Пути становления виктимологии как научного направления в криминологии

Среди практиков прошлого века, обративших внимание на особенности структуры личности жертв некоторых видов преступлений, специалисты отмечают знаменитого французского сыщика Ф.Э. Видока. В своих "Воспоминаниях" Видок дает довольно развернутую характеристику личности жертв мошенничества. В записках его соотечественника - чиновника парижской полиции П. Пийбаро раскрываются личные качества жертв шантажа так называемых «кладбищенских проституток».

Проблема жертвы преступления, ее роль в зарождении и развитии противоправного деяния нашла отражениеиж в работах некоторых видных русских юристов прошлого (А. Лоховицкий, Н. Таганцев и другие).

Таким образом, можно констатировать, что уже в прошлом веке юристы (ученые и практики) обращают все более пристальное внимание на личность и поведение пострадавшего от преступления, его роль в генезисе противоправного деяния. Интерес к этим проблемам   неослабно возрастает, начиная с 20-х гг. нашего столетия. Причем наряду с правоведами проблемами жертвы занимаются психологи и социологи.

Однако в качестве научного направления учение о жертве преступления начинает оформляться лишь после второй мировой войны. К этому времени относится осознание учеными и практиками того факта, что чем лучше органы, ведущие профилактику правонарушений и борьбу с преступностью, будут знать возможных «кандидатов» в пострадавшие, лиц, имеющих специфическую предрасположенность становиться жертвой, и проводить с ними и их окружением соответствующую предупредительную работу, тем труднее будет правонарушителю реализовать свои преступные намерения. Не менее очевидной представлялась в этой связи и потребность в теоретических разработках своеобразия и особенностей личности и поведена пострадавшего от преступления, вскрытии закономерностей взаимоотношений между правонарушителем и его жертвой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2. Наука и виктимология

 

У всех народов и во все времена система правосудия ставила своей главной задачей раскрытие преступлений и справедливое наказание виновных. Поскольку механизмы уголовной юстиции веками совершенствовались лишь в системе отношений «государство — преступник», правовое положение жертвы преступления, ее законные интересы и потребности очень долгое время традиционно оставались за пределами общественного внимания. В то же время уделом жертвы оставалось незавидное положение свидетеля и весьма проблематичная перспектива возмещения ущерба, причиненного преступлением. Таково всегда и везде было положение дел в сфере отправления правосудия, а те или иные различия в уровне правовой регламентации статуса жертв в разных странах до последнего времени никак не меняли общей картины.

В политико-правовом и этическом плане проблема жертвы возникла, разумеется, очень давно, причем вместе и во взаимосвязи с проблемой преступности.

Право и правосудие, как известно, одна из важных составляющих культуры общественных отношений. И хотя развитие культуры и права—процессы тесно взаимосвязанные, все же от идеалов и практики правосудия во многом зависит формирование культуры общества и общий уровень его цивилизации. Не случайно, что именно там, где этот уровень и общее уважение к закону были выше, началось постепенное переосмысливание задач и приоритетов правосудия.

Зарождение виктимологии как самостоятельного направления современной криминологии — в буквальном переводе «учение о жертве» — связано с небывалым взрывом общественного и научного интереса к проблеме жертв преступлений в 40-х годах XX столетия.

Еще в XVIII веке разработка таких важнейших проблем уголовного права и криминологии, как проблема ответственности, вины, причины преступности, личность преступника и т.д., были направлены на приоритетное решение задач по обеспечению безопасности общества от преступников. С этой целью один из наиболее видных представителей классической школы уголовного права Иеремия Бентам (современник и сторонник концепции выдающегося ученого Чезаре Беккариа) еще 200 лет назад предлагал ввести для жертв преступлений компенсацию ущерба с тем, чтобы еще больше устрашить и наказать преступника. Позднее эту идею поддержал и видный представитель позитивистской школы Рафаэль Гарофало, рассматривающий компенсацию ущерба жертвам как средство усиления социальной защиты населения и одновременно как одно из средств ресоциализации преступников.

Как видно, проблема жертв уже тогда привлекала внимание ученых, хотя и под иным углом зрения. Другое дело, что представители обеих школ уголовного права — не зависимо от их разногласий по поводу причин преступности и природы преступного поведения — рассматривали такие категории, как «преступник» и «жертва» в качестве статичных, а сами эти понятия для них превратились в стереотипы.

Постепенное смещение фокуса общественной мысли к проблеме жертв преступлений начинает формировать и другие подходы с целью сбалансировать положение сторон - участников уголовного процесса.

Уже в 1941 году появляется работа видного немецкого криминолога - Ганса фон Гентига - одного из основоположников виктимологии «Замечания по взаимодействию преступника и жертвы». Г.Гентиг противопоставил указанным взглядам динамическую концепцию преступности и преступного поведения, согласно которой жертва преступления не должна рассматриваться лишь как пассивный объект, она — активный субъект формирования преступления, участвующий, а иногда и инициирующий совершение преступления. Как видно, еще в ранних своих исследованиях, Г.Гентиг подчеркивал наличие связи между жертвой и преступником и их взаимодействие в процессе совершения преступления.

И все же подлинный прорыв в зарождении виктимологии приходится на 1947-1948 гг.; его по праву связывают с почти одновременным появлением трудов Бенджамина Мендельсона и Ганса фон Гентига, ныне ставших виктимологической классикой.

29 марта 1947 года на международном конгрессе психиатров в Бухаресте Б.Мендельсон представил свой знаменитый доклад «Новые биопсихосоциальные горизонты: виктимология». Именно Б.Мендельсону, который впервые ввел понятие «виктимология» в научный оборот, эта наука обязана своим названием. Историческая справедливость требует отметить, что при всех неоспоримых заслугах Г.Гентига, он никогда не использовал этого понятия и, кроме того, не ставил вопрос о выделении виктимологии в качестве самостоятельной научной дисциплины. Поэтому зарубежные виктимологи  едины в том, что создателем виктимологии все же является не Г. Гентиг, а именно Б.Мендельсон, спустя ровно 30 лет после своего выступления в Бухаресте основавший действующее под эгидой ООН Всемирное виктимологическое общество.

Поставив вопрос о необходимости создания виктимологии как самостоятельной научной дисциплины, Б.Мендельсон считал одной из ее центральных проблем оценку «вклада» жертвы в юридически значимые конфликтные ситуации, ее взаимоотношения с преступником и ее роль в механизме преступления. В качестве одного из ориентиров он предлагал схему, основанную на степени виновности поведения жертвы в развитии опасной ситуации. Идеи Б.Мендельсона вскоре получили всемерную поддержку и определенное развитие в труде крупного американского криминолога Ф. Вертхама «Картина насилия» (1949 г.), который прямо указывал, что нельзя понять психологию убийцы, не зная и не понимая социологию жертвы, что для этого необходима такая наука, как виктимология.

Хронологическая точность и кучность событий обязывают, однако, вернуться к Г.Гентигу. В 1948 г. в Йельском университете (США) была опубликована его монография «Преступник и его жертва», где ученый впервые выделил взаимосвязанные категории, подлежащие   первоочередному   исследованию:   «посягатель — жертва», «латентная жертва», «отношения между посягателем и жертвой». Потерпевший и преступник, отмечал Г.Гентиг, фигурируют в социальных процессах возникновения преступности как субъекты, которые взаимно определяют и интерпретируют себя и свои действия. В этом смысле он рассматривал взаимоотношения жертвы и преступника как взаимодополняющее партнерство. Уже тогда Г.Гентиг был убежден, что в целом ряде случаев жертва формирует, воспитывает преступника и завершает его становление; она молчаливо соглашается стать жертвой; кооперируется с преступником и провоцирует его. «Негласное  взаимопонимание  преступника и жертвы, — писал Г.Гентиг, — является основополагающим фактом криминологии. Разумеется, никаких договоренностей, тем более паевых, при этом не заключается, однако имеет место интеракция, взаимодействие и обмен элементами причинности».

В 1956 г. Г.Гентиг опубликовал свой шеститомный труд «Преступление»; последний том этого труда — «Жертва как элемент окружающего мира» — стал настольной книгой всех виктимологов, подлинной энциклопедией виктимологического учения, оказавшей огромное влияние на дальнейшее развитие не только виктимологии, но и криминологии в целом.

И Г.Гентиг, и Б.Мендельсон, не ограничиваясь исследованием взаимосвязей между жертвой и преступником, наметили пути выхода собственно научных виктимологических идей на решение практических проблем социальной и уголовной политики.

Б.Мендельсон связывал свою концепцию с созданием «клинической» или «практической» виктимологии, понимая под этим необходимость создания широкой сети специализированных служб, которые будут помогать жертвам и работать над смягчением бремени виктимизации.

Г.Гентиг, разумеется, также не считал исследование взаимосвязи и взаимодействия между жертвой и преступником самоцелью, а видел в нем поиск новых форм и методов борьбы с преступностью и ее профилактики.

Такой более широкий подход к исследованию собственно виктимологических проблем содержится и в работах последователей Г.Гентига и Б.Мендельсона – Г. Элленбергера, Р. Гассера, С. Шафера,               Э. Фаттаха, Э. Виано, Г. Шнайдёра, К. Миядзавы, Дж.Фримэна и других видных ученых, чьи труды, опубликованные в 60-70-х гг., внесли большой вклад в формирование виктимологии как самостоятельной научной дисциплины — независимо от того, использовали ли они концепцию виктимологии или же оставались в рамках традиционных концепций причин преступного поведения. Все они, так или иначе, подчеркивали, что более точное и полное понимание преступного поведения следует искать на путях исследования тонких взаимосвязей между жертвой и преступником.

К сожалению, в отечественном уголовном праве и криминологии - особенно в 70-80-х гг. - концепция «вклада» жертвы в генезис преступления была гипертрофирована и интерпретировалась однобоко. Речь идет о наиболее широко эксплуатируемой идее «вины» потерпевшего, которая хотя и имеет несомненное уголовно-правовое значение, однако представляет собой всего лишь одну из общего контекста виктимологических идей, и притом далеко не самую главную. На самом деле важнейшими векторами виктимологии являются профилактика преступности и нуждающаяся в коррекции социальная практика защиты интересов жертв.

В первом случае речь идет о том, чтобы на основе всех данных о преступлении, и в том числе данных о поведении жертвы, разработать систему профилактических мер, снижающих виктимизацию, и уже тем самым способствовать сокращению преступности. Второй вектор виктимологии, значение и роль которого до последнего времени не были восприняты научной общественностью и социальной практикой, указывает на необходимость более широкого подхода к решению многоаспектной проблемы потерпевшего. При этом доминирующей является реализация идей «практической» виктимологии — создание широкой сети социальной помощи потерпевшим, использование в этой работе не только юридических механизмов (законотворчество, судебная практика и т.д.), а развертывание широкого общественного движения, осознание справедливости интересов и нужд потерпевших на всех уровнях государственной и общественной деятельности.

Игнорирование этой важнейшей составляющей виктимологии и привело к отсутствию в стране практического доступа потерпевших к правосудию, сохранению такого уровня законодательства и правоприменительной практики, который никак не способствует достижению основных целей правосудия справедливости и возмещению ущерба и возмещению ущерба, потерпевшим от преступлений.

Ибо на самом деле придание жертвам преступлений самостоятельной криминологической значимости, помимо всего прочего, означает необходимость поставить жертву с ее законными интересами и социально-правовым статусом в центр процесса отправления правосудия, сбалансировать ее права с правами обвиняемого, всемерно способствовать возмещению ущерба и снижению тяжести последствий преступления.

В советской криминологии несомненный приоритет в разработке виктимологической проблематики принадлежит Л.В.Франку; его оригинальные труды содержат подробный анализ исторических и научных истоков виктимологии, системный подход к ее методологическим и концептуальным положениям, понятийному аппарату, предмету и месту виктимологии в системе наук криминального цикла, методам виктимологических исследований. В этих трудах через призму виктимологических идей препарированы наиболее актуальные вопросы уголовного права, уголовного процесса, криминалистики, организации профилактической деятельности правоохранительных органов. Л.В.Франк был разносторонним, энциклопедически образованным ученым, владевшим несколькими языками, личностью, наделенной редким человеческим обаянием. Судьба распорядилась так, что он не дожил всего десять дней до защиты докторской диссертации, но, как это часто бывает с людьми замечательными, его идеи во многом опередили время.

III. Виктимизация и субкультура.

 

Лингвистически в русском языке слово с таким окончанием означает процесс. Поэтому виктимизация рассматривается как процесс превращения человека в жертву, в пострадавшего от каких-то негативных обстоятельств.

Всякий процесс предусматривает его стартовую позицию, его первоначальные условия, его участников, предположение о его движении в определенном направлении и его результатах. Эти стартовые условия есть и в процессе виктимизации. Они учитываются при проведении исследований виктимизации, в том числе и детей, и подростков. Особенность именно виктимизации состоит в том, что этот процесс - не задан специально обществом, а потому и не стимулируется им в общественных целях. Этот процесс - негативный для общества и отдельных людей, по сути своей он - результат неблагоприятных отклонений от позитивного общественного развития, а потому должен предупреждаться и пресекаться.