Культурологические концепции конца ХIХ века- начала ХХ века

 Эту установку Фрейд называет «Сверх-Я». «Сверх-Я» выполняет роль внутреннего цензора, который господствует над душевной жизнью человека, и благодаря которому человек способен жить как культурное существо, а не как марионетка собственных темных страстей.

 Если культура требует от человека больше, чем он может, «то у индивида это вызывает бунт или невроз, либо делает его несчастным». Культура делает жизнь более безопасной, блокируя человеческие инстинкты, человеческую агрессивность, но платой оказывается психическое здоровье человека, который разрывается между природной психической стихией и культурными нормами, между сексуальностью и социальностью, агрессивностью и моралью. И Фрейд с горечью констатирует: «Сколь же сильным должно быть выдвинутое культурой против агрессивности средство защиты, если последнее способно делать людей не менее несчастными, чем сама агрессивность!»

 Если Зигмунд Фрейд исследовал бессознательное в качестве природной сущности человека, то Карл Густав Юнг открыл изначальные культурные истоки бессознательного. Юнг некоторое время сотрудничал с Фрейдом, и многое воспринял из психоанализа, но основы концепции были заложены им самостоятельно.

 Как и Фрейд, Юнг начинал в качестве врача-психиатра, однако он не остановился на сексуально-биологической трактовке бессознательного. Исследования Юнга привели его к иному выводу. Юнг обнаружил типичные образы, являвшиеся его пациентам в снах и видениях. И эти образы совпадали с символами, проходящими через всю историю мировой культуры и выражающими приобщенность человека к таинственной (мистической, божественной) стороне жизни. Но большинство пациентов Юнга, в силу своего образования и своей биографии, просто не могли знать про эти достаточно сложные культурные символы. Эти символические образы не пришли извне и не изобретались сознательно, поэтому оставалось только заключить, что они рождены общим для всех людей бессознательным.

 Однако это бессознательное уже нельзя было понимать как чисто природную силу, подобную фрейдовскому «Оно». Открытое Юнгом бессознательное имеет не природный, а культурный характер и родилось на заре человеческой истории в коллективном психическом опыте. Юнг называет это бессознательное коллективным бессознательным, а его первичные формы (структуры) - архетипами коллективного бессознательного. Архетипы коллективного бессознательного - это своего рода осадок от первичного душевного опыта человечества. По Юнгу, коллективное бессознательное имеет культурное происхождение, но передается по наследству биологическим путем. Юнга иногда упрекают за тезис о биологическом наследовании культурных форм, однако этот упрек не вполне справедлив. Дело в том, что, по Юнгу, архетипы коллективного бессознательного сами по себе вовсе не тождественны культурным образам или символам. Архетип - это не образ, а некое фундаментальное переживание, «тяготение» человеческой психики, которое само по себе лишено какой-либо предметности. Архетип - это психический смысл в чистом виде, но не просто смысл, а первосмысл, незримо организующий и направляющий жизнь нашей души.

 Как и Фрейд, Юнг считает, что современный человек, гордящийся своим сознанием и волей, отнюдь не является господином своей душевной жизни. Напротив, он сам подвластен таящимся в нем бессознательным силам. Различие между Фрейдом и Юнгом состоит в понимании сущности «демонических» сил и их отношения с культурой.

 Таким образом, культура, по Юнгу, призвана вести не борьбу, а диалог с бессознательным, стремясь обеспечить целостность человеческой души. Однако этот диалог постепенно утрачивается с развитием цивилизации и рационализацией жизни. Жизнь рационализируется, но человек не становится более рациональным по своему психическому устройству. Рушится прежний символический мир, и вместе с ним уходит в прошлое культурное выражение и осуществление архетипов. Крушение символов означает также утрату символического управление могучими «демонами души», остающимися теперь без присмотра. «Современный человек не понимает, насколько его «рационализм» (расстроивший его способность отвечать божественным символам и идеям) отдал его на милость психической «преисподней». «Демоны» вырываются из-под контроля слабеющей культуры, и XX век становится веком неслыханных психических эпидемий, распространяющихся под маскирующей их подлинную природу идеологической окраской. «...Любого рода внешние исторические условия -- лишь повод для действительно грозных опасностей, а именно социально-политических безумий, которые в главном были порождены бессознательным».

 Юнг делает вывод, что задача человека состоит в том, чтобы проникнуть в бессознательное и сделать его достоянием сознания, ни в коем случае не оставаясь в нем, не отождествляя себя с ним. Единственный смысл человеческого существования в том, чтобы зажечь свет во тьме примитивного бытия. Юнг раскрыл органическую связь культуры и человеческого бессознательного.

                                 Игровая концепция культуры (Й. Хейзинга).

 Раскрытие игровой концепции культуры, сформулированной Й. Хейзингом предполагает, прежде всего определить, что автор вкладывает в понятие игры, в чем видит её характер и значение как явления культуры.

 В первую очередь надо сказать, что игра, с точки зрения исследователя, гораздо старше культуры, так как понятие культуры предполагает человеческое сообщество, а животные “не дожидались появления человека, чтобы научить их играть”.

 Игра переходит границы чисто биологической или чисто физической деятельности, так как уже в наипростейших формах, в том числе и в жизни животных, игра есть нечто большее, чем чисто физиологическое явление, либо физиологически обусловленное психическая реакция. Исследователь указывает, что в игре есть нечто, выходящее за пределы непосредственного стремления к поддержанию жизни. Как бы это не называлось, в любом случае, эта целенаправленность игры являет на свет некоторую нематериальную стихию, включенную в сущность игры.

К определению основных функций  игры неоднократно обращались ученые различных специализаций (физиологи, психологи, философы, педагоги). Синтез этих теорий позволяет выделить следующие  положения:

• игра - высвобождение избыточной жизненной силы;
• игра - инстинкт подражания;
• игра - удовлетворение потребностей в разрядке;
• игра - упражнение на пороге серьезной деятельности;
• игра учит себя ограничивать;
• игра поддерживает собственную индивидуальность

Всесторонне изучение феномена игры позволило Й. Хейзинге выделить следующие её признаки:

• игра - свободное действие: игра по принуждению не может оставаться игрой;
• игра не есть “обыденная” или “настоящая” жизнь. Игра - это выход из такой жизни в преходящую сферу деятельности с её собственными устремлениями. Всякая игра способна во все времена полностью захватывает тех, кто в ней принимает участие. Поэтому противопоставление игра - серьезность всегда подвержена колебаниям. Недооценка игры граничит с переоценкой серьезности. Характер игры не обусловлен посторонними интересами: не будучи обыденной жизнью, она стоит вне процесса непосредственного удовлетворения нужд и страстей. Она прерывает этот процесс, и располагается в сфере более возвышенной, нежели строго биологическая сфера процесса пропитания - спаривания - самозащиты;
• третий, отличительный признак игры - замкнутость, ограниченность. Она “разыгрывается” в определенных границах места и времени. Её течение и смысл заключены в ней самой;
• игра устанавливает порядок, она сама есть порядок - и этот порядок непреложен. Эта глубокая связь с идеей порядка есть причина того, почему игра в столь значительной мере лежит в области эстетического. Игра склонна быть красивой. Термины, которые применяются для обозначения элементов игры большей частью лежат в сфере эстетики: напряжение, равновесие, колебания, чередования, контраст, вариация, завязка и развязка, разрешение;
• следующий признак игры - напряжение. Именно элемент напряжения сообщает игре то или иное эстетическое содержание, ведь напряжение игры подвергает силы игрока испытанию: его физической силы, упорства, изобретательности, мужества, выносливости, а также духовной силы, так как он, обуреваемый желанием выиграть, вынужден держаться в рамках дозволенного;
• в каждой игре - своим правила. Ими определятся, что должно иметь силу в выделенном игрою временном мире. Правила игры бесспорны и обязательны, и не подлежат никакому сомнению, ведь стоит какому-либо игроку отойти от правил и мир игры тот час же разрушится;
• немаловажным признаком игры Й. Хейзинга  признает то, что играющие создают новое сообщество - группу, которая сохраняет свой состав и после того, как игра закончилась;
• наконец, последняя отличительная черта игры - её обособленность, выраженная в таинственности. В подтверждении своей мысли Хейзинга приводит в доказательство игры первобытных народов, например, обряд инициации, окруженный таинственностью, недопущением женщин к участию в них и т.д. Также инобытие и тайна игры выражается в переодевании, когда надевшие маску, выражают совсем другое существо.

 Й. Хейзинга доказывает, что в современной культуре существует две тенденции: с одной стороны, в случае спорта - это игра, все более жесткая в своей серьезности, но при этом считающаяся игрой; в другом случае - серьезное занятие, вырождающееся в игру, но продолжающееся считаться серьезным. Но оба эти явления объединяет сильное агональное чувство, которое по-прежнему правит миром, хотя и в иных формах, чем раньше (например, коммерческая соревновательность).

 Относительно искусства Хейзинга  считает, что “современный аппарат  организации общественной жизни, с литературно изощренной художественной критикой, с выставками и лекциями, призваны к тому, чтобы повышать характер художественных манифестаций. Исследователь отмечает, что современная наука придерживаясь строгих требований точности и любви к истине, относительно мало доступна для игрового подхода и обнаруживает меньше игровых черт, чем в ранние годы её возникновения или в период её оживления, в период Ренессанса до XVIII века.

 Таким образом, игра, с точки зрения игровой концепции культуры Й. Хейзинги,  это некоторая свободная деятельность, которая осознается как “ненастоящая”, несвязанная с обыденной жизнью, но, тем не менее, могущая полностью захватить играющего; которая не обуславливается никакими ближайшими интересами (материальными или доставляемой пользой); которая протекает в особо отведенном пространстве и времени, упорядочена и в соответствии с определенными правилами, и вызывает к жизни общественные объединения, стремящиеся окружить себя тайной, или подчеркивает свою необычность по отношению к прочему миру своеобразной одеждой и обликом).

  Хейзинга ссылается в данном случая на примеры примитивного дуализма, когда племя делится на две противостоящие половины, в соответствие со своими тотемами. Данная система простирается на весь мир их представлений: каждое существо принадлежит той или иной стороне.

 Игровая концепция культуры, сформулированная Й. Хейзинга, рассматривает  игру как первооснову культуры, культура возникает в форме  игры. Культура возникает и развертывается в игре, носит игровой характер. Это является исходной предпосылкой названной концепции.

 Игра, с точки зрения Й.  Хейзинги, это всеобъемлющий способ  человеческой деятельности, универсальная категория человеческого существования.

Деятельностный подход к культуре (Э.С.Маркарян, М.С. Каган).

 Культуру, в целом, при деятельностном подходе, современная наука определяет как совокупность материальных (овеществлённых) и духовных результатов деятельности человека. По своему изначальному смыслу «культура» есть не что иное, как результат обработки и возделывания, результат работы человека над окружающим миром и собой. В духовной сфере она являет собой область высших достижений человека в виде литературы, искусства, музыки, философии, религии, морали.

 М.С. Каган в своей книге «Морфология культуры» выделяет художественную культуру в самостоятельный вид человеческой деятельности, считая, что её определяет такая особенность, как единство материальной и духовной деятельности человека. Он рассматривает художественную культуру как совокупный способ и продукт художественной деятельности людей. Художественная культура есть сложный, многоступенчатый процесс, который вовлекает в творческую деятельность гораздо большее число людей, чем тот круг, который объединяет профессиональных авторов произведений искусства. Художественная культура каждой эпохи — творческая деятельность не только живущих поколений. Она содержит, в первую очередь, способы и формы художественной деятельности, выработанные предшествующими поколениями (включая формы организации и институты этой деятельности). В неё включены унаследованные и усвоенные живущим поколением художественные ценности, созданные в предшествующие эпохи, а также переданные по традиции способы и средства восприятия произведений искусства, включая способы их хранения, распространения, репродукции, пропаганды. Особое место в художественной культуре занимают формы художественного образования и методы исследования искусства. Культура общества, таким образом, предстает в сложном взаимодействии и взаимопереплетении своих составляющих. Но при этом в культуре всегда имеется некая константа, определяющая устойчивость культуры на разных этапах её развития. Этой константой, стержнем и является то, что принято называть народной культурой, которая при пристальном рассмотрении неизбежно приобретает еще один эпитет «художественная».

 Культура — живое образование,  имеющее внутренний, генетический  потенциал развития. Культура любого  народа, отражая специфику его  исторического развития, есть динамическая  данность, цементирующая конкретное сообщество и сообщающая его существованию определенность и устойчивость. Все ее особенности возникают не случайно, а обусловлены совместным действием причин, которые допустимо назвать внешними (природно-географические, исторические, политико-экономические и т.д.), и причин внутренних (генетических), связанных со своеобразием менталитета данного народа. Именно к этим генетическим факторам и следует отнести народную художественную культуру.

 Народная культура – это высочайшее достижение того или иного народа. Она прошла долгий путь через вековой отбор настоящего, истинного. Очень велико в народной культуре нравственное начало. В ней концентрируются общечеловеческие нравственные устои, выступая в качестве критерия, образца. Переживание добра, справедливости, красоты, мира, любви вело к созданию основополагающих принципов человеческой личности. Таким образом, народная культура существует как фиксированная память человечества о себе самом. Только наличие ценностей альтруизма, красоты, природы и творческой деятельности не позволит человеческой культуре и цивилизации прийти к самоуничтожению, а поднимет ее на новый духовный уровень.