Своеобразие мифологических представлений древних славян

Водяной — хозяин водной стихии — морей, рек и озер, он повелитель и покровитель рыб. В пословицах о нем говорится: «Дедушка водяной — начальник над водой»; «Со всякой новой мельницы подать возьмет». Человеку он, как правило, враждебен: пугает и топит купающихся, разгоняет и выпускает из невода рыбу, разоряет плотины. В книге «Древняя религия славян» Г. Глинка описывает водяного и его повадки: «Водяные духи, или дедушки, живут в глубоких местах рек, где имеют великолепные домы. Они уносят купающихся по тем местам людей, особливо же мальчиков, коих и приучают жить у себя в домах, а сии впоследствии времени заступают место сих дедушек».

Водяной уносит к себе тех, кто купается после заката или в полдень или в самую полночь. В XIX в. верили, что водяной хватает тех, кто перед купанием забыл осенить себя крестным знамением, а также тех, кто не носит крестов, забывает их дома или снимает перед купанием. В этих поверьях тесно переплетаются языческие и христианские представления. Под водой водяной обращает свою добычу в кабальных рабочих, заставляет переливать воду, таскать и перемывать песок. Как видим, по одним поверьям, утонувших водяной обращает в своих рабов, по другим, — утопленники сами становятся водяными.

Живут водяные чаще всего в омутах, в реках с опасными водоворотами, около мельничных плотин, в болотах.

У восточных славян, а также у чехов, словен, лужицких сербов известны также водяницы — женские духи воды, на Севере их называли водянихи. Они близки русалкам — это утопленницы, кото¬рые становятся злыми духами. В XIX в., согласно сообщению В. И. Даля, считали, что водяницы — это утопленницы из крещеных, а потому и не принадлежат к нежити, прочие русалки — это умершие некрещеными.

Со временем образ водяного и других духов воды тускнеет и утрачивает свои прежние черты, сближаясь с «нечистой силой». В XIX в. о лешем, кикиморе, водяном говорили: все это нежить, но водяной всех злее, и его нередко зовут нечистым, сатаною.

Среди многих  маленьких  божеств  следует  отметить  Дворового  (хозяин двора), который был уже чуть менее доброжелательным,  чем  Домовой;  Овинник (хозяин овина) - еще менее, а Банник,  дух  бани,  стоявшей  на  самом  краю двора, а то и за его пределами, - попросту опасен. По этой причине  верующие считали  баню  -  символ,  казалось  бы,  чистоты  -  нечистой.  Иногда  его представляют в  виде  крохотного  старичка  с  длинной,  покрытой  плесенью, бородой. Его злой воле приписывают обмороки и несчастные случаи в бане.  Для умиротворения Банника славяне оставляли в бане чистую  воду,  веник  и  еду, иначе банник  мог  рассердиться  и  сильно  навредить  человеку,  вплоть  до убийства.  Любимое  развлечение  Банника  -   шпарить   моющихся   кипятком, раскалывать камни в печи – каменке и «стрелять» ими в людей.

За оградой двора древнего славянина начинался лес. Лес  давал  древнему славянину строительный материал, дичь, грибы, ягоды и т. д. Но  кроме  благ, даруемых человеку, дикий лес  всегда  таил  немало  смертельных  опасностей. Хозяином леса был Леший. Леший  буквально  значит  "лесной".  Внешность  его переменчива. Он представлялся то великаном, то карликом. В разных  местах  о Лешем рассказывают по-разному. Однако, чаще всего он похож на  человека,  но одежда на нем запахнута "наоборот" (иногда, впрочем, вместо  одежды  на  нем лишь собственный мех). Волосы у Лешего длинные,  серо-зеленоватые,  зато  на лице – ни ресниц, ни бровей, а глаза - как  два  изумруда,  горят  в  лесных потемках зеленым огнем. Он мог завести человека в  чащу,  напугать,  побить, но умел за добро платить добром.

Когда люди начали расчищать  леса  и  распахивать  "пожоги"  под  хлеб, конечно, появились  новые  божества  -  Полевики.  Вообще  с  хлебным  полем связано не меньше верований и примет, чем с жилищем. Иногда  люди  встречали в поле еще и старичка Белуна - невзрачного с виду и донельзя  сопливого.  Он просил прохожего утереть ему нос. И если не брезговал человек  -  в  руке  у него неожиданно оказывался кошель серебра. Может быть,  таким  образом  наши предки хотели выразить простую мысль, что Земля щедро  одаривает  лишь  тех, кто не боится выпачкать рук?

Рабочий день на селе всегда начинался рано. А вот полуденную жару лучше переждать. Было у древних  славян  и  мифическое  существо,  которое  строго присматривало,  чтобы  в  полдень  никто  не  работал.  Это  Полудница.   Ее представляли себе девушкой в длинной белой рубахе  или,  наоборот,  косматой страшной старухой. Полудницы  (или  Ржаницы)  побаивались:  за  несоблюдение обычая она могла  жестоко  наказать  -  теперь  мы  называем  это  солнечным ударом. Застигнув в полдень человека  на  пашне,  она  порой  заставляла  до изнеможения разгадывать ее загадки. Но Полудница бывала  не  только  грозна. Человека, подружившегося с ней, она учила танцевать всем на зависть.

Живя в краю, изобильном реками и озерами, древние славяне, естественно, выработали целый комплекс религиозного  почитания  воды.  Например,  славяне были уверены, что самые нерушимые  клятвы  даются  близ  воды,  водой  также испытывали на суде, с помощью воды гадали о будущем. К  воде  обращались  на "вы". Могла ведь и утопить, погубить ни за  что.  Могла  потребовать  жертв, смыть весенним разливом деревню. Вот почему  Водяной,  мифический  обитатель рек, озер и ручьев, часто выступает  в  легендах  как  существо,  враждебное человеку.

Гамаюн

Гамаюн в славянской мифологии – райская птица счастья. Летает в небесах, однако, живёт в море. Если поёт птица Гамаюн, пророчит счастье. Гамаюн знает всё на свете. Когда Гамаюн летит с восхода, приходит смертоносная буря.

Слово «гамаюн» происходит от «гамаюнить» — баюкать (очевидно, потому, что эти легенды служили также сказками детям на ночь). Первоначально образ пришел из восточной (персидской) мифологии. Изображалась с женской головой и грудью. В мифологии древних иранцев есть аналог — птица радости Хумаюн.

Алконост

В русских и византийских средневековых легендах — райская птица-дева, приносящая счастье, в апокрифах и сказаниях птица светлой грусти и печали. Эта райская сказочная птица стала известна по памятникам древнерусской литературы и лубочным картинкам. По сказанию XVII века алконост пребывает близ рая и когда поет, то сама себя не ощущает. Алконост утешает своим пением святых, возвещая им будущую жизнь. Алконост несёт яйца на берегу моря и, погружая их в глубину моря, делает его спокойным на 6 дней. Пение Алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всём на свете. Алконост изображается на русских лубочных картинах полуженщиной-полуптицей с большими разноцветными перьями (крыльями), человеческими руками и телом. Девичья голова, осененная короной и ореолом, в который иногда помещена краткая надпись. В руках держит райские цветы или развернутый свиток с объяснительной надписью. В некоторых описаниях Алконоста упоминается река Евфраний как место его обитания. Существует подпись под одной из лубочных картинок с её изображением: «Алконост близ рая пребывает, иногда и на Евфрате-реке бывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самое себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот всё на свете забудет: тогда ум от него отходит, и душа из тела выходит». Сравниться с Алконостом в сладкозвучии может лишь птица Сирин (ударение на первое и ). Легенда о птице Алконост перекликается с легендой о птице Сирин и даже частично её повторяет. Истоки же этих образов следует искать в мифе о сиренах, или же, наоборот. В «Шестодневе» Иоанна Экзарха говорится: «Алкион есть морская птица». При переписке этого места была сделана орфографическая ошибка — случайно соединились вместе два слова «алкион» и «есть». Получилось «алкионесть» морская птица. Далее странное слово стали читать как алконост. Так морская птица «алкион» превратилась в райского «Алконоста». Но это лишь версия.

Сирин

Птица-дева. В славянских духовных стихах она, спускаясь из рая на землю, зачаровывает людей пением, в западноевропейских легендах — воплощение несчастной души. У славян Сирин – противоположность Алконоста – птица радости, удачи. Возможно происходит от греческих сирен. В славянской мифологии чудесная птица, чье пение разгоняет печаль и тоску; является лишь счастливым людям. Сирин — это одна из райских птиц, даже самое ее название созвучно с названием славянского рая: Ирий.  «Сиринъ, есть птица от главы до пояса состав и образ человечъ, от пояса же птица; нъцыи ж джут о сей, глаголюще зело ела копъниве быти еи, яко б кому послушающу глас ея, забывати все житие её и отходити в пустыня по ней в горах заблуждышу умирати» — древнерусский Азбуковник (ГПБ, О. XVI 1) Иногда прекрасная птица Сирин встречается в образе настоящей птицы, без всяких человеческих составляющих. Её перья покрывает невидимая масса, символизирующая Стихии. «Крылья её были белые с голубыми и красными полосами, как карамелька, клюв — нежно-фиолетовый, заостренный, похожий на клинок, а глаза яркие, зеленые, цвета молодой листвы, и мудрые, благосклонные». Сами птицы незлобливы, но очень равнодушны.

Змиулан

В восточнославянской мифологии — царь-змей, демон, живущий в дупле древнего дуба, владеющий большими стадами; противник Грома и Молнии. От брака с женщиной у него рождается Змей Огненный Волк. Отец и сын часто борются, от чего случается огненный вихрь.

Вечорка, Зорька, Полуночка

Все три брата (если считать их братьями) – небесные богатыри, герои устных преданий и сказок. Вечорка, в восточнославянской мифологии образ вечерней зари, сестры (или брата) утренней и полуночной зорь. В русских сказках и заговорах все три сестры(брата)-зари родились в одну ночь, Вечорка — с вечера (отсюда назв.). Вечорки — посиделки, гуляния. Раньше молодые люди и девушки любили собираться в дружной компании, пели и плясали под гармонь и балалайку.  Зорька – утренняя заря. Побеждает драконов. Полуночка — полуночной зоря.

Планетники

Планетники — у южных и западных славян мифические существа, пребывающие в дождевых и градовых тучах, управляющие движением туч, осадками, ветром, погодой. Характерны для демонологических представлений польско-южнославянского ареала. В южнославянской (особенно, сербской) традиции власть над тучами приписывается так называемым погибалцам, т. е. «нечистым», «заложным» покойникам (людям, умершим внезапной и неестественной смертью), прежде всего утопленникам и висельникам, которые гонят по небу тучи — «стада говяд» (коров). Кроме того, предводители туч могут представляться в виде орла, змея, дракона.

Планетники имеют антропоморфный облик; в них превращаются дети, скинутые или приспанные матерью, отравленные или умерщвлённые; утопленники, висельники и др. нечистые покойники, дети боеинок и стригоней (упырей). Планетниками могли также становиться двоедушики, которые во время грозы, бури переносились на небо. Иногда планетники спадали на землю с туч вместе с ливнем или сходили на землю, чтобы поправить оборвавшуюся верёвку.

Планетник мог опуститься только на границу сёл, шёл к ближайшему селу и просил у первого встречного молока от чёрной коровы и яйца от чёрной курицы, а затем возвращался на границу и оттуда вместе с туманом возносился на свою тучу. Планетники бывали дружественны по отношению к встречным людям, предупреждали их о буре и граде. Считается, что планетники питаются в облаках мукой, которую люди бросают на ветер или в огонь, чтобы защититься от града.

Навьи и упыри

Навьи (от древнерусского навьи-воплощение Смерти) — враждебные духи умерших, первоначально чужеплеменников, чужаков, умерших не в своем роду-племени, позднее — души иноверцев. Зловредность навий была универсальна: они вызывали различные болезни людей и скота, их смерть, а также стихийные бедствия. Верный способ уберечься от навий — не выходить из дома. Дом был защищен от злых духов магической символикой. Различные заговоренные предметы, изображения коней и петухов, солярные и громовые знаки отгоняли навий от жилища. Оставаясь вне пределов дома, наши предки, чтобы защитить себя от воздействия злых навий, носили разные обереги, пользовались заговорами, а свою одежду в тех местах, где навьи могли проникнуть к телу (ворот, застежка, обшлага рукавов, подол), украшали вышивкой, состоящей из охранительных магических знаков. Имелся еще один способ не подвергаться воздействию навий — задобрить их. Для этого навий приглашали помыться в бане.

В Радзивиловской летописи на миниатюре, иллюстрирующей нашествие навий на Полоцк, они изображены в виде человекообразных существ, покрытых шерстью, и хвостатых. По украинским поверьям, навьи (навки, мавки) имеют спереди человеческое тело, но со спины у них видны все внутренности. В мавок превращаются умершие до крещения дети. Очень часто в восточнославянском фольклоре навьи отождествляются с упырями, тоже злыми, вредоносными духами. Однако, по мнению ученых, такое отождествление произошло в более позднее время в силу функционального сходства навий и упырей, представления же об упырях более архаичны. В «Слове об идолах» говорится, что славяне, еще не зная богов, почитали духов: упырей и берегинь. «Словене начали трапезу ставити Роду и рожаницам переже Перуна бога ихъ. А преже того клали требы упиремь и берегынямъ». Берегини — добрые духи, оберегающие людей. Обращает внимание то, что берегини — духи женского рода. Ученые относят почитание берегинь к материнско-родовому культу святынь и покровителей, т. е. к эпохе матриархата.

В противопоставлении упырей и берегинь отразился дуализм мировосприятия древнего человека. Представители структуралистского направления в мифологии видят здесь бинарную оппозицию добро-зло: берегини — упыри. Первобытный человек делил мир по принципу отношения этого мира к нему самому: плохое (злое) составляло одну сторо¬ну мира, сферу чужого, а хорошее (доброе) — другую, сферу своего. Бинарная оппозиция свой — чужой отчетливее всего проявляется в возникшем позднее, на этапе патриархата культе предков, которые противопоставлялись злым духам чужих мертвецов — навий.

В представлении славян упыри — злые духи (позднее «живые мертвецы»), пьющие кровь у людей и животных. Этимология слова упырь (древнерусск. пирь, болг. въпиръ, вампир, в других славянских языках формы слова равны русскому или болгарскому) не ясна. Некоторые ученые (Соболевский, Вайан и др.) связывают это слово с парить, перо.

Позднее упырь (вампир) стал пониматься как особого рода мертвец, оживающий по ночам и убивающий людей или животных (или сосущий у них кровь). Жертва упыря может тоже стать упырем. Но обычно упырями становятся «заложные покойники» — люди, умершие неестественной смертью: от насилия, в молодом возрасте («раньше срока»), самоубийцы, «опойцы», а также связанные с нечистой силой колдуны, которые при жизни могли быть оборотнями-волкодлаками (отсюда неправомерное отождествление в художественной литературе вампиров-упырей и вурдалаков-волкодлаков), люди, родившиеся от нечистой силы, покойники, через гроб которых перепрыгнула черная кошка. Такие мертвецы не погребались на кладбище и в ряде мест вообще не предавались земле. Считалось, что мать-сыра земля не принимает нечистое тело, а возвращает его к живым людям, сколько бы раз его ни хоронили. При этом труп нисколько не подвергается тлению, и благодаря этому упырь, выходящий по ночам из могилы, внешне трудно отличим от живого человека. Для предотвращения появления «живых мертвецов» таких покойников не закапывали в землю, а оставляли где-нибудь в пустынном месте, заложенными сучьями (отсюда их название — заложные, т. е. заложенные покойники). Но иногда и таким образом похороненные мертвецы становились «живыми мертвыми» и вредили окружающим. Чтобы «упокоить» упыря, следовало пронзить его осиновым колом. Об этом обычае писал великий книжник XVI в. Максим Грек: «Телеса утопленных или убиенных и поверженных не сподобляюще я погребанию, но на поле извлекоше их, отыняем колием».