Развитие современного искусства: от авангарда к постмодернизму

Несмотря на принцип членения искусства на авангард и модерн, наблюдается в ряде случаев невозможность строго определить, кто есть кто. Например, испанский режиссер Люис Бюнюэль соединяет в своем творчестве и в своей жизни как элементы авангарда, так и принципы модерна (и даже – постмодерна). Сальвадор Дали – классический авангардист, но в настоящее время репродукции его картин используют для оформления школьных российских тетрадей. Это указывает на включение авангарда в массовую и популярную культуру. Авангардными и постмодернистскими называют фильмы А. Тарковского, хотя по философской ориентации Тарковский – типичный модернист.

Постмодернизм в искусстве

В конце XX столетия зарождается совершенно новое направление, затрагивающие все, без исключения, виды искусства. Оно получает название «постмодернизм». Уже в самом названии заключается смысл постмодернизма – он самый новый, он отделил себя от предыдущих философских концепций и мировоззрений. Постмодернизм признает, что всё в мире уже придумано, сотворено, и написано. Творители-постмодернисты не относят себя к определенному философскому или интеллектуальному течению. Они творят «из ничего».

Постмодернизм появился тогда, когда на смену проблемам  классического, индивидуального капитализма  пришли такие проблемы, как: отсутствие объединяющей общество идеи, потеря ориентиров для дальнейшего хорошего существования. Настоящим лозунгом постмодернистов стала фраза Вентури: «Мало – это скучно». Таким образом, основная черта постмодернизма – это его «всеядность», которая является принципиальной, и стремление объединить разные художественные течения.

В настоящее время уже можно говорить о постмодернизме как о сложившемся стиле искусства со своими типологическими признаками.

Использование готовых форм – основополагающий признак такого искусства. Происхождение этих готовых форм не имеет принципиального значения: от утилитарных предметов быта, выброшенных на помойку или купленных в магазине, до шедевров мирового искусства (всё равно, палеолитического ли, позднеавангардистского ли). Ситуация художественного заимствования вплоть до симуляции заимствования, римейк, реинтерпретация, лоскутность и тиражирование, дописывание от себя классических произведений, добавившаяся в конце 80 – 90-х годов к этим характеристическим чертам «новая сентиментальность», – вот содержание искусства эпохи постмодерна. По сути дела, постмодернизм обращается к готовому, прошлому, уже состоявшемуся с целью восполнить недостаток собственного содержания.

Таким странным образом  постмодерн демонстрирует свою крайнюю  традиционность и противопоставляет  себя нетрадиционному искусству  авангарда. «Художник наших дней–это не производитель, а апроприатор… со времен Дюшана мы знаем, что современный художник не производит, а отбирает, комбинирует, переносит и размещает на новом месте… Культурная инновация осуществляется сегодня как приспособление культурной традиции к новым жизненным обстоятельствам, новым технологиям презентации и дистрибуции, или новым стереотипам восприятия» (Б. Гройс). Эпоха постмодерна опровергает казавшиеся ещё недавно незыблемыми постулаты о том, что «…традиция исчерпала себя и что искусство должно искать другую форму» (Ортега-и-Гассет) – демонстрацией в нынешнем искусстве эклектики любых форм традиции, ортодоксии и авангарда. «Цитирование, симуляция, ре-апроприация – все это не просто термины современного искусства, но его сущность» (Ж. Бодрийяр). При этом в постмодерне слегка видоизменяется заимствованный материал, а чаще извлекается из естественного окружения или контекста, и помещается в новую или несвойственную ему область. В этом состоит его глубокая маргинальность. Любая бытовая или художественная форма, в первую очередь, есть «…для него только источник стройматериала» (В. Брайнин-Пассек).

Эффектные произведения Мерсада Бербера с включениями копированных фрагментов полотен Ренессанса и Барокко, звуки современной электронной музыки, представляющей из себя сплошной поток соединённых между собой так называемыми «ди-джейскими сводками» (смиксованных) готовых музыкальных фрагментов, композиции Луизы Буржуа из стульев и дверных полотен, Ленин и проститутка (вариант – Ленин и Микки-Маус) в произведении соц-арта – все это типичные проявления повседневной реальности постмодернистского дискурса. Эти вышеназванные свойства позволяют некоторым исследователям ставить знак равенства между посмодернизмом и китчем. Трудно согласиться с такой радикальный интерпретацией. Китч, как стилистическая основа массовой культуры, мэйнстрима, безусловно заимствует, но не из лона мировой традиции и классики, а фактически из самого себя, опираясь при этом исключительно на сиюминутную массовую моду. Кроме того, в китче подражание высокой культуре (без использования при этом ее достижений и духовного потенциала) носит принципиально серьёзный, можно сказать, пафосный и высокопарный характер, несомненно, придающий китчу явный налёт пошлости (являющейся его неотъемлемым стилистическим признаком). Постмодерн, в общем и целом не признает пафоса, он иронизирует над окружающим миром или над самим собой, тем самым спасая себя от пошлости и оправдывая свою исконную вторичность.

Ирония – вот следующий типологический признак культуры постмодерна. Авангардистской установке на новизну противопоставлено устремление включить в современное искусство весь мировой художественный опыт способом ироничного цитирования. Возможность свободно манипулировать любыми готовыми формами, а также художественными стилями прошлого в ироническом ключе, обращение ко вневременным сюжетам и вечным темам, еще недавно немыслимое в искусстве авангарда, позволяет акцентировать внимание на их аномальном состоянии в современном мире.

Отмечается сходство постмодернизма не только с массовой культурой и китчем. Гораздо более обосновано заметное в постмодернизме повторение эксперимента соцреализма, который доказал плодотворность использования, синтеза опыта лучшей мировой художественной традиции. Таким образом, постмодерн наследует

• синтетичность как типологический признак. Причем, если в соцреалистическом синтезе различных стилей сохраняется их идентичность, чистота признаков, раздельность, то в постмодернизме можно видеть сплав, буквальное сращение различных признаков, приемов, особенностей различных стилей, представляющих новую авторскую форму. Это очень характерно для постмодернизма: его новизна – это
• сплав старого, прежнего, уже бывшего в употреблении, использованного в новом маргинальном контексте.

В настоящее время  постмодернизм рассматривается как новый художественный стиль, отличающийся от авангарда возвратом к красоте вторичной реальности, повествовательности, обращением к сюжету, мелодии, гармонии вторичных форм. Между тем, критика постмодернизма носит тотальный характер (несмотря на то, что постмодернизм отрицает любую тотальность) и принадлежит как сторонникам современного искусства, так и его неприятелям. Уже заявлено о смерти постмодернизма (подобные эпатирующие высказывания после Р. Барта, провозгласившего «смерть Автора», постепенно принимают вид расхожего штампа), постмодернизм получил характеристику культуры second hand. Принято считать, что в постмодерне нет ничего нового (Гройс), это культура без собственного содержания (Кривцун) и потому использующая как строительный материал все какие угодно предшествующие наработки (Брайнин-Пассек), а значит синтетическая и больше всего по структуре похожая на соцреализм (Эпштейн) и, следовательно, глубоко традиционная, исходящая из положения, что «искусство всегда одно, меняются лишь отдельные приемы и средства выражения» (Турчин). Принимая во многом обоснованную критику такого культурного феномена, как постмодернизм, хочется обратить внимание на его бесспорные обнадеживающие качества. Постмодернизм реабилитирует предшествующую художественную традицию, а вместе с этим и реализм, академизм, классику, активно шельмуемые на протяжении всего ХХ века. Постмодернизм доказывает свою жизненность, помогая воссоединению прошлого культуры с ее настоящим. Отрицая шовинизм и нигилизм авангарда, разнообразие форм, используемых постмодернизмом, подтверждает его готовность к общению, диалогу, к достижению консенсуса с любой культурой, и отрицает любую тотальность в искусстве, что несомненно должно улучшить психологический и творческий климат в обществе и будет способствовать развитию адекватных эпохе форм искусства, благодаря которым «…станут видимы и далекие созвездия будущих культур» (Ф. Ницше).

Все постмодернисты создавали  свое мироощущение по-разному. Объединяет их то, что они все одинаково  видят современный мир как  хаос, как нечто своеобразно гармоничное, но не такое, каким оно было в классические времена. И пускай постмодернистов могли бы не понять люди из прошлых эпох, но наше поколение понимать их обязано, так как только при конечном понимании смысла картины можно проверить собственную эрудицию и ощутить сегодняшний мир во всей его полноте.

Таким образом, постмодернизм – это реванш потребителя, так и не сумевшего понять сути авангардного искусства. Прагматика постмодернизма – это прагматика авангарда, но только перестроенная в интересах разгневанной и взбунтовавшейся публики. Под знаменем авангарда падали любые привычные установления; незыблемым оставалось одно: позиция создающего и его полное превосходство над воспринимающим. Авангардист – это автор, который мог себе позволить превратить своего адресата из субъекта восприятия в объект, в эстетическую вещь, созерцаемую художником, ее породившим. Постмодернист – это зритель, читатель или слушатель, если не осознавший, то почувствовавший унизительность своего положения и вознамерившийся поставить зарвавшегося автора на место, на то самое место, на котором он более находиться не желал.

В рамках авангардной  коммуникации адресат тривиальным  образом не понимал адресанта. Становление  постмодернизма вылилось в попытку  доказать, что и отправитель сообщения  ничем не лучше получателя: дескать, автор сам не ведает, что творит. Если авангардное качество текста обеспечивал автор, то принадлежность к постмодернизму всецело зависит от потребителя. Хотя бы ни один художник мира не создал ни одного постмодернистского произведения, и то не беда: к постмодернизму запросто может быть причислен какой угодно памятник прошлого и настоящего (тем более что строгой границы между памятниками не проведешь, и все они – только фрагменты единой гигантской картины, книги, скульптуры и т. д.). Искусство постмодернизма повсюду и нигде: это как бы искусство, не отличимое от как бы науки, возникающее в как бы сотворчестве всех пишущих и читающих, – это, одним словом, искусство магического как бы.

Влияние современного искусства на жизнь общества

Вопрос, какую роль играет искусство в человеческой жизни, столь же древен, как и первые попытки его теоретического осмысления. Правда, как замечает Столович Л. Н., на самой заре эстетической мысли, выражаемой подчас в мифологической форме, собственно, и вопроса никакого не было. Ведь наш далекий предок был уверен в том, что проткнуть изображение бизона реальной или нарисованной стрелой – значит обеспечить удачную охоту, исполнить воинственный танец – значит наверняка победить своих врагов. Спрашивается, какие же сомнения могли быть в практической действенности искусства, если оно было органически вплетено в практическую жизнь людей, было неотторжимо от ремесла, творившего мир необходимых для существования людей предметов и вещей, было связано с магическими обрядами, благодаря которым люди стремились воздействовать на окружающую их действительность? Стоит ли удивляться их вере в то, что Орфей, которому древнегреческая мифология приписывает изобретение музыки и стихосложения, мог своим пением склонять ветви деревьев, сдвигать камни и укрощать диких зверей.

 Мир художественных  образов, по убеждению античных мыслителей и художников, «подражавший» жизни, становился неотъемлемой частью истинной жизни человека. Еврипид, например, писал:

Нет, не покину, Музы, алтарь ваш…

Истинной жизни  нет без искусства…

Но как воздействует на человека удивительный мир искусства?

Рождаясь, человек не обладает какими-либо социальными качествами. Но с первых минут жизни его  приобщают к человеческому обществу. Взрослея, развиваясь, он постепенно включается в различные общности людей, начиная  с семьи, коллектива сверстников и кончая социальным классом, нацией, народом. Процесс формирования таких качеств индивида, которые обеспечивают его включение в определенную общественную целостность, и называется социализацией. В процессе социализации индивид осваивает знания, нормы, ценности, принятые в той или другой общности людей, но воспринимает, впитывает их не пассивно, а преломляя через свою индивидуальность, через свой жизненный опыт. Так он становится личностью, представляющей собой неповторимый ансамбль общественных отношений.

Социализация в то же время является переходом внешних для индивида общественных отношений в его внутренний духовный мир.

Существует множество  средств и «механизмов» социализации и среди них особое место занимает искусство, которое, наряду с другими общественными институтами и формами, «подключает» человека к интересам и потребностям общества во всех его многообразных видах.

Искусство, в котором  объективируется и в наибольшей степени концентрируется эстетическое отношение человека к миру, является незаменимым фактором социализации личности, связывая ее с обществом самыми сокровенными узами и воздействуя на самые сокровенные стороны человеческого поведения. При этом приобщение к многообразным эстетическим отношениям через освоение эстетических и художественных ценностей совершается без какого-либо ущемления суверенности самой личности, а напротив, через ее развитие и духовное обогащение, и что чрезвычайно важно, совершенно свободно.

Воспроизведение характерности жизни с помощью тех или иных материальных, эстетических и художественных средств, с помощью речи, мимики и жестов, рисунка и красок, системы звуков и т. д. – все это создает произведения искусства.

Мы знаем, что искусство доставляет радость, особое духовное удовольствие, оно украшает жизнь, создает атмосферу праздничности, гармонизирует диссонансы внутренней жизни человека и его отношений с окружающей средой, но иногда забываем, что искусство также может и должно вызывать эмоции сострадания и сочувствия, эмоции боли и страдания.

С данной точки зрения, воздействие искусства ведет к односторонне гедонистическому истолкованию, к уравниванию художественного произведения с предметами комфорта, к непомерной жажде развлечений посредством искусства.

Прогрессивное искусство выступает как художественная программа изменяющегося мира, оно гармонизирует природное и социальное в человеке, предохраняет человеческое «я» от стандартизации и грубого «омассовения», с одной стороны, и от духовной изоляции от общества с другой. Социальной стадности оно противопоставляет гуманную социальную общность, индивидуализму развитую личность, чувствующую свою ответственность перед обществом, чрезмерному рационализму значение непосредственного ощущения жизни. Выражая духовный максимум культуры, который достигнут обществом и человеком в преодолении природно-стихийного, грубо физиологического начала, искусств не перестает напоминать человеку о вечных гармониях природы, сыном которой он является и разрыв с которой грозит ему бедствиями. Искусство гармонизирует человеческое познание посредством постижения окружающего мира, себя самого и других людей, лишая его односторонности дискурсивного знания. Но оно не только устанавливает равновесие, не только гармонизирует диссонансы, но и выявляет их, разрушает стереотипы, сложившиеся у личности, беспощадно обнажает социальные и нравственные язвы, демонстрирует сложную, противоречивую борьбу разных мотивов в поведении человека (вызывающих восхищение и ужас, сочувствие и негодование, слезы и смех). Все то, что мешает социальному устройству и человеку быть прекрасным и высоким, бесстрашно изображается искусством. Но изображается во имя высшего идеала. По своей природе искусство противостоит неорганизованности и хаосу, стремясь помочь человеку гармонизировать мир и себя, обрести целостность. Но гармонизировать можно и при бесстрашном обнажении диссонансов и противоречий.