Г.А.Глинка и ряд других.

   Все они были  очень молоды, многие совсем недавно  окончили то или иное учебное  заведение – Академическую гимназию, кадетский корпус, университет, - и  каждый из них буквально томился жаждой разумной и плодотворной деятельности.

   Характерно само название вновь созданной организации – Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. Будучи просветителями, члены Общества были уверены в том, что все несчастья человеческого рода происходят от «невежества», то есть от непонимания людьми их собственной природы и тех принципов , на основе которых интересы одного человека могут сочетаться с интересами других людей. Поэтом на первое место было поставлено распространение полезных знаний, просвещения, способных рассеять заблуждения и восстановить истину.

   Стихотворения  поэтов Вольного общества (поэтов - радищевцев)с точки зрения их проблематики довольно четко делятся на четыре вида: философская лирика, гражданская, «сентиментальная» и «легкая поэзия».

 Философские  и политические проблемы  были краеугольным камнем учения просветителей . от правильного решения этих вопросов зависело благо всего общества. Серьезность поставленной задачи требовала для своего воплощения столь же монументально жанровой формы. Этой формой в первую очередь сделалась классическая ода – философская и гражданская, созданная Ломоносовым, Сумароковым и Державиным. Чеканный стиль классической оды с ее строфическим построением, с ее высоким ораторским пафосом, с ее дидактической направленностью полностью отвечал воспитательно-гражданским целям, которые ставили перед собой русские просветители конца XVIII - начала XIX века. Наряду с одой использовались и «низкие жанры классической литературы – сатира и басня, в которых поэты Вольного общества осуждали и высмеивали разного рода невежд и тиранов».

   Наибольшее  число философских од принадлежит   И.П. Пнину. Они отличаются не  только не только поэтическими  достоинствами,  но и смелостью  в решении поставленных в них  проблем.  Лучшие среди них  – оды «Человек» и «Бог».  Востокову принадлежат оды «Фантазия» и «Парнас, или Гора изящности»,  Николаю Радищеву – ода «Время», Попугаеву – «К согражданам», Арцыбашеву – ода «Случай». Словом, почти каждый их поэтов Вольного общества испытал свои силы в этом жанре.

   Вопрос  о том, с кем полемизировал Пнин в оде человек «Человек», вызвал в начале  истекшего десятилетия оживленную дискуссию.

   Но кто  бы ни был адресатом этого  произведения, его антицерковная  направленность несомненна. В отличие  от церковников, Пнин воспевает  безграничные творческие возможности человека, который измерил «планет теченье», создал искусства, издал законы и заставил «чтить правосудие». Всем этим он обязан только себе – своему «труду» и своей «опытности»:

Скажи мне, наконец, какою

Ты силой  свыше вдохновен…

…Скажи?..Но ты в ответ вещаешь,

Что ты существ  не обретаешь,

С небес которые  б сошли,

Тебя о нуждах известили,

Тебя бы должностям учили

И в совершенство привели.

   Основные идеи оды «Человек» находят свое дальнейшее развитие в оде Пнина «Бог», полемически направленной  против известной «духовой» оды Ломоносова, «выбранной из Иова», а косвенным образом – и против самой Библии. Связь между одами Пнина и Ломоносова прослеживается даже в метрике обоих стихотворений и в отдельных чисто фразеологических совпадениях: