Существовало несколько способов
сватовства, например, родители жениха
ехали в дом невесты и начинали
переговоры. В других случаях
в дом невесты засылали сваху
или свата, и они спрашивали
разрешения приехать с женихом
и его родителями. Иногда жених сам предупреждал
невесту о том, что приедет свататься,
и с разрешения ее родителей ехал со своими
родителями к ней в дом для смотра невесты.
Нередко сваты сначала приезжали
в деревню, где жила предполагаемая
невеста, останавливались у какого-нибудь
знакомого или родни и ждали,
когда стемнеет, в это время
расспрашивали о невесте, ее
родных, их материальном положении.
В сумерках посылали спросить,
можно ли прийти, и, получив
разрешение, начинали сватовство. Бывало,
что парень еще не сделал
окончательного выбора, тогда он
вместе с родителями приезжал
в деревню, где жила невеста,
расспрашивал о ней и в зависимости
от собранных сведений уезжал или
начинал сватовство.
После того, как невеста была
одобрена, родители жениха приступали
к выбору свата или свахи.
Выбор сватов был ответственным
делом. Обычно ими были духовные
родители жениха — крестный
отец или мать, или же кто-нибудь
из родственников. Иногда сватом становился
отец жениха или в роли сватов выступали
оба родителя. Но более почетным считалось
посылать кого-нибудь из односельчан,
обладающих красноречием, или сватью -
ловкую, бойкую бабу, известную своим краснобайством
и умением устраивать свадебные дела.
В монастырских селах и в
городах прибегали к помощи
профессиональных свах. Сватовство
сопровождалось особыми магическими
действиями. Для сватовства выбирал
легкие дни недели - воскресенье,
вторник, четверг и субботу,
избегая постных дней - понедельника,
среды и пятницы. Наиболее подходящим
временем суток считались вечер
в даже ночь, но сватали и днем. Обычно
время выхода сватов и путь, по которому
они ехали, держали в тайне.
Чтобы быть незамеченными, выезжали
"через зады" (задний двор
и огороды) и ехали не прямо,
а с объездами. Сватов редко
спрашивали, куда они едут, да
они бы и не ответили. В Тверской
губернии перед тем как ехать в дом невесты,
опутывали вожжами стол или печную трубу,
чтобы удачно "опутать", т.е. склонить
к согласию невесту. В Рязанской губернии
перед отправкой свахи связывали кушаком
четыре ножки стола, чтобы лучше "вязалась"
свадьба, а в спину уходящей свахи бросали
специально приготовленный старый лапоть.
Сваты наряжались в праздничную
одежду, украшали лошадей хорошей сбруей.
Свахи-женщины нередко покрывались большой
шалью и независимо от времени года обували
валенки, надевали шубу и подпоясывались
кушаком. Во многих местах непременной
принадлежностью свахи была палка, кочерга
или сковородник. Эти атрибуты свидетельствовали,
что она пришла с целью "выгрести девку".
Иногда она брала с собой кусок рыболовной
сетки, "чтобы невеста была поймана
как рыбка".
Приход сватов в дом невесты
обставлялся множеством магических
действий. Так, сваха, подъехав
к дому. соскакивала с повозки и бегом
направлялась в избу с тем, чтобы и родители
невесты так же скоро склонились бы на
ее сватовство. Войдя во двор, сваха отыскивала
ступу, в которой девушка толкла лен, и
трижды оборачивала ее вокруг себя, чтобы
хозяйка ступы так же трижды была обведена
вокруг аналоя, т.е. повенчана. Широко распространен
был обычаи садиться свахе на длинную
лавку под матицу. В некоторых местах сваты,
наоборот, не садились, а все переговоры
велись стоя, чтобы невеста не засиделась
в девках и быстро вышла замуж. Чтобы дело
сладилось, иные свахи выбирали мох, которым
были проконопачены стены в доме невесты,
и приносили его в дом жениха для "привлечения
сердца невесты" к его дому. В Пермской
губернии сваха, войдя в дом, ударяла пятою
в порог, чтобы невеста "не попятилась",
а иногда, ударяя, приговаривала: "Колотим
о порог, чтобы не говорили с нами поперек".
Совершив необходимые действия,
помолясь Богу и поздоровавшись с хозяевами,
сваты приступали к переговорам, иногда
они прямо говорили о цели своего прихода.
Но чаще сваты пользовались традиционными
иносказательными формулами типа: "у
вас товар - у нас купец" и т.п. Иногда
они представлялись охотниками, которые
идут по следу зверя, (куницы, лисицы), рыбаками
или людьми, ищущими потерявшуюся телку.
Родители невесты просили сватов садиться,
благодарили за честь: "Бог вас спасет,
что и нас из людей не выкинули", и угощали
их чаем или вином. Сваты расхваливали
жениха и старались побольше узнать о
невесте. Если жених был известен родителям
и устраивал их, то они давали согласие
на дальнейшие переговоры. Если же жених
не был известен, то сватов просили прийти
еще раз чтобы расспросить о нем. Сразу
отдать дочь считалось неприличным. Если
родители невесты не хотели отдавать дочь
за предложенного жениха, то, стараясь
не обидеть сватов, отговаривались.
Начальный период свадьбы состоял
из сватовства, сговора (это название
могли носить и акт, выражающий
согласие на брак, и акт, завершающий
предсвадебный период), осмотра хозяйства
женила, смотрин невесты, богомолья,
рукобитья и запоя. Каждый из
этих этапов в разных местах имел
свои названия.
Эти основные акты в разных
губерниях и уездах прихотливо
сочетались между собой и выстраивались
в определенной последовательности.
В соответствии с местной традицией
они могли меняться местами
или несколько актов объединялись
в одном. Например, в один день
совершались сговор, рукобитье и
богомолье, а для пропойки назначали
специальный день. Иногда все эти акты
были Уставными ритуала дом смотреть,
а рукобитье сочеталось с запоем, и т.д.
Однако часто для каждого акта отводился
особый день, хотя это требовало больших
материальных затрат.
В конечном итоге все эти
действия сводились к получению
согласия на брак, выяснению экономических
отношений между двумя семьями
и так сказать обрядовому и
юридическому (по обычному праву)
оформлению переговоров, а многочисленные
сидения (застолья) и взаимные
гостевания способствовали знакомству
сторон, привыканию невесты и жениха к
своему новому положению.
РОЖДЕНИЕ РЕБЕНКА
Этот акт был очень важным,
так как завершал переход во
взрослое состояние молодых супругов,
так как они становились родителями.
Родовспоможением у крестьян занималось
специальное лицо, - повивальная бабка.
Это обычно была женщина в годах, умудренная
опытом и получала за свое занятие вознаграждение.
По наиболее распространенной
у русских традиции повитуха
жила или находилась большую
часть времени у роженицы в
течение трех дней. Основной ее
обязанностью в то время было
купание матери и ребенка, а
также надзор за тем, чтобы
их никто не испортил. Кроме
того, в случае необходимости
она оказывала в практическую
помощь: могла подмести полы, подоить
корову, приготовить обед, что давало
возможность роженице отдохнуть
после родов. В отношениях крестьян
к повивальным бабкам большую
роль играла вера в магическую
связь между ними и принятыми
ими детьми. Это определяло выбор
повитухи, личные качества которой,
поведение, возраст должны были
соответствовать определенным требованиям.
Повитухой могла быть только
пожилая женщина (у нее уже
не должно быть месячных очищений),
безупречного поведения, т.е. "не
замеченная в неверности мужу".
В некоторых местах считали,
что повивать могут лишь вдовы.
Профессиональному искусству повитухи
была свойственна определенная
этика: все свои знания она
должна была направлять на
сохранение жизни ребенка. Одно
лишь подозрение в том, что
она тайно занимается абортами,
т.е. совершает страшный грех,
могло лишить ее практики. Избегали
приглашать и таких повитух,
у которых свои, а тем более
повитые дети, умирали: их нежизнеспособность
свидетельствовала не только
о недостаточном знании приемов
родовспоможения, но и о том, что
у нее "тяжелая рука".
Пребывание повитухи в доме
у роженицы требовало, по представлениям
крестьянства, обязательного последующего
очищения. На большей части расселения
русских, во всяком случае в центральных,
южных и западных губерния очищение это
достигалось при помощи обряда "размывания
рук", совершавшегося по наиболее распространенной
традиции, на третий день после родов.
Суть обряда такова: водой, в которую часто
добавляли различные, имеющие определенную
такова: водой, в которую часто добавляли
различные, имеющие определенную смысловую
нагрузку предметы, мать и бабка поливали
троекратно друг другу руки и взаимно
просили прощения. Исполнение этого обряда
давало частичное очищение роженице и
позволяло повитухе идти принимать следующего
ребенка. Особенной насыщенностью магическими
элементами отличались варианты обряда
в южных и частично западных губерниях
России.
Повивание детей можно рассматривать
как профессиональное ремесло. За свой
труд повитуха получала вознаграждение,
обязательность которого гарантировалась
этическими нормами деревни. Обычно женщины
становились повитухами добровольно,
чаще всего имея намерение немного заработать.
Но в дальнейшем, независимо ни от размера
предполагаемой оплаты, ни от личных взаимоотношений,
она не могла отказаться от помощи роженице.
По наиболее распространенной у русских
традиции оплата труда повитухи складывалась
из индивидуального вознаграждения, получаемого
от роженицы, и коллективного, собираемого
на крестинах.
Реальная связь новорожденного
и роженицы с пуповиной и
последом лежит в основе универсальных
представлений о существовании
последующей магической связи
между ними и убежденности
в том, что на здоровье и
будущее ребенка можно повлиять
через эти предметы. В народной
медицинской практике для предотвращения
кровотечения пуповину перевязывали.
Встречались и иные способы
ее обработки. Обрезание и перевязывание
пуповины всегда содержало магический
элемент. Считалось, что если
пуповину мальчика обрезали ножом
на каком-либо плотницком или
столярном изделии, считая, что
в этом случае из него вырастет
работящий человек и хороший
мастеровой. Пуповину девочки обрезали
ножницами и так, чтобы она упала на какую-нибудь
разостланную женскую работу, например,
на начатое шитье. В этом случае из девочки
вырастет "домовитая хозяйка и работница".
У русских, как и у многих
других народов существовало
представление о том что через
послед, как и через пуповину,
можно нанести вред роженице
и ребенку Даже неумышленное уничтожение
его могло оказать пагубное воздействие
Поэтому зарыть послед повитуха должна
была так, чтобы никто - ни человек, на какое-либо
животное не могли добраться до него.
Рождение в "рубашке" (околоплодной
оболочке), по убеждению русского
народа, предвещало ребенку счастливую
жизнь н удачу в делал. К самой сорочке
относились как к сакральному предмету,
ее высушивали, зашивали в мешочек я либо
прятали в сундук, либо носили постоянно,
как ладонку, вместе с шейным крестом.
Верили, что сорочка приносит счастье
и достаток не только родившемуся в ней,
но и всему дому, поэтому ее тщательно
берегли, передавали из рода в род и даже
правнукам.
Первая забота повитух при
рождении определить, все ли в
порядке у новорожденного и
по возможности постараться исправить
недостатки. Рождение двойни воспринималось
как явление необычное и вызывало
в соответствии с местными
воззрениями определенную реакцию
окружающих. Многие склонны были
видеть в появлении двойни "Божье
наказание" и более того
– позор для родителей. Однако
можно было встретить и иное,
лишенное суеверного страха отношение
к рождению близнецов. Более
того, родители по этому поводу
испытывали "радость и гордость",
а сам факт рождения двойни
объясняли тем, что "одного
дал Господь, а другого Богородица".
Как уже было сказано, жизнь
новорожденного, по мнению окружающих,
зависела не только от естественных
причин, но и от успешности
и своевременности защиты его
от бесовских сил, особенно
опасных, так как ребенок был
еще не окрещен, а помещение,
в котором он находился с
матерью, не было очищено от
послеродовой "скверны". Поэтому
повитуха сразу же совершала
магические акты по его защите.
Прежде всего, она прибегала
к обычным средствам христианской
защиты - кадила ладаном, брызгала
на малыша святой водой, крестила
его, читала наиболее известные молитвы
("Отче наш", "Богородицу"), а
также и специальные заговоры. Из нехристианских
способов защиты, пожалуй, самым популярным
было спрыскивание новорожденного водой,
которой предварительно окатывали дверные.
Забота о роженице в крестьянской
среде определялась традициями
народной медицины и, в большей
степени, представлением о ее
сакральной нечистоте явившейся
следствием состоявшихся родов
и последующей спецификой функционирования
женского организма. Эта нечистота
порождала двойственное отношение
к родившей женщине и соответствующим
образом определяла характер
ее контактов с окружающими.
С одной стороны, она казалась
источником "скверны" и возможного
негативного влияния. С другой - в течение
определенного времени ей самой грозила
постоянная опасность пострадать от порчи,
сглаза и вообще любого вредоносного воздействия.
Суеверный страх перед родами, родильной
(как и менструальной) кровью существовал,
по- видимому, всегда, но по мере христианизации
особое отношение к роженицам нашло подтверждение
и каноническое обоснование в православном
учении о греховности человеческой жизни,
включающем регламентацию религиозного
поведения женщины.