Ритуал

Культурология ритуал

ОБЫЧАЙ

        исходный, наиболее простой тип культурной  регуляции на основе целостных,  привычных образцов поведения,  совершаемого по установленному  поводу в опр. время и в  опр. месте. О. в отличие от  привычек имеют социальную природу;  привычки же являются проявлениями  идиосинкратич. поведения индивидов, связанного с уникальным биогр. опытом. Концепт О. подразумевает не только статистич. показатели существования того или иного поведения, но и прескриативный компонент: такого поведения придерживаются все члены об-ва при любых обстоятельствах, и нарушение О. может повлечь за собой санкции начиная с обществ, неодобрения до остракизма или иных форм наказания. Термин “О.” может отождествляться с терминами “традиция”, “обряд”, “ритуал”, “нравы”, “привычки”. Однако традиция относится все же к более широкому кругу явлений и к более дифференцированным формам регуляции деятельности, хотя и получает при этом семантич. перегрузку. Обряд и ритуал — формализованное поведение или действие, имеющее прежде всего символич. значение, лишенное непосредств. целесообразности, но способствующее упрочению связей либо между постоянными членами группы, либо во взаимодействии между группами.

        Термин  “нравы” обычно выражает сложившиеся  формы регуляции массового поведения.  Впрочем, в культурологич. контексте “нравы” могут обозначать более подвижный, изменчивый слой привычного поведения, подверженный дифференциации в зависимости от социальной среды, психол. состояния тех или иных слоев, истор. ситуации и т.д. Крупномасштабные перемены в нравах влекут за собой постепенный сдвиг в более широких сферах культуры, что отнюдь не означает утраты ею своей кач. определенности.

        Хотя  в качестве осн. регулятора поведения О. выступает лишь в примитивных этногр. об-вах, в устойчивой бытовой среде, инертных социальных группах, он присутствует и на всех более продвинутых ступенях обществ. развития. Социально признанные образцы складываются в обычаи, через к-рые накопленный опыт передается из поколения в поколение. К О. можно отнести и традиц. трудовые приемы, формы поведения, жизненного уклада, воспитания. В повседневной жизни действуют привычные правила гигиены, сложившиеся варианты общежития. О. регулируются часы и условия приема пищи, сна. Выбор пищи диктуется отнюдь не только потребностями организма, но и традициями. О. общепризнаны и утверждены властью массовой привычки. Они большей частью не получают объяснения и могут не осознаваться самими членами коллектива.

        О.  играет важную роль в воспитании, способствуя приобщению к культуре  ребенка или же взрослого человека  в инокультурной среде. Включение в культурную деятельность в данном случае сводится к знакомству с опр. образцами; суть поведения не объясняют, а просто знакомят с О., к-рый выполняет функцию обязательного для исполнения образца поведения. Образец может быть положительным (так надо поступать) или отрицательным (так не надо поступать). О. может выступать как решит, вмешательство в жизнь индивида, резко поворачивающее его естеств. или привычную жизнь. Такого рода формализованные О., совершаемые в опр. месте и в положенное время по спец. поводам, называют обрядами. В выборе обряда человек еще менее свободен, чем в простом О., т.к. он связан с выполнением публичных действий, имеющих высокий знаковый статус в данном об-ве. В каждом об-ве существуют обряды посвящения индивида в данное об-во или в возрастную группу (наречение имени, крещение, запись имени, инициации, выдача паспорта и т.д.), дни рождения и юбилеи, свадьбы и похороны и т.д. Коллективные, обществ, и гос. обряды напоминают о целостности об-ва, зафиксированной в памятных датах. Обряд утверждает преемственность нового со старым, его принятия как утвердившегося в об-ве положения, что происходит, например, в случае утверждения нового главы гос-ва: венчание на царство, клятва нового президента и т.п.

Лит.: Суханов И. В. Обычай, традиции и преемственность поколений. М., 1976; Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Об-во. М., 1992; Сепир Э. Обычай // Сепир Э. Избр. труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.

Б. С. Ерасов РИТУАЛ

        исторически  сложившаяся форма неинстинктивного предсказуемого, социально санкционированного упорядоченного символич. поведения, в к-рой способ и порядок исполнения действий строго канонизированы и не поддаются рациональному объяснению в терминах средств и целей. С понятием Р. тесно связаны понятия “церемония”, “обряд”, “обычай”, “этикет”. Нередко эти термины используются как синонимы, однако предпринимались многочисл. попытки их разграничить. Одной из важнейших проблем исследования Р. была проблема его определения. Большинство исследователей рассматривали Р. как категорию поведения, религиозного по характеру и преследующего религ. цели. Р. определялся как религ. практика (У. Робертсон-Смит, 1889), “правила поведения, к-рые предписывают, как человек должен себя вести в присутствии священных объектов” (Дюркгейм, 1912), магич. драматизация обычной деятельности, проистекающая из склонности человека воспроизводить те действия, к-рые дают ему чувство собственной силы (Дж. Харрисон, 1913). Эти определения подчеркивали принадлежность Р. к сфере сакрального, нерац., неутилитарного, в противоположность профанной, утилитарной, рац. повседневной деятельности. Малиновский включал в Р. не только религиозную, но и магич. практику; он связывал Р. с потребностью человека в чудесах, проистекающей из ощущения своей ограниченности, и определял его как “традиционно разыгрываемое чудо”. Дж.Гуди (1961) определял Р. как “стандартизованное поведение, в к-ром отношение между средствами и целью не является подлинным (т.е. либо иррационально, либо нерационально)”. М.Глакмен (1962) разграничил Р. и церемонию, определив церемонию как “сложную организацию человеч. деятельности, к-рая не является по сути технической или рекреационной и к-рая включает способы поведения, выражающие социальные отношения”, а Р. — как более ограниченную категорию церемониальной деятельности, связанной с мистич. и религ. представлениями.

        В  19 — пер. пол. 20 в. большое место  в изучении Р. занимали споры  о взаимоотношении Р. и мифа. Одни антропологи отстаивали  первичность Р. и рассматривали  миф как его закрепление,объяснение,рационализацию (Робертсон-Смит, Фрэзер, Э. Лич); другие считали первичными мифол. и религ. разыгрывание, или внешнее выражение, этих представлений (Тайлор, Харрисон, Малиновский, Гуди). В наст. время этот вопрос снят: Р. и миф рассматриваются как две формы выражения одной и той же символики, ни одна из к-рых не может быть признана первичной по отношению к другой.

        Важный  вклад в изучение Р. внесли  франц. социол. школа и функциональная школа в англ. антропологии. В функционализме Р. рассматривался как поведение, обращенное к священным объектам, и по существу как символ, выражение социальных отношений. Дюркгейм (1912) разработал подробную классификацию Р., разделив их на негативные, или аскетические, связанные с запретными объектами (табу), и позитивные. В позитивные он включал Р. имитации; “представительные”, или памятные Р. (напр., Р. почитания предков); жертвоприношения; искупительные Р. Социальной функцией Р. он считал укрепление коллективных чувств и поддержание социальной солидарности. А. ван Геннеп (1908) исследовал и описал церемонии, связанные с кризисами индивидуального жизненного цикла (рождением, половым созреванием, заключением брака, смертью и т.д.) и событиями календарного цикла, объединив их в категорию “обрядов перехода”. Он обнаружил, что обряды перехода подчиняются той же модели, что и обряды инициации, и служат перемещению индивида из одного статуса в другой, к-рое происходит в три этапа: отделение индивида от группы, переход и воссоединение с группой. Мосс (1925) рассматривал акты дарения (или обмена) как “принудит, акты ритуального типа, в к-рых обмениваемые предметы являются средством мистич. власти”. Радклифф- Браун (1922) разработал понятие “ритуальной ценности”; он утверждал, что объектами, к-рым придается ритуальная ценность, являются объекты, социально значимые для мирских, практич. целей, и что обычно ритуальная ценность придается предметам роскоши. Он считал, что отправление Р. создает чувства, функционально важные для интеграции об-ва. В фундаментализме недостаточное внимание уделялось символике Р.: эта тема исследований стала одной из важных тем франц. структурализма (Леви-Стросс), где Р. изучается как “язык”, или знаковая система, с применением методов структурной лингвистики. Глакмен (1962) исследовал Р. ролевой инверсии, названные им “Р. восстания”. Он рассматривал “Р. восстания” как драматич. формы реагирования агрессивности (враждебности), к-рая неизбежно накапливается в об-вах, где имеют место неравенство и иерархич. отношения, и к-рая в повседневной, “мирской” жизни не может быть разряжена. Т.о., эти Р. выполняют позитивную функцию (катартическую), дают возможность символич., социально санкционированного высвобождения агрессивной энергии, уменьшая тем самым вероятность реальных конфликтов и способствуя укреплению социального порядка. Э.Лич (1961) рассмотрел Р. как выход в сферу “сакрального”, где действуют иные пространство и время и где нормы “мирской”, повседневной жизни теряют свою значимость. С этим он связал наличие в религиозных Р. аскетич. и экстатич. компонентов: первые интенсифицируют нормативные ограничения “обыденной” жизни, вторые их упраздняют. М.Блок и Ф.Барт (1975) исследовали использование Р. как средства мистификации властных отношений в стратифицированных об-вах. В то время как большинство исследователей относили Р. исключительно к сфере магико-религиозного поведения, ряд исследователей интерпретировали Р. как особый аспект любого поведения. Лич (1954) утверждал, что между ритуальными актами и привычными действиями невозможно провести четкую границу, и что каждое действие имеет тех. (практич., инструментальный) и ритуальный (символич., коммуникативный) аспект. Т.о., каждое действие имеет ритуальное измерение. Э. Гоффман (1967) рассмотрел рутинные действия повседневной жизни как Р. и назвал их “Р. взаимодействия” (Р. приветствий, Р. разговорного взаимодействия и т.д.). Эти Р. он связывал с развитием в совр. об-вах особого, религиозного по своей природе, культа, центр, священным объектом к-рого является человеч. личность (индивидуальное Я). В микросоциологии Р. Коллинза для обозначения этой категории ритуалов используется термин “естеств. ритуалы”. В этологии (К. Лоренц) и этологич. антропологии (И. Эйбл-Эйбесфельдт и др.) анализ Р. и процесса ритуализации — одно из важнейших направлений исследований. Здесь ритуалы рассматриваются как модели поведения, выполняющие гл. обр. коммуникативную функцию, а также функции контроля агрессивности, консолидации групп, формирования системы культурных символов.

Лит.: Myth, Ritual and Kinship. Hooke S.H. (ed.). Oxf., 1958; Harrison J.E. Ancient Art and Ritual. L., 1951; Gennep A. van. The Rites of Passage. L., 1960; Goffman E. Interaction Ritual. L., 1972.

Обычай

Слово <обычай> употребляется  применительно к целой совокупности схем поведения, опирающихся на традицию и закрепившихся в группе, в  отличие от более случайных проявлений личной деятельности индивида. Этот термин неприменим к тем аспектам общественной жизни, которые явно обусловлены  биологическими факторами. Если привычка питаться жареными цыплятами - обычай, то биологически обусловленная привычка питаться обычаем не является.

Обычай - это изменчивое понятие  из области здравого смысла, на основе которого сформировалось более строгое  и научное антро- пологическое понятие культуры. Термин <обычай> не столь предметно соотнесен и объективен, как термин <культура>: в нем ощутим некоторый аффективный оттенок, проявляющийся в том, что он, как правило, употребляется применительно к географически далеким, к примитивным или к древним обществам, а не к своему собственному социуму. Если же кто-нибудь применяет этот термин, говоря о собственной социальной группе, то имеются в виду лишь относительно несущественные и неформализованные стереотипы поведения (behavior patterns), лежащие где-то между индивидуальными привычками и социальными институтами. Курение сигарет более естественно называть обычаем, чем судебный процесс по уголовному делу. Однако когда речь заходит о современной китайской цивилизации, о ранней вавилонской культуре или о жизни первобытного австралийского племени, то функциональный эквивалент такому культурному стереотипу (cultural pattern), как наш судебный процесс, принято называть обычаем. В рамках собственной социальной группы не принято считать обычаем какие-то способы поведения, кроме тех, которые одновременно носят коллективный характер и лишены значительности. Это, может быть, объясняется тем, что невольно возникает желание подчеркнуть либо значительный индивидуализм (и в таком случае употребляется термины <привычка> (habit)), либо в высшей степени рационализированную и формализованную коллективную интенцию (и в таком случае кажется уместным термин <институт> (institution)).

• Custom. - <Encyclopaedia of the Social Sciences>, 4. New-York: Macrnlilan, 1931, pp. 658-662.

Обычай часто смешивают  с конвенцией, традицией и нравами, но коннотации этих терминов различны. <Конвенция> акцентирует отсутствие внутренней необходимости в данной схеме поведения и часто предполагает некоторую долю явного или молчаливого  соглашения, по которому определенный способ поведения должен восприниматься как <правильный>. Чем более символичную, т.е. непрямую, функцию выполняет  некоторый обычай, тем естественней называть его конвенцией. Писать ручкой и чернилами - это обычай, а использовать в деловой переписке определенный сорт бумаги - это конвенция. В термине <традиция> подчеркивается исторический фон обычая. Никто не станет обвинять общество в отсутствии обычаев и  конвенций. Однако если они не ощущаются  как нечто имеющее длительную историю, то говорят, что в данном обществе не хватает или вовсе  нет традиций. Разница между обычаем  и традицией - скорее субъективная, чем объективная, ибо полное объяснение почти любого обычая требует обращения  к весьма далекой древности. Термин <нравы> уместно употреблять лишь применительно к тем обычаям, которые несут коннотацию весьма сильного ощущения правильности или  неправильности способов поведения. Нравы  народа - это проявление его не- писанной этики в действиях. И все же такие термины, как <обычай>, <институт>, <конвенция> и <нравы>, вряд ли поддаются точному научному определению. С точки зрения психологии, все они сводятся к <социальной привычке> (social habit) или, с точки зрения антропологии - к <культурному стереотипу> (cultural pattern). Термины <привычка> и <культура> могут быть достаточно точно определены, поэтому в строгом научном рассуждении они предпочтительнее <обычая>. Термин <привычка> или <система привычек> употребляются тогда, когда область поведения мыслится как локализуемая в индивиде, а термин <культурный стереотип> - когда область поведения мыслится как локализуемая в обществе.

С биологической точки  зрения все обычаи происходят от индиви- дуальных привычек, которые распространились в обществе благодаря влиянию индивидов друг на друга. Однако эти распространившиеся или социализованные обычаи имеют склонность закрепляться и передаваться из поколения в поколение благодаря непрерывной преемственности самого процесса распространения. Чаще можно видеть, как обычай помогает сформировать индивидуальную привычку, чем видеть, как индивидуальная привычка преобразуется в обычай. В основном групповая психология имеет приоритет над индивидуальной психологией. Ни в одном обществе, сколь бы оно ни было примитивно или исторически отдалено от нашей эпохи, взаимоотношения его членов не свободны от ограничений, налагаемых сложной сетью обычаев. Даже на ранней стадии палеолита действия человеческих существ должны были в очень существенной степени регулироваться обычаями, о чем свидетельствуют довольно резко ограниченные типы производимых изделий и те выводы касательно верований и установок, которые можно извлечь из наблюдений над ними.

Кристаллизация индивидуальной привычки в обычай - это процесс, который гораздо легче проследить теоретически, чем проиллюстрировать  практически. Можно различать устойчивые (of long tenure) и эфемерные (of short tenure) обычаи; последние принято называть <модой> (fashions). Мода устанавливается конкретным индивидом или группой индивидов. Когда она живет столь долгое время, что указание на источник или на первоначальную локализацию данной поведенческой схемы становится ненужным, мода превращается в обычай. Привычка носить шляпу - обычай, а привычка носить шляпы определенной модели - это мода, подверженная довольно быстрым изменениям, В сфере языка обычай, как правило, называется <употреблением> (usage). Некристаллизовавшееся употребление речи - это лингвистическая мода, специфическим вариантом которой является сленг. Привычки, связанные с едой, также образуют хорошо известную систему обычаев, внутри которой возникают проявления многообразных человеческих вкусов - т.н. мода на кушанья, обыкновенно угасающая в течение короткого срока. Не следует рас- сматривать моду как некое добавление к обычаю: скорее это разнообразные варианты основных черт обычая, реализуемые на практике.

Со временем изолированные  стереотипы поведения, имеющие характер обычаев, обнаруживают тенденцию объединяться в более крупные образования, наделенные формальной связностью и  обычно осо- знаваемые как определенные функциональные единства, независимо от того, едины ли они исторически. Вся история культуры есть не что иное, как неустанное стремление связать первоначально независимые типы поведения в более крупные системы и найти какое-нибудь обоснование вторичных культурных комплексов путем бес- сознательного процесса их рационализации. Великолепным примером такого культурного комплекса, элементы которого восходят к множеству различных обычаев, может служить современная музыкальная система. Те, кто ее используют, несомненно ощущают ее как некоторое хорошо организованное функциональное целое, различные элементы которого функционально взаимозависимы. Однако нетрудно доказать, что с исторической точки зрения система музыкальной нотации, правила гармонии, инструментальная техника, схемы музыкальной композиции и конвенциональное употребление отдельных инструментов с конкретными целями независимо восходят к обычаям весьма различным по происхождению и по возрасту. В конечном счете все эти социализованные способы поведения, приходя друг другу на помощь, объединились в сложную систему значимостей лишь в результате медленного процесса переноса обычаев и их постепенной интеграции. Сотни аналогичных примеров можно привести из таких различных сфер общественной деятельности, как язык, архитектура, политическая организация общества, промышленность, религия, военное дело и социальный этикет.