Анализ монографии «Гибель императорской России» из воспоминаний генерала П. Г. Курлова

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Манифест 17 октября 1905

 

    Первая победа антиправительственных партий  по убеждению П. Г Курлова является Манифест 17 октября 1905 года. На мой взгляд совершенно справедливое замечание. Антиправительственные партии толковали манифест в самом широком смысле. Отсюда — смута в умах народа, разразившаяся эксцессами и чуть-чуть не доведшая Россию до революции. В дополнение можно добавить Исследование историка М. Л. Размолодин который  полагал, что насилие стало возможным из-за устранения местных властей от выполнения своих функций — причиной тому была полная растерянность местных и центральных властей. Манифест подготавливался в полной тайне, на места не было послано никаких предуведомлений, а после опубликования Манифеста — никаких разъяснений. Даже министр внутренних дел узнал о нём «одновременно с прочими обывателями». Губернаторы и полицмейстеры не зная, как вести себя в новых, небывалых, условиях, не решались отдавать запретительские приказы, не зная, можно ли запрещать что-то в условиях «конституции» и слали запросы в столицу. Столичные чиновники также не были проинструктированы и отвечали с опозданиями в несколько дней. Как противовес революционным демонстрациям некоторые сановники, страшась запретить их, решили организовывать контрреволюционные, иногда даже возглавляя последние.¹⁷

  По мнению Курлова Манифест 17 октября нельзя было обнародовать, не выработав детально тех законов, обещания которых он содержит, так как в такой форме манифест не мог вызвать сомнений, результатом чего была смута 1905 года. Не внес необходимой ясности и высочайше утвержденный доклад графа Витте, комментировавший манифест, носивший теоретический характер и не содержавший в себе реальных жизненных указаний.

 

Государственная Дума.

 Историческое значение Манифеста заключалось в распределении единоличного права Российского Императора законодательствовать между собственно монархом и законодательным (представительным) органом — Государственной Думой.

  По  мнению Курлова правительство впало  в полное противоречие с самим собой, ярко отразившееся и в законодательстве. Государственная Дума не имела права обсуждать и даже возбуждать вопроса об изменении основных законов, а на практике, несмотря на присутствие представителей правительства, получалась картина иная: в речах депутатов только и слышались пожелания и даже требования таких изменений. Уголовные законы карали за принадлежность к партиям, имевшим в своих программах изменение государственного строя. Некоторые партии были не только не легализованы, но признавались явно преступными. Между тем в Государственной Думе те же партии считались как бы легальными, что было особенно непоследовательно ввиду широкой безответственности членов Государственной Думы за свои речи с думской трибуны. Получилось невероятное положение: члены революционных партий за речи, произнесенные вне стен Государственной Думы и заключавшие в себе изложения своих программ, привлекались к судебной ответственности и рядом члены Государственной Думы, громогласно заявлявшие о своей принадлежности к этим организациям, за такие же речи, но в гораздо более резкой форме, оставались безнаказанными.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Бунд.

 

 В своих мемуарах Курлов уделяет особое внимание, о распоряжении правительства о воспрещение евреям жительства в сельских местностях. Это естественно вызывало среди них озлобление к правительству.  Если к этому прибавить другие ограничения, в том числе затруднения при поступлении еврейской молодежи в учебные заведения, не только высшие, но даже и средние, то естественно, что она легко примыкала к антиправительственным партиям, чем и объясняется развитие в этих местностях еврейской революционной партии «бунд», сыгравшей значительную роль как в волнениях 1905 года, так равно и в самой Российской революции.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Сталыпин. Петр Аркадьевич

 

 Большую часть времени Курлов  уделяет Столыпину характеризуя  характер упомянутого, а также свои домыслы о расследовании причины убийства Петра Аркадьевича. История этого чрезвычайного дела до сих пор таит массу неясностей. Ни одна политическая партия не взяла на себя ответственность за это убийство. Самая распространённая версия была такова: агент охранки после разоблачения революционерами был вынужден пойти на убийство Столыпина. Об этом также косвенно свидетельствуют попавшие в печать сведения о появлении в Киеве накануне убийства Троцкого¹⁸

  Министр  внутренних дел  П. А Столыпин  был в дружеских отношениях  с Курловым П. Г это видно из переписки министра и назначиного на пост товарища министра внутренних дел Курлова. Павел Григорьевич Служба Павла Григорьевича в отдельном корпусе жандармов состояла, главным образом, в борьбе с революционным движением и была тесно связана с деятельностью департамента полиции, руководившего политическим розыском на пространстве всей Империи. По мнению Курлова революционное движение есть результат деятельности сотрудников, то наличность их на службе у правительства недопустима, если же оно существует и будет развиваться независимо от них, а при помощи других лиц, то наличность сотрудника — абсолютная необходимость. Розыскным чинам он категорически воспрещал всякое участие сотрудников в активных действиях партии и допускал отмеченные в инструкции продвижение лишь естественным порядком: путем замещения самой организацией сотрудниками арестованных или уехавших видных членов группы. Более того Курлов считал недопустимой так называемую центральную агентуру, т. е. наличность сотрудников, которые стояли в центре боевых организаций или, с другой стороны, секретных агентов, имевших непосредственные сношения с департаментом полиции, помимо местных розыскных учреждений. Характерным примером такого положения является Азеф. Участие Азефа в террористических актах. для Курлова был непонятен. По его мнению, лица, которые имели с ним дело, знали занимаемое им в партии положение и поэтому не могли, после осуществления таких выдающихся боевых предприятий, как убийство В. К. Плеве и великого князя Сергея Александровича, о которых Азеф своевременно не предупредил департамент полиции, не остановиться над вопросом: не переоценивают ли они партийное значение Азефа, являющегося в действительности не членом центрального комитета, а рядовым работником, который мог не знать, а тем более принимать участие в задуманных комитетом преступлениях, или — если значение Азефа было для них несомненно — ни одной минуты не усомниться в участии его в этих убийствах и все-таки продолжать им пользоваться. Не смотря на своё недоумения этого метода, Курлов сам допускает такую ошибку, которая станет роковой. Читая высказывания Курлова на этот счет создаётся впечатление что Петр Григорьевич желает оправдаться. Курлов обвеняет в халатности Кулябко, который проявил избыток доверия к Богрову, пустил его в театр, а главное, перед самым фактом убийства, потребовав, как сообщает Курлов, что Кулибяко приказал Багрову ехать домой и не отлучался из своей квартиры, не проводив его сам или через кого-либо из своих чинов до улицы. Допустив же в себе неограниченную веру в сотрудника и оставив его перед наружной дверью вестибюля, он дал возможность Богрову вернуться в театральный зал и совершить убийство.

В показаниях же Кулябко приметно существенное обстоятельство: он отказывается от чрезвычайно важного показания. Сначала он заявил, что не может считать себя виновным в происшедшем несчастье, так как Богров был допущен в театр с ведома генерала Курлова. Затем он поменял показания, сказав, что «допустил в театр Богрова без ведома Курлова и специально просил именно эти показания считать действительными».¹⁹ Причину такой перемены видели в письме, найденном при обыске у супруги Кулябко, которая приходилась сестрой Спиридовичу. В нём содержалась угроза: «Если меня посадят на скамью подсудимых, тогда и я вспомню, что у меня жена и ребёнок, и отброшу я тогда всякую щепетильность и поставлю вопрос ребром о всей той конспирации, которую проводили относительно меня 1 сентября. Хотели сделать без меня, ну и сделали, неважно только вышло».²⁰ Самое загадочное то, что, неожиданно в начале 1913 года дело было закрыто по поручению Николая II.²¹

 Не  смотря на всю загадочность  этого дела, воспоминания Павла  Григорьевича сообщают нам интересные  сведения. Разговор Курлова с П. А. Столыпиным, который ярко характеризует и объясняет создавшееся после его смерти положение. На указание, Петра Григорьевича, что по возвращении в Петербург он будет просить его разрешения сделать несколько перемен в личном составе розыскных учреждений, П. А. Столыпин сказал:

«Это вам придется делать уже  без меня. По здешней обстановке вы не можете не видеть, что мое положение пошатнулось. Как почтительно она склонялась перед ним в Петербурге. В Киеве было иначе. Для П. А. Столыпина не нашлось места в придворных экипажах, следовавших в Императорском кортеже, и он ездил в наемной коляске, что очень затрудняло его охрану. Вероятно, Столыпин перешёл кому-то дорогу. Это видно из поездки императора в Чернигов. Председателю Совета министров, который являлся одним из первых сопровождающих императора Столыпина по его же словам «Забыли пригласить».

По мнению Курлова убийство Столыпина  дело рук не революционеров, объясняя своё предположение тем, что даже незначительные, политические убийства в революционной печати становились хвалебные гимны. В этом же случае убийство было встречено молчанием. Приходится, таким образом, прийти к убеждению, что этим преступлением руководила какая-либо иная, неведомая нам сила...

 Курлов аккуратно подчёркивает  о причастности к убийству  Столыпина именно Коковцева. Подчёркивая его минусы характера и враждебное настроении по отношению к Столыпину. П. А. Столыпин выдвигал на первый план интересы государства, а Л. Н. Коковцов — свои личные. Самолюбие В. Н. Коковцова — мелкий чиновничий эгоизм; его снедало желание занимать при этом выдающееся положение, и это ему не удалось при исключительном влиянии П. А. Столыпина на своих сочленов по Совету Министров Если, таким образом, вопрос о личной вражде между обоими премьерами является моим выводом, то вражда политическая имеет под собой фактическую почву в подтверждение ее можно сослаться на собственные слова министра финансов. В. Н. Коковцов обратился к Курлову со словами «Благодетельствуете мужичков, насаждая хутора». Ясно, как относился он к любимому детищу П. А. Столыпина — аграрной реформе и что ожидало ее после смерти последнего. Каковы бы догадки небыли, так или иначе, это останется тайной.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Распутин

 

   Конец 19-го и начало 20 века знаменуется упадком религии не только в высшем обществе, но даже в народе. Неизбежным спутником такого падения является мистицизм, который незаметно, даже для искренно верующих людей, перемешивается с чистой религией.

   Для того, чтобы выжить, кто-то должен установить духовное господство над остальным человечеством. Оккультизм становится поэтому метафизической основой идеологии тоталитарных режимов и сект современности. В конечном счете, оккультизм опирается на идею господства неразумной природы в человеческой активности и способствует претворению этой идеи в жизнь.²²

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

¹ Курлов П.Г. Гибель Императорской России: — М.: Современник, 1992.

² Дневник Николая II http://militera.lib.ru/db/nikolay-2/index.html

³АлександрБушков 
Сталин. Красный монарх

⁴ Дневник Николая II http://militera.lib.ru/db/nikolay-2/index.html

⁵ Там же.

⁶ Михаил Назаров. «Россия накануне революции

и февраль 1917 года»

 

⁷ Воспоминания А. В. Герасимова

⁸ http://ru.wikipedia.org/

⁹ Курлов П.Г. Гибель Императорской России: — М.: Современник, 1992.

^{10 С. В. Зубатов. Зубатовщина // Былое. — СПб., 1917. — № 4. — С. 157—178.}

^{11 Ф. А. Слепов. Из воспоминаний бывшего «зубатовца» // Русское дело. — М., 1905. — № 25—33.}

^{12 Маска (И. Ф. Манасевич-Мануйлов). О Гапоне // Новое время. — СПб., 1906. — № 10809 (18 апреля). — С. 3.}

^{13 Н. М. Варнашёв. От начала до конца с гапоновской организацией // Историко-революционный сборник. — Л., 1924. — Т. 1. — С. 177—208.}

^{14 Г. А. Гапон. История моей жизни. — М.: «Книга», 1990. — 64 с.}

^{15 С. В. Зубатов. Зубатовщина // Былое. — СПб., 1917. — № 4. — С. 157—178.}

^{16 Н. М. Варнашёв. От начала до конца с гапоновской организацией // Историко-революционный сборник. — Л., 1924. — Т. 1. — С. 177—208.}

¹⁷ http://www.hrono.ru/statii/2010/razm_pogromy.php

¹⁸ Сидоровнин Геннадий Павлович Глава XVI. Убийца. Расследование // Пётр Аркадьевич Столыпин: Жизнь за Отечество: Жизнеописание (1862—1911). — М.:: Поколение, 2007. — С. 584—629.

¹⁹ А. Серебренников Убийство Столыпина. Свидетельства и документы. — Нью-Йорк: Телекс, 1989. — С. 280

²⁰ Там же

²¹ Сидоровнин Геннадий Павлович Глава XVI. Убийца. Расследование // Пётр Аркадьевич Столыпин: Жизнь за Отечество: Жизнеописание (1862—1911). — М.:: Поколение, 2007. — С. 584—629. 

²² Денисова Л. В. Догматическое основание метафизических систем