Контрольная работа по "Культурология"

Мир славянского  фольклора красочен и объемен. Фольклорно-этнографический  интерес к русскому народу пробудился в XVIII в. Тогда появляется серия записей, сборников и книг, среди которых выделяются сборники Кирши Данилова и словарь М. Д. Чулкова «Абевега русских суеверий». Сокровища усгной культуры — народные песни, сказки, былины, духовные стихи — начинают интенсивно собираться и записываться только в первой половине XIX в. К. середине этого века изучение народного мировоззрения, мифологии и фольклора оказалось столь глубоким, что А.Н. Афанасьев (1826—1871) смог осуществить публикацию сначала сборника «Народных русских сказок» (1855—1864), 1 затем обобщающего труда «Поэтические воззрения славян на природу» (1865—1869). В 1860—1874 гг. выходила в свет десятитомная публикация «Песен, собранных Кириевским», посмертный итог выдающейся деятельности русского археографа и фольклориста П.И. Кириевского (1808—1856), собравшего и обработавшего тысячи текстов мифических и исторических песен, былин, сказок. Подвижническую работу в этом направлении проводили этнограф П.И. Якушкин (1822—1872), поэт Н.М. Языков (1803—1847), идеолог славянофилов А. С. Хомяков (1804—1860).

Во второй половине XIX—XX вв. последовательно  складываются целые школы русской  фольклористики и мифологии как  науки.

Велесова книга

Велесова книга — памятник сложный и объемный. Подделать его так же трудно, как невозможно заново создать ригведу, Авесту или Библию. Велесова книга разрешает древний спор о происхождении славян. Она описывает судьбы различных племен, участвовавших в славянском этногенезе. Древнейшее событие, представленное в ней, — исход индоевропейских племен из Семиречья, области, которая локализуется близ озера Балхаш и сегодня носит такое же название из-за семи рек, впадающих в него. По данным археологии, миграция индоевропейских племен из Средней Азии происходила в последней трети II тыс. до н. э. и разворачивалась на обширнейшей территории от Балкан (эллины-дорийцы) до Енисея и Северного Китая (массагеты и саки). Велесова книга описывает события мифической и древнейшей истории славян конца II тыс. до н. э. — конца I тыс. н. э.

Триглав богов

Начинается  Велесова книга призывом склониться перед Триглавом богов: Сварогом, Перуном и Свентовитом. Эта славянская архаическая Троица родственна индуистской ведической Тримурти, в которую древние арии включали Варуну — небесного бога (у славян Сварог), Индру—громовержца (аналог Перуна) и Шиву — бога разрушителя Вселенной (славянский Волос, Белее). Различные жреческие школы древних славян неодинаково понимали тайну Троицы. В К и е в е в нее включали Сварога, Дажьбога и Стрибога. Вместе с ними наиболее почитаемыми были бог огня Семаргл, посредник между людьми и небесными богами, представавший в облике священного сокола Рарога и победивший в первой битве светлых и темных сил Черного Змея; бог богатства и скота Велес, проводник в загробный мир и его царь, разрушитель Вселенной и одновременно символ мудрости, сын небесной коровы Земун, соперник Перуна в свадебном мифе, низверженный на землю с небесного свода; мать счастливого жребия, богиня судьбы и водной стихии Макошь, которая вместе с помощницами Долей и Недолей прядет нити человеческой судьбы, подобно античным мойрам; сестры богини жизни и смерти Жива и Марена (Мармара).

В Новгороде  Триглав понимали иначе. Первоначально в него входили Сварог, Перун и Белее. Следы такого понимания сохранились в Велесовой книге под именами Дид — Дуб — Сноп. Позже Белее был заменен Свентовитом. Небесным отцом, дедом богов новгородцы считали только Сварога, который ожидает людей в небесном рае Ирии, или Сварге-Ясуни.

Материнский культ

Почитание женских  предков связано с широким  распространением материнских культов. От Франции и до Байкала повсеместно  встречаются каменные фигурки женских  богов, рожаниц с ярко выраженными чертами пола, получивших название палеолитических венер и служивших атрибутами магии плодородия. В эпоху патриархата материнские культы трансформируются в женские ипостаси богов, сохраняя при этом всю тяжесть архаической смысловой нагрузки и символики. Вместе с тем они приобретают некую единую функцию — становятся покровительницами дома, очага, огня, территории, страны, человека, семьи, любви в виде хозяек (Хозяйка Медной горы в сказеБажова), бабушек, матерей (например, Мать Индии или Матерь Сва, птица покровительница Руси, инкарнация Великой Матери). Женские культы, в какой бы модификации они ни встречались, всегда тяготеют к одному из двух своих проявлений: либо они олицетворяют мир любви небесной (Иштар, Астарта, Афродита, Венера, славянская Леля), либо — земной (Гея, Юнона, славянская Мать Сыра Земля).

Космогонические представления древних  славян

Сварог

Архаическая философия древних народов, уровень  их духовной зрелости наиболее полно  реконструируется по космогоническим мифам главных священных книг. С именем Сварога связан древний космогонический миф славян, открывающий текст «Русских Вед»:

Таким образом, и для мировоззрения индоевропейских  народов, и для мировоззрения  древних славян был характерен антропотеокосмиз, т. е. нерасчленность сфер человеческого, божественного и природного, отсвечивающих друг в друге. Это то, что Гераклит заложил в понятие «сферос» как мира, никем не созданного, «вечно живого огня, мерно загорающегося и мерно потухающего, на который обмениваются все вещи, выплавленные из него как слитки из золотого песка» .

Обряды и обычаи древних славян

Связь обычаев  с природными силами

Непрерывная борьба и поочередная победа светлых  и темных сил природы наиболее зримо запечатлена в представлениях славян о круговороте времен года. Его исходной точкой было наступление  нового года — рождение нового солнца в конце декабря, празднование, получившее у славян греко-римское название «коляды» (calendae — первый день нового месяца). Полную победу нового громовника над зимой — «смертью» в день весеннего равноденствия справляли обрядом похорон Марены. Сюда же относится обычай ходить с маем (символом весны), маленькой елкой, разукрашенной лентами, бумагой, яйцами. Божество солнца, провожаемого на зиму, получило название Купалы, а также Ярилы и Костромы. В одном из старинных памятников XVII в. он описывался следующим образом:

Вечером накануне Иванова дня собираются вместе молодцы  и девушки и плетут венки из разных цветов, надевая их на голову или привешивая у пояса. Они зажигают костер и, взявшись за руки, пляшут кругом него и поют песни, в которых часто  упоминают Куполу, Потом они перепрыгивают через огонь.

Сожжение  или потопление в реке соломенного  чучела или другого изображения  Купалы напоминает о связи праздника  с солнечным божеством.

Архаичные народные праздники вроде новогодних гаданий, разгульной масленицы, хороводов и  зеленых березок «семика», «русальной недели» и других сопровождались заклинательными магическими обрядами и были своего рода молениями богам  об общем благополучии, урожае, избавлении от грозы и града. Так, в несколько  мрачный Ильин день русские крестьяне  еще в XIX в. закалывали выкормленного  всем, селом быка в честь повелителя Молний, воспреемника древнего Перуна.

Головной  убор княгини символизировал небо и  увенчивался диадемой с изображением главнейших небесных сил, в центре находился  Дажьбог или Христос (в зависимости от того, языческим или христианским был весь убор). Чело княгини украшали височные кольца, означающие движение солнца по небу. Вниз от венца спускались цепи — рясны, символизирующие воздушное пространство. Они покрывались изображениями либо струй дождя, либо птиц, либо семян, падающих с неба. К ряснам привешивались колты (подвески) с изображением русалок, крылатых вил, орошающих поля. Эти колты находились на одном уровне с ожерельями, изображающими распустившиеся ростки. На женских браслетах, как правило, были представлены картины русалий (весенних праздников в честь богинь — подательниц дождя). Наконец, на шею надевалась длинная цепь с двумя головами Ящера, скрепленными кольцом, символизирующим солнце. Так в женском костюме была отражена вся картина миросоздания — небо, земля и подземный мир.

На фасаде русской избы изображались небеса и  ход солнца. Небо представлялось двухслойным, состоящим из «тверди» и «хлябей», т. е. неиссякаемых запасов воды. Хляби изображались волнистыми линиями. На тверди, располагающейся ниже хлябей, было показано положение солнца в трех позициях — утром, в полдень и вечером; чтобы подчеркнуть, что оно движется ниже хлябей, изображения светила помещали на деревянных «полотенцах», спускавшихся с крыши. Особенно богато украшалось узором центральное «полотенце», символизировавшее полдень, — там ярко светящее солнце изображалось несколько раз, либо знак солнца (круг, разделенный на восемь секторов) дублировался коньком крыши, означавшим Солнце-коня. На центральном «полотенце» часто помещали и громовой знак (круг, разделенный на шесть секторов) — символ Рода или Перуна, оберегавший дом от попадания в него молнии.

Сведения  об обычаях славянских племен дошли  до нас из сочинений римских, византийских и арабских авторов I тыс. н. э. Так, интересные сведения о военном искусстве  славян сообщает византийский трактат  «Стратегикон», написанный на рубеже VI—VII вв. н. э.:

Опытны они  и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей. Мужественно  выдерживают они пребывание в  воде, так что часто некоторые  из числа остающихся дома, будучи застигнуты внезапным нападением, погружаются  в пучину вод. При этом они держат во рту специально изготовленные  выдолбленные внутри камыши, доходящие  до поверхности воды, а сами лежа навзничь на дне реки, дышат с  помощью их; и это они могут  проделывать в течение многих часов, так что совершенно нельзя догадаться об их присутствии .

Первые оригинальные сочинения восточных славян относятся  к концу XI в. и в них строй жизни предков описывается сквозь призму христианского мировосприятия с резко негативными оценками. Вот как «Повесть временных лет» описывает законы, предания и нравы разных племен:

Поляне имеют  обычай отцов своих кроткий и  тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводят ее накануне, а на следующий день приносят за нее — что дают. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски, убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали  девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, срамословили при отцах и при снохах. И  браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились  на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали  себе жен по сговору с ними; имели  же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну... мертвеца сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи и прочие язычники, не знающие закона божьего, но сами себе устанавливающие законы .

Письменность древних славян

Узелковая письменность

Ни одна культура духовно развитого народа не может  существовать без письменности. «Прежде  убо словене неймъаху письменъ, ну чертами и ръзанми гадааху погани сущи». Обычно, основываясь на этих словах, написанных в IX в. болгарским монахом-черноризцем Храбром, и делают вывод о том, что славяне до миссионерской деятельности Кирилла и Мефодия не знали письменности. По мнению же ряда современных лингвистов и историков, Кирилл (ок. 827—869) и Мефодьй (ок. 815—885) были не создателями, а лишь реформаторами уже существовавшей азбуки, основанной на греческом алфавите и использовавшейся при записи Велесовой книги. Имеются также свидетельства, что, кроме греческой, славяне имели и свою оригинальную систему письма: так называемую узелковую письменность. Знаки ее не записывались, а передавались с помощью узелков, завязанных на нитях, которые заматывались в книги-клубки. Память о древнем узелковом письме осталась в языке и в фольклоре.

Наследие  столь мощного пласта славянской культурной архаики не может оставаться невостребованным ее историческими  воспреемниками. Это богатство заявляло и продолжает заявлять о себе исподволь: в образе мышления, стиле и фразеологии речи, мимике и жестах, неосознаваемых движениях души, соприкасающейся с миром родной природы. Ее формообразующее для нас значение состоит еще и в том, что с образами персонажей того далекого мира мы знакомимся в раннем детстве, поре, когда человек наиболее открыт этому мирозданью.