Аль-Фараби в истории культуры

Прежде всего, необходимо отметить тождество методологических позиций Аль-Фараби и Галилея. Последний  подчеркивает, что Аристотель предпочитает чувственный опыт всем рассуждениям. "... У нас в наш век есть такие новые обстоятельства, которые, в этом я нисколько не сомневаюсь, заставили бы Аристотеля, если бы он жил в наше время, переменить свое мнение". Сказанное относится  и к Аль-Фараби. Подчеркивая внутреннее единство человеческой культуры, О. Нейгебауэр расценивает исключительную роль астрономии, "поскольку она несет в своем  медленном, но неуклонном прогрессе  корни наиболее решающего события  в человеческой истории - создания современных  точных наук. Мне кажется, что проследить за этой особенной ветвью истории  культуры стоило наших усилий, как  бы отрывочны ни были полученные результаты". Выбирая некоторые отрывки, заметим, что Галилей прямо ссылается  на предшественника Аль-Фараби - Аль-Фаргани  и на его старшего современника - Аль-Баттани. Что касается ученых позднейших времен, то следует отметить некоторые  другие факты. Так, Аль-Бируни, между прочим, приводит сведения, которые показывают, что идея эквивалентности геоцентрической и гелиоцентрической систем подспудно жила на Востоке. Аль-Бируни пишет: "Кроме того, вращение Земли ни в коей мере не уменьшает значения астрономии, поскольку все явления астрономического характера так же хорошо можно объяснить этой теорией, как и другой". Под влиянием учения Аль-Фараби, Насир ад-Дин ат-Туси выступал против сложных механизмов птолемеевой теории Луны и Меркурия. Коперник использовал его конструкции.

Комментарии Аль-Фараби к "Алмагесту" составлены на основе переработки текста Птолемея; в них авторский текст  не выделен из слов толкователя и  содержание сочинения вольно и порою  сжато излагается комментатором. Комментарии  к "Алмагесту" написаны Аль-Фараби как учебно-педагогическое сочинение, но в них имеются добавления и  усовершенствования методического  характера. Например, в отличие от Птолемея движение планет Аль-Фараби по возможности изучает совместно, так как, по его мнению, у светил много общего как в астрономическом, так и в математическом отношении, и поэтому у него в девятой книге вмещено содержание девятой, десятой и одиннадцатой книг "Алмагеста". Здесь мы встречаем ряд новых добавлений и примечаний, отражающих результаты исследований самого Аль-Фараби, а также достижения его предшественников и современников.

Относительно положения  о том, что Земля не совершает  никакого поступательного движения, Аль-Фараби замечает, что он в своей "Физике" дал другое доказательство невозможности движения Земли. Он подробно останавливается на вопросах сферической  астрономии. Аль-Фараби совершенствует тригонометрический аппарат Птолемея: он везде заменяет хорды синусами, высказывает лемму, равносильную плоской  теореме синусов, и доказывает ее для вписанного прямоугольного треугольника, дает ряд разъяснений сущности действия составления отношений. Следует особо отметить, что, обобщая метод Птолемея по вычитанию одного числового отношения из Другого, Аль-Фараби фактически рассматривает каждое ^отношение как число. В своих комментариях он пользуется терминами "число отношения" и "число линии АВ", которые явились важным шагом в расширении понятия числа. Эти идеи Аль-Фараби в дальнейшем были успешно развиты Аль-Бируни, Омаром Хайямом и другими мыслителями. Введение тригонометрических функций (линий) и расширение понятия числа позволили Абу Насру алгебраизировать многие рассуждения Птолемея. Аль-Фараби своими наблюдениями подтверждает важное открытие, сделанное его предшественниками, об изменении апогея Солнца, что является его заслугой в теории Солнца и показывает, что он был не только крупным теоретиком астрономии, но и превосходным практиком-наблюдателем. Однако, сам Аль-Фараби считал это открытие заслугой астрономов обсерватории Аль-Мамуна.

Комментарии к "Алмагесту" сыграли важную роль в освоении и  развитии учеными мусульманского средневековья  астрономо-математического наследия Птолемея. Свидетельством тому служит включение в астрономический  раздел энциклопедической "Книги  исцеления" Ибн Сины этих комментариев Аль-Фараби.

Как изложение Абу Насром содержания птолемеевского сочинения, так в особенности его "Книга  приложений к „Алмагесту"", содержащая оригинальные разработки, еще не подвергались в литературе детальному анализу. По единогласному мнению крупнейших историков  арабской науки и философии, научные  труды Аль-Фараби изучены далеко не полностью, почти не изучены его  физико-математические труды.

Таким образом, Аль-Фараби в  системе наук большое внимание уделяет  естественно-математическим наукам. Исходя из того, что в основе познания многообразия всего мира лежит познание чисел  и величин, Аль-Фараби особое значение придает среди этих разделов арифметике и геометрии, а также искусству  правильного логического мышления. По его утверждению, эти науки "проникают  во все науки", так как они  оперируют понятиями и отношениями, абстрагированными от реальных предметов  и от реально существующих взаимосвязей и взаимоотношений между этими  предметами. Так, геометрическое тело есть, не что иное, как реальное тело, рассматриваемое только-с точки  зрения его пространственной формы  и размеров в полном отвлечении от всех других свойств. Это отвлечение обусловливает умозрительно-дедуктивный  метод геометрии, причем ее выводы являются развитием непосредственного отражения  в; сознании реальных пространственных форм, отношений и их взаимосвязей.

Характерно определение, данное Аль-Фараби последнему разделу  математики - "науке об искусных приемах" как науке о применении математики на практике, т.е. прикладной области  математики, касающейся "естественных и ощущаемых тел". Мы еще возвратимся  к "науке об искусных приемах".

Следует отметить, что до сих пор "Слово о классификаций-наук" рассматривалось односторонне как сугубо философское сочинение, затрагивающее отдельные аспекты методологических вопросов классификации наук. На самом же деле определение предмета каждой отрасли знания в нем органически переплетается с сопровождающим его сжатым, емким и лаконичным изложением самого содержания данной науки. Поэтому более правы те, кто считал этот труд своеобразной энциклопедией науки средневековья. На мой взгляд, разделы "Слова о классификации наук" следует прежде всего рассматривать как миниатюрные монографии по той или иной отрасли знания и принимать их во внимание как при изучении уровня отдельных отраслей наук рассматриваемой эпохи, так и при оценке научных интересов и достижений самого Аль-Фараби как ученого.

Указанная классификация  наук легла в дальнейшем в основу классификации наук Ибн Сины, Роджера Бэкона и др. В классификации Р. Бэкона математика и естествознание занимают значительный удельный вес. В этом немалая заслуга его восточных учителей, в частности Аль-Фараби. Р. Бэкон был хорошо знаком с содержанием "Слова о классификации наук"; восхищаясь этим трактатом в своей "Средней книге", он ставит имя Аль-Фараби в один ряд с именами Евклида и Птолемея.

Заслуживает особого упоминания то обстоятельство, что Аль-Фараби методологически  правильно решает ряд вопросов, связанных  с математизацией науки о природе. На примере теории музыки он демонстрирует  плодотворность применения математических методов в исследовании объективных  закономерностей природы и искусства. У него совершенно отсутствует числовой мистицизм, присущий музыкальному учению пифагорейцев.

При всем уважении к наследию древних греков Аль-Фараби не преклоняется слано перед авторитетами, когда  их учения противоречат новым достижениям  естествознания. Примером может служить  критика Аль-Фараби теории музыки и  космологии пифагорейцев. Мнение пифагорейцев, что планеты и звезды при их движении порождают звуки, которые  гармонически сочетаются, он считает  ошибочным. Предположение о том, что движение небесных светил может  порождать какой-либо звук, несостоятельно. Другой пример: по мнению Аль-Фараби, Евклид в построении своих начал ограничился  лишь синтезам. Сам же Аль-Фараби успешно  применяет одновременно и анализ.

Метод научного исследования, аналогичный методу Аль-Фараби, мы встречаем  в Европе у Леонардо да Винчи и  у Галилея.

Велики заслуги Аль-Фараби в развитии математических наук. Он оставил много трудов то математике, которые до сих пор почти не изучались. Нам известны следующие  его сочинения математического  содержания: математический раздел "Слова  о классификации наук" (рукописи хранятся в библиотеках Парижа, Стамбула, Мадрида), тригонометрические главы  "Книги приложений к „Алмагесту"" (единственная. известная нам рукопись хранится в Британском музее в Лондоне, которая до с. их пор не издавалась и не переводилась на другие языки), "Книга духовных искусных приемов и природных тайн о тонкостях геометрических фигур" (единственная известная нам рукопись хранится в библиотеке Упсальского университета в Швеции), "Комментарии к трудностям во введениях к первой и пятой книгам Евклида" (арабских рукописей этого сочинения не сохранилось, но имеются две рукописи древнееврейского перевода, хранящиеся в Мюнхене), "Трактат о том, что правильно и что неправильно в приговорах звезд" (сохранилось несколько рукописей, имеются издания и переводы на современные языки).

В математической главе "Слова  о классификации наук" определяется предмет каждой из математических наук: науки чисел (арифметика и теория чисел), науки геометрии, науки о  звездах (астрономия и астрология), науки о. музыке, науки о тяжестях и науки об искусных приемах. В  последнем случае Аль-Фараби имеет  в виду прежде всего искусство конструирования "хитроумных" механизмов. Впервые применение термина "искусные приемы" в более широком смысле мы встречаем у Аль-Кинди. Аль-Фараби, развивая идею Аль-Кинди, рассматривает эту науку в более общем смысле, как науку о приложении математики к решению практических. задач, и распространяет этот термин, в частности, на алгебраические и другие методы решения числовых задач.

Следует отметить, что во взглядах на применение математики. к решению задач естествознания Аристотель и Аль-Фараби стояли на различных позициях. Аль-Фараби не исключает, как Аристотель, полной математизации науки, связанной с материей и движением. Наоборот, он утверждает, что применение математических методов не ограничено. Но только ощутимые тела и материальные вещи, пишет Абу Наср, имеют состояния, которые мешают применять доказанные математические положения на (практике по желанию человека, поэтому необходимо подготовить естественные тела для применения в них этих математических положений, так же как необходимо создать приспособления для устранения препятствий.

ТЕОРИЯ МУЗЫКИ

Аль-Фараби различает музыку практическую и теоретическую. Это  различие он проводит на основе своего понимания искусства. Искусство  является музыкальным, когда оно  заключается в составлении музыкальной  фразы и ее выражении, а также  в построении этой фразы, придании ей формы, но без выражения. И то и  другое называется искусством практической музыки, но чаще это относится к первому. Аль-Фараби не относит к искусству способность человеческого слуха распознавать музыкальные фразы, отличать лучшее от худшего, гармоническое от негармонического. Он считает это видом теоретической музыки, т.е., собственно, теорией музыки. Аль-Фараби отграничивает способности композитора, творца музыкального произведения, от способностей исполнителя - инструменталиста или вокалиста, считая более важной способность задумать мелодию, так как она является по отношению к способности исполнения первенствующей по природе и во времени.

Особое внимание Аль-Фараби уделяет способности теоретика "открывать  непосредственно то, что было неизвестно", иными словами, Аль-Фараби выделяет способность человеческого разума умножать знания о чувственном мире.

Теоретик музыки имеет  дело с элементами, которые составляют музыкальное сочинение (мелодии, тона). Аль-Фараби проводит параллель между  музыкальным сочинением и поэзией, подчеркивая прочную связь этих двух видов искусства. В музыке первичными элементами являются тона; они играют ту же роль, что и фонемы в поэзии. Элементы музыкального сочинения должны рассматриваться теоретиком в определенном порядке от простейших первичных  до цельного музыкального произведения.

В вопросе о восприятии музыкальных звуков Аль-Фараби, в  противоположность пифагорейской  школе, не признававшей авторитета слуха  в области звуков и принимавшей  за исходную точку рассуждений лишь вычисления и измерения, считает, что  только слух имеет решающее значение в деле определения звуков, т.е. в  этом вопросе он примыкает к гармонической  школе Аристоксена. Слуховые ощущения могут быть, согласно Аль-Фараби, как  и всякие человеческие ощущения, "естественными  и неестественными". Естественными  ощущениями являются те, которым свойственна  завершенность и которые приносят удовольствие. Неестественные ощущения порождают огорчения. В сплошном потоке музыкальной фразы встречаются  оба вида ощущений. Музыкальная теория в принципе рассматривает индифферентно  все, что воспринимает наше ухо, независимо от того, является ли ощущение естественным или нет. Музыкальные звуки могут  производиться естественным путем (вокал) и искусственным (инструментальная музыка) или, согласно Аль-Фараби, могут  быть "продуктом природы" или "продуктом  искусства". Теоретик музыки должен исследовать их безотносительно  к их происхождению. Аль-Фараби сравнивает теорию музыки с арифметикой и  геометрией, в которых сущность, являющаяся объектом изучения, может быть естественной либо продуктом искусства, но причина ее существования не имеет большого значения для ученых. И вообще в математике, поскольку в ней вещи рассматриваются с абстрактной точки зрения, не обязательно знать, являются ли данные этой науки естественными или искусственными: ведь большинство предметов, изучаемых наукой, представляют собой продукты искусства и их даже невозможно встретить в природе.

Для того чтобы с уверенностью судить о каком-либо явлении, Аль-Фараби считает необходимым привлекать опыт. Он различает понятия "опыт" и "эмпиризм". По Аль-Фараби, эмпиризм есть лишь сочетание ощущений, а  опыт включает активность разума. В  соответствии с таким пониманием опыта Аль-Фараби считает, что только искусственно создаваемые музыкальные  явления дают возможность судить о музыке, ибо естественные очень  редки, а ощущения, которые мы получаем от них, слишком нестойки, чтобы мы могли на их основании приобрести какой-либо опыт. Гармонические сущности, созданные искусственно, не имеют  ничего скрытого для человека, так  как в них можно проникнуть на основе опыта. Только воспринимая  то, что производится искусственно, можно приобрести основательный, полный, совершенный опыт, в который входит то, что является естественным для  человека.