Бытовая коммуникация в литературной практике XX века на примере рассказов Шукшина

Другим приемом Андрея Ерина является использование  отрицательных ответов на любой заданный вопрос:

«М-хх,  скважина!.. Где был-то?  Может, вспомнишь?.. Может, на работе забыл где-нибудь? Может, под верстак по-ложил да забыл?

     -- Где  на работе!.. Я в сберкассу-то  с работы пошел. На работе...

     -- Ну, может, заходил к кому, скважина?

     -- Ни к кому не заходил.

     -- Может, пиво  в ларьке пил  с алкоголиками?.. Вспомни. Может, выронил на пол... Беги, они пока ишо отдадут.

     -- Да не заходил я в ларек!

     -- Да  где ж ты их потерять-то мог, скважина?

     -- Откуда я знаю?»,

      «-Кто же ты?

     -- Што  теперь сделаешь?».

Один из коммуникативных ходов – отвечать вопросом на вопрос. Так он старается оправдать себя и не допустить подозрений, а главное навязать адресату другую тему.

    В тот момент, когда Андрей приносит домой микроскоп, который якобы ему дали за «ударную работу» он переводит все в шутку «Для чего он тебе?

     --  Луну  будем разглядывать!  --  И  захохотал. Сын пятиклассник тоже засмеялся: луну в микроскоп!», тем самым отвергая  все подозрения жены, в один момент, делая жертвой диалога, т.е. глупой бабой, которая ничего не понимает, косвенно оскорбляет.

Коммуникативным приемом этой тактики также является и разговор как с маленьким ребенком с намерением объяснить что-то «Ты  знаешь, что  тебя на каждом  шагу окружают  микробы?  Вот  ты зачерпнула  кружку воды... Так?  --  Андрей  зачерпнул  кружку воды.  – Ты думаешь, ты воду пьешь?... Ан, нет, дура, ты!».

«Ти-ха! -- рявкнул Андрей, не отрываясь от микроскопа. -- Жиринки...

Сама  ты  жиринка.  Ветчина  целая» – в этой фразе видна издевка, однако, не предполагающая отрицательной коннотации, скорее один из ходов тактики убеждения.  Также сюда можно отнести и прием «аппеляции к третьему лицу» « ….а Сенька вон Маров...  докажи ему:  как шлепал, дурак, так и впредь будет».

В последней части рассказа при разговоре с сыном цель Андрея выведать, куда же уехала жена, здесь он апеллирует такими приемами как рассуждение с последующим невзначай заданным вопросом «Продаст. Да... Шубки надо. Ну ладно -- шубки, ладно. Ничего... Надо:зима скоро. Учись, Петька! -- повысил голос Андрей. -- На карачках, но ползив науку -- великое дело. У тя в копилке мелочи нисколь нету?».

                           2.2.2.»Чудик».

В начале рассказа Чудик находится в магазине, где произошла казусная  история с купюрой, он пытается привлечь внимание к этой «бумажке» находящихся там людей, для этого Чудик пользуется типичным приемом аппеляции к каким-то косвенным лицам применительно к нему «Хорошо живете, граждане!- сказал он громко и весело.

     На  него оглянулись.

     - У нас, например, такими бумажками не швыряются».  После этого покупатели в магазине начинают волноваться, искать хозяина денег, но постепенно срабатывает жадность. Видно, что Чудик не рассчитывал на такой результат, он желал лишь наивно привлечь внимание.

В поезде он бесхитростно рассказывает историю, которую принимают за выдумку, наивный Чудик опять же этого не понимает, он пытается быть интересным, как-то выделиться, в какой-то степени самоутвердится в качестве хорошего собеседника «- У нас в соседней деревне один дурак тоже... Схватил головешку - и  заматерью. Пьяный. Она бежит от него  и  кричит.  "Руки,  кричит,  руки-то  необожги, сынок!" О нем же и заботится... А он прет,  пьяная  харя.  На  мать.Представляете, каким надо быть грубым, бестактным...

     - Сами  придумали?- строго  спросил  интеллигентный  товарищ,  глядя на Чудика поверх очков.

     - Зачем?- не понял тот.- У нас за рекой, деревня Раменское...

     Интеллигентный  товарищ отвернулся к окну  и больше не говорил».

   При разговоре с братом он пытается найти общие темы соприкосновения, когда Дмитрий жалуется Чудику на свою жизнь и жену, он ему говорит « - Брось, не расстраивайся. Не надо. Никакие они не злые, они - психи. У меня такая же». Используется тактика проецирования ситуации на себя. Чудик утешает Дмитрия, и при этом как бы убеждает его в том, что он проблемы бывают у всех и он не один такой у кого злая жена.

« А сколько я ей доказывал в деревне-то люди лучше, незаносистые.

     - А  Степана-то Воробьева помнишь? Ты ж знал его.

     - Знал, как же.

     - Уже  там куда деревня!..  А  -  пожалуйста:  Герой  Советского Союза.

Девять танков уничтожил. На таран шел. Матери его теперь  пожизненно  пенсиюбудут шестьдесят рублей платить. А разузнали только недавно, считали  -  безвести...

     - А  Максимов Илья!.. Мы ж вместе  уходили. Пожалуйста  -  кавалер  Славы трех степеней. Но про Степана ей не говори ... Не надо.

     - Ладно. А этот-то!»  – апеллирование к авторитету.

              2.2.3. «Миль пардон, мадам».

               « Что это с вами? -- спрашивали.

     -- Так, -- отвечал он. -- Где будем отвальную  соображать? На бережку?

     -- Можно  на бережку.

     ...  Ближе  к  вечеру  выбирали  уютное  местечко  на  берегу  красивой стремительной реки,  раскладывали костерок. Пока варилась щерба из чебачков,пропускали по первой, беседовали». – уклонение от темы с целью вызвать любопытство. Бронька специально не отвечает на вопросы, чтобы их задавали с большим любопытством. Он ведет себя как Андрей Ерин при покупке микроскопа «Но Андрей тихо сиял. Стоял у порога, ждал, когда на него обратят внимание», жестом типичного балаганщика завлекает народ,  создает своеобразную интригу, тем самым привлекая внимание.

Одним из коммуникативных ходов  этой тактики  является   задавание наводящего вопроса, позволяющего начать рассказ «На  фронте приходилось бывать?», после этого он опять долго молчит,  совершает обычные действия, вроде наливания водки, будто и ничего не пытался рассказать, тем самым доводя любопытство слушающих до точки напряжения,  и только после этого начинает рассказ, перемежающийся опять же молчанием и множеством вопросов без ответа « А кто стрелял?

     Бронька не слышал вопроса, курил, смотрел на огонь.

     -- Где  покушение-то было?

     Бронька молчал».

Еще одним коммуникативным ходом будет -  неожиданный ответ в тот момент, когда никто его уже и не ждал «Я стрелял, - вдруг говорил  он», причем здесь очень важна интонация - негромкая, на грани слышимости, для того, чтобы слушатели сосредоточили все свое внимание, только на рассказчике.

Вопросно – ответная форма изложения помогает создать эффект задумчивости, ухода в воспоминания «А  как вы думаете? Что я, не знаю, что бывает за искажение истории? Знаю. Знаю, дорогие товарищи».

Постоянные паузы в разговоре, эффект недосказанности – позволяет держать слушателей в постоянном напряжении, не дает рассеиваться внимание. Вопросы вроде « Поняли?», « Где я остановился?»  играют существенную роль в понимании ситуации, так Бронька кроме того, что пытается определить слушают его или нет, сознательно толкает адресатов на  задавание вопросов, которые позволят продолжить рассказ. Сознательное умолчание фактов опять же подкрепляет интерес слушающих «Не  буду говорить вам, дорогие товарищи, как меня перебросили  через линию фронта и как я попал  в бункер Гитлера. Я попал!» и в то же время приобщает слушателей к какой-то тайне.

Бурная жестикуляция с изменениями интонации голоса помогает более красочно воспроизвести картину, представшую в сознании людей, Бронька вживается в эту ситуацию, играя на публику, и в дальнейшем ему тяжело возвращаться в реальность.

                                  2.2.4.« Ноль-ноль целых»

Колька похож на Броньку Пупкова из рассказа «Миль пардон, мадам» своим поведением.  Его цель убедить Синельникова в том, что прежняя работа была очень плоха. В разговоре вначале он использует прием привлечения внимания «Мало платят.

     -- Сколько?

     -- Чего "сколько"?

     -- Сколько, ты считаешь, мало?». Колька делает вид, что не понял суть вопроса и переспрашивает, тем самым привлекает внимание к своей проблеме. Диалог начинает разворачиваться по нужной теме, Колька жалуется на начальство на работе и саму работу, но вместо ожидаемого результата сочувствия, он получает совершенно другой «Водку поменьше пить надо, --  Синельников все так  же безразлично, вяло,без всякого интереса  смотрел на Кольку», «чудику» не удалось заинтересовать Синельникова, и после этого он делает вид, что разозлился и переводит разговор на собственно тот предмет, из-за которого он пришел (трудовая книжка) «Я же не на лекцию пришел, верно? Я за трудовой книжкой пришел».

Применяется тактика защиты, выражающаяся в нападении «Да что за  мать-перемать-то!  --  возмутился  Колька. -- Ты  что...чернил, что ли, выпил?  Чего ты пилить-то принял-ся? Гляди-ка, сел верхом, и давай плеть грызть. Да ты что? Тебе что, делать, что ли, нечего, бюркрат?», целью, которой является вывести противника из себя, тактика схожая с той, что использовал Андрей Ерин, только здесь используется прямое, а не косвенное оскорбление. Однако и эта тактика не срабатывает, Синельников остается спокойным и невозмутимым. И Колька снова переводит разговор на трудовую книжку «Я  пришел  за трудовой книжкой. Давай трудовую книжку». С этого момента все идет не так как хотел Колька, теперь Синельников начинает ему угрожать и вводит «чудика» в ступор. Последним решающим аргументом растерявшегося Кольки становятся физическое  действие «взял и выплеснул пузырек с чернилами на белый костюм Синельникова». Но даже это не вывело бюрократа из себя «Синельников говорил ровно, бесцветно». Колька продолжает нападать на него, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию, но Синельников спокойно по-бюрократически требует у «чудика» написать расписку на костюм, и окончательно нарушает все планы Кольки.

                                    2.2.5. «Обида»

 В этом рассказе Шукшин демонстрирует заведомо проигрышную позицию «чудика».  Вся коммуникация персонажа с самого начала нарушена. С того момента как Сашка переадресовывает продавцу обвинение, направленное на него «Слушайте, — сказал Сашка, чувствуя, как у него сводит челюсть от обиды. — Вы, наверно, сами с похмелья?.. Что вчера было?»  коммуникация начинает носить агрессивный характер.

Вторым неверным ходом становится то, что Сашка начинает оправдываться «Что я забыл? Я вчера на работе был!», тем самым давая преимущество над собой женщине. Он пытается реабилитироваться, для этого совершает вполне адекватный поступок в этой ситуации – попытка уйти от конфликта «Где у вас директор? — самое сильное, что пришло Сашке на ум», однако видно, что вторая сторона желает конфликта, что ставит «чудика» в  растерянность. Сашка обращается  к толпе покупателей магазина за помощью « Но как же так? — повернулся Сашка к очереди. — Я вчера и в магазине-то не был, а они мне какой-то скандал приписывают! Вы-то что?!», однако, и это ход оказывается провальным, он всего лишь вызвал агрессию толпы на себя.

В ситуации с Игорем, сыном «плаща», Сашка пытается восстановить коммуникацию, используется прием «улыбки», как в рассказе «Сапожки», пытается держать себя в руках, интонация становится спокойной и вначале ему это даже удается, пока Сашка в вежливой форме, косвенно оскорбляет отца Игоря «Мне было интересно узнать, почему вы… подхалимничаете?», все восстановленные коммуникативные связи рушатся.

                         2.2.6. «Сапожки»

Коммуникация Сергея Духанина построена на принципе гармонизации общения. Другое дело, что второй собеседник отвергает постоянно этот принцип, пытается вызвать Сергея на конфликт.

С самого начала Сергей показывает готовность общения «спросил весело, прищелкнул языком». Коммуникативным ходом такой тактики является попытки пошутить «Это сколько же такие пипеточки стоят?», « Я вижу, что не тапочки. По цене видно, хэ-хэ». Однако, продавщица упорно отвергает эти попытки и в конце концов «чудик» на некоторое время нарушает принцип гармонизации, применяя прием косвенного оскорбления, причем используя прямо противоположные понятия «Ну, вот чего, милая, - обозлился Сергей, - я же не прошу показать мне ваши панталоны, потому что не желаю их видеть, а прошу показать сапожки, которые лежат на прилавке», призванные смягчить действие оскорбления, но как видно, дает прямо противоположный эффект.

«Чудик» пытается снова вернуться к принципу гармонизации общения, начиная шутить « Шестьдесят пять ровно или с копейками?», но он снова оказывается провальным. Он пытается заставить продавщицу принять свой принцип, навязывает, но она отторгает.  Последней попыткой Сергея становится прием улыбки «Сергей улыбнулся прямо в глаза ей» и вопросно-ответная форма в шутливой форме, позволяющая ввести собеседника в шоковое состояние «А? Да не гляди ты на меня, не гляди, милая, - женатый я. Я понимаю, что в меня сразу можно влюбиться, но... что я сделаю? Терпи уж, что сделаешь? Так где, говоришь, контроль-то?» и для того, чтобы собеседник не успел понять ничего, невзначай заданный вопрос.

На работе проявляется поведение, сходное с героем рассказа «Микроскоп» :

«Нет, Сергею охота было показать сапожки. Он достал их, стал разглядывать». Здесь «чудик» уже попадает в официальную среду, однако, стиль поведения никак не меняется, разве что меняется состав лексики, видно, что Сергей попал в среду знакомую ему, и речь насыщена больше просторечиями  «Куда ты своим поршнем?», «Ты что, офонарел?», «Жалко - у пчелки в попке. Жалко ему!». Однако, принцип гармонизации раскрывается на протяжении всего рассказа.

                   2.2.7. «Как зайка на шариках летал»

Коммуникацию этого героя можно сопоставить с персонажем рассказа «Чудик». Встреча двух братьев заведомо обречена на провал, также как и в случае с «Чудиком». Коммуникация изначально рушится. Братья не могут найти общих тем для разговора, Федор пытается спросить про жену Егора, но тот переключает беседу в другое русло «Что это она у тебя, командовать-то любит?

— Та-а… Чего об этом? Как Верочка-то?». Братья, пожалуй, смутно догадывались, что говорить им как-то не о чем. Егор опять пытается найти общие точки соприкосновения, но терпит крах и в конце концов непонимание разделяет братьев. Федор не хочет говорить на серьезные темы и переводит разговор в обычное русло, а Егор пытается понять брата, но не может.