Культурная антропология

Культу́рная антрополо́гия (иногда социальная или социально-культурная антропология) — наука о культуре как совокупности материальных объектов, идей, ценностей, представлений и моделей поведения во всех формах ее проявления и на всех исторических этапах ее развития[1]. В упрощённом понимании культурная антропология занимается изучением поведения человека и результатов его деятельности[2]. Как самостоятельная дисциплина сформировалась в конце XIX века-начале XX века в основном в США[3][4] Основные представители: Франц Боас, Рут Бенедикт, Маргарет Мид, Бронислав Малиновский, Альфред Радклиф-Браун, Эдуард Тайлор, Марсель Мосс, Люсьен Леви-Брюль и Клод Леви-Стросс[3][4].

Не разрешенным является вопрос о связи культурной антропологии с этнологией. Существует четыре варианта[4] ответа на вопрос о связи этих дисциплин, причём у каждого из этих вариантов  есть свои апологеты.

Так ряд исследователей считают, что  этнология и культурная антропология понятия синонимичные. Другие же полагают, что понятие культурная антропология шире понятия этнология и включает в себя последнее. По их мнению, культурная антропология выступает как обобщенное знание об основных институтах человеческой культуры, в то время как этнология  представляет собой сравнительный  анализ культур[1]. Третьи настаивают на том, что этнология по своему предметному  полю значительно шире культурной антропологии, которая по их мнению, не выходит за рамки науки о биологической и физической природе человека[5]. Четвёртый вариант сводится к тому, что хотя оба понятия и связаны, они имеют принципиально разные предметы: предмет культурной антропологии — аспекты культуры человечества, этнологии — изучение отдельных этносов и теоретический анализ этнических общностей как таковых[6].

В отечественной науке более  распространён третий подход, в то время как в западной — первые два[4]. В США и Великобритании термин «этнология» как определение  научной дисциплины практически  неизвестен. В США используется понятие  «культурная антропология»[3], в Великобритании — «социальная антропология».[4]

История[править | править исходный текст]

Если принять гипотезу о синонимичности культурной антропологии и этнологии, временем её появления как науки  следует считать время появления  этнологии, то есть 1830-е — начало 1840-х годов. Термин «антропология» на Западе закрепляется с начала 1870-х, а уже в 1879 году начинается преподавание антропологии в Рочестерском университете в США и в 1884 году в Оксфорде[1]. Сложилось несколько основных подходов, объясняющих многообразие духовной и материальной культуры у разных народов мира и в разные исторические эпохи[7].

В то же время, изучаемым культурной антропологией проблемам уделялось  внимание ещё в эпоху античности. Демокритом и Титом Лукрецием  Каром были сформированы первые концепции  антропосоциогенеза. Идея о природно-географической обусловленности социально-психологических  и политических явлений была предложена Гиппократом. Корнелий Тацит бывший, вероятно, первым этнографом, противопоставил  цивилизованность дикости, указывая на свойственное цивилизации падение  нравов[1].

В XVI—XVIII веках в связи с увеличением знаний о мире в Европе в результате Великих географических открытий интерес предмету антропологии сильно возрос. С именами Пьетро Мартира, Мишеля де Монтеня, Жана Жака Руссо и Дени Дидро связана получившая широкую популярность концепция «счастливого дикаря», идеализирующая общественный лад «примитивных» народов[1].

В XIX веке направлениями общественной мысли, оказавшими наибольшее влияние  на формирование антропологии, были идеи исторического прогресса Фергюсона, Кондорсе и Тюрго, работы выдающегося  немецкого историка культуры Гердера, а также идеи «мифологической  школы»[1].

В XIX веке появился линейный эволюционизм, рассматривающий культуру человечества как переход от простых форм к более сложным. Основным объектом исследования эволюционистов (Джэймс Фрэзер, Люсьен Леви-Брюль) были «примитивные» общества — коренное население, проживающее на территории колоний в Африке, Южной Америке, Юго-Восточной Азии. Появление этого подхода было связано с накоплением этнографического материала и распространением принципа историзма.

Следующий подход, сохраняющий научную  ценность в современной антропологии — функциональный — появился в  начале XX века. Его появление было связано с быстрым накоплением  этнографических знаний и применением  Брониславом Малиновским полевого метода в работе этнографа. Культура «примитивных» народов при ближайшем  рассмотрении оказалась необычайно сложна и разнообразна. Функционалисты (Бронислав Малиновский, Альфред  Радклифф-Браун) рассматривали культуру как совокупность норм, ценностей, ритуалов, обычаев, связанных друг с другом взаимными функциональными связями.

Социальная антропологая как исследовательская  и учебная дисциплина

ОБЪЕКТ И ПРЕДМЕТ ДИСЦИПЛИНЫ

Объектом антропологии является человек, взятый в контексте его культуры [3]. Человек рассматривается в  ней как родовое существо, прошедшее  историко-культурную эволюцию. Объектом же социальной антропологии является человек, жизнедеятельность которого протекает совместно с другими. Следовательно, в объект этой дисциплины включается также природное, социальное и искусственное окружение человека. Все это вместе можно представить  в виде статического и динамического  состояний: в первом случае мы имеем  систему (картину) взаимоотношений  человека с этим окружением, во втором — процессы его взаимодействия с  ним. В обоих случаях есть нечто, упорядочивающее эти состояния. Этим нечто выступает культура.

Понятие «культура» многоаспектно. Многие авторы (Я. Уайт, К. Клакхон, А. Кребер) склоняются к пониманию ее как содержания совместной жизни людей, а общества — как структурного целого, охватывающего  это содержание [4]. При таком подходе  мы имеем весьма расплывчатое представление  о культуре, ибо содержание общественной жизни весьма многосторонне, многоаспектно, в нем есть как позитивные, так  и негативные, с точки зрения историко-культурного  развития человека, явления. Чтобы вычленить  собственно культурное из всего содержания социальной жизни, стали различать  цивилизацию и культуру. Цивилизация  — это основное содержание общественной жизни в конкретно-исторический отрезок времени, а культура —  лишь собственно человеческое, т.е. то, что направлено на историческое и  конкретное выживание, благополучие, самоосуществление  человека в истории и в конкретной жизни. Так, появление и угроза применения термоядерного оружия массового  поражения, надвигающийся всемирный  экологический кризис, демографические  взрывы, рост неграмотности населения  земного шара и другие реги- . ональные и глобальные проблемы, ухудшающие жизнь человека в эпоху индустриальной цивилизации, не относятся к явлениям культуры. Наоборот, культура ищет способы  преодоления этих недугов человечества с помощью прежде всего научных  знаний и нравственных факторов. Поэтому  под культурой стали понимать ценностно отобранный и символике-семиотически организованный позитивный опыт совместной жизнедеятельности множества людей.

Отбор из всей общественной практики лишь того, что поддерживает, направляет, упорядочивает и одухотворяет совместную жизнь людей, означает, что мы рассматриваем  культуру и как аксиологически окрашенную категорию, т.е. отделяем «добро» от «зла», имея в виду, что под культурой  понимается все то, что позитивно, полезно для человека как родового существа. В этом пункте рассуждений  — наши трудности и разногласия. Максимальная «бессердечность» категорий  науки — таково аксиоматическое  требование естественных наук. Позитивистская социология также требует этого, ибо в основе математизации, акцента  на эмпирические показатели количественного  характера в исследованиях социальных явлений лежит аксиологическая  нейтральность применяемых методов  и позиций исследователей, истолковывающих  те или иные данные. Именно этот критерий является, по мнению многих, показателем  научности исследования. Ибо другое ведет якобы к произволу исследователя, снижает «трезвость» анализа  социальных — в нашем случае —  явлений. Поскольку это так, то нет, оказывается, нужды в различении цивилизации и культуры — показатели и критерии их классификации совпадают. Так поступает, например, и Ю.Н. Емельянов, когда вводит термин «культуральный»  вместо термина «культура», усиливая тем самым универсальность этой категории, пытаясь избавить ее от ценностного  оттенка [5].

Такой подход в целом продолжает процесс снятия оценочных оттенков с понятия «культура», начавшийся в XX веке. До этого термин «культурный» означал «прогрессивный», «воспитанный»  и т.д. Да и сейчас массовое сознание придерживается этого убеждения, заложенного  усилиями мыслителей эпохи Просвещения, с одной стороны, и собственными наблюдениями и выводами — с другой. Но является ли такое «онаучивание»  категории «культура» верным? Обладает ли она при таком подходе свойством  быть практически полезной, эффективной  как в анализе, так и в организации  институциональных воздействий  на массы людей в условиях невиданного  расширения арсенала средств массовой коммуникации? Не исчезает ли поле напряженности  между культурой повседневной жизни  людей и профессиональной культурной продукцией, т.е. научными знаниями, художественными  образами, эстетическими символами  и т.д.? Обладают ли последние притягательной силой для миллионов, наделяют ли они их духовной энергией? И, наконец, может ли аналитик культуры быть сторонником  какой-либо идейной позиции? Если ответ  отрицательный, то неясна практическая роль культурологии как науки  в жизни общества.

Разумеется, невозможно культуры разных народов располагать на единой шкале  прогресса. XX век с его грандиозныеми  потрясениями (чего стоят две мировых  войны с их неисчислимыми жертвами!) привел к убеждению, что любой  народ имеет право на жизнь, на самобытную культуру, право быть равным в сообществе народов. Нет отныне «отсталых» и «передовых» народов  — народы равноправны. Культуры народов  могут быть оценены лишь функционально, по отношению к своей популяции, обществу, т.е. с позиции того, насколько  эффективно они упорядочивают, направляют, наполняют смыслом жизнь того или иного народа. Культуры, следовательно, несравнимы друг с другом.

Основной фактор, которым мы руководствуемся  при принятии такой позиции (а  она есть позиция всех международных  организаций в системе ООН), —  высокая значимость каждого народа в мировом сообществе. Эта ценностная ориентация распространяется и на культуру народов. Единицей субъектнос-ти жизни  при этом выступает человек. Следовательно, право народа на жизнь и самоопределение  в системе государств трансформируется в права человека [6]. «Права человека»  — явление культуры. Кодекс прав человека защищает его в жизни, наделяет его неотъемлемыми правами на успешную жизнь.

Теперь поставим вопрос — может  ли культурология, «избавленная» от ценностных подходов и оценок, предложить нечто подобное, выработать и обосновать, например, права и свободы человека, необходимость их защиты, быть гуманной, выработать доктрину «человеческих  отношений»? Нет, поскольку ее категории  приспособлены для бесстрастного  анализа реальности, люди для нее  — объекты. Такой позитивистский подход, например, в социологии, обернулся  для нашей страны социальной бедой, ибо перенося методы исследования природы  на анализ человеческого общества, абстрагируясь от ценностных ориентации людей, социология не смогла в решающий момент предложить нашему обществу никаких  практически значимых рекомендаций по реформированию. А ведь люди, в  отличие от электронов и атомов, обладают активностью, они мыслят и  действуют по-своему в конкретных обстоятельствах и, стало быть, знание без его соединения с ценностью  практически бесполезно [7].

Итак, руководствуясь тем, что культура есть позитивный опыт организации и  ведения совместной жизни множества  людей, вернемся к вопросу об объекте  и предмете социальной антропологии. Подводя итог, можно сказать, что  объектом ее анализа является человек, взятый в его социальном и природном  окружении и рассмотренный через  призму культуры его общества (среды). Социальное окружение изучается  с помощью знаний по социологии. Последняя изучает человека как  деятельное существо, производящее и  потребляющее в системе общественного  разделения труда и расслоения общества на группы, классы, этносы. Ключевая категория  социологии — общество. Оно есть продукт взаимодействия людей (в  конечном счете). В каждом обществе функционируют свои формы социальности, т.е. типы взаимодействия людей и  их групп (конфликта, кооперации, эксплуатации, солидарности, социального равенства  или неравенства, господства и подчинения и т.д.). Упорядочение социальных взаимодействий, придание им целесообразной ориентации, наполнение смысловыми ориентирами, достижение взаимопонимания субъектов взаимодействия обеспечиваются культурой, ее нормами, ценностями, знаниями, образцами, знаковой системой, символикой и т.д.

Следовательно, мы имеем, с одной  стороны, формы социальности, с другой — атрибуты культуры. Значит, исследуя социальные процессы (как социологи), мы, переходя на позицию социальной антропологии, изучаем степень оснащенности социальных процессов, вызываемых к  жизни потребностями людей, атрибутами культуры. Поэтому ключевой категорией социальной антропологии выступает  понятие «социокультур-ный процесс».

Каково же соотношение психологии и социальной антропологии? Психология изучает, как известно, разделяемые  членами общества психические характеристики, т.е. личностные черты, стереотипы поведения  и восприятия, психические отклонения, типичные характеры. Если объект психологии — индивид, то необходимо развитие новой дисциплины, объектом которой  должно выступать поведенческое  взаимодействие индивида со средой. Если среда понимается лишь как социальная (т.е. человеческое окружение индивида), то диаду «индивид — среда» изучает  социальная психология. К настоящему времени она является наиболее развитой из психологических дисциплин в  нашей стране. В отсутствие социальной антропологии как науки социальная психология взяла на себя ряд ее функций. Поэтому некоторые знания, добытые в области взаимодействия индивида со средой, могут и должны быть использованы и в социальной (культурной) антропологии. Особенно это  относится к вопросам ролевого, нормативного и отклоняющегося поведения человека.