Автор работы: Пользователь скрыл имя, 25 Октября 2012 в 22:21, доклад
В маленьком, поэтично и выразительно написанном этюде о своей профессии прекрасный мастер своего дела журналист «Ком¬сомольской правды» Василий Песков рассказывал, как он начи¬нал трудовой путь в районной газете:
Екатерина Деева в одном из номеров «МК», где она работает, рассказала об интервью с Кашпировским. От него позвонили, что хотят побеседовать по поводу того, что какая-то дама подала на Кашпировского в суд за попытку изнасилования. На следующий день охранники потребовали кассету.
На мои робкие заявления о правах журналиста братва опять стала поигрывать ножичками и выпячивать бугры под мышкой. Со словами: «Не хочешь неприятностей — отдашь кассету» — меня погрузили в шести-дверный лимузин (такой, наверное, был один в Москве) между двумя «гориллами». Я, честно говоря, порядком струхнула. «Черт с ней, с сенсацией, — думаю. — Жизнь дороже. Я еще так молода!» Поехали ко мне домой (бабки во дворе потом с полгода обсуждали размеры лимузина и опасные связи «этой, из третьего подъезда»), вынесла я молодцам кассету... Ой, как меня потом ругали в редакции! Такое интересное интервью запороть! С тех пор у меня много раз по разным поводам тряслись поджилки... но я остаюсь благодарна г-ну Кашпировскому и его браткам за тот первый журналистский конфуз. Потому что теперь для меня копировать кассеты с интервью — все равно, что чистить зубы. Привычка!
Необычайно громким, поразившим всех, было убийство самого популярного, самого любимого аудиторией тележурналиста Владислава Листьева, убийц которого не нашли до сих пор. «Московская правда» откликнулась на это злодейство такими стихами:
Президенты иль журналисты вы, Ветераны иль юная поросль. Знайте, если падают Листьевы, Значит в обществе — черная осень.
Особенно много журналистов в тот 1995 г. погибло в Чечне. Это корреспонденты «Красной звезды» Владимир Житоренко и журнала «Штерн» Йохан Пист, немецкая журналистка Наталья Аля-кина, оператор НТВ Евгений Молчанов, оператор-стрингер телевизионной службы «Ассошиэйтед Пресс» Фархад Керимов, чеченские журналисты Руслан Цебиев, Малкан Сулейменова, Шахман Кагиров и др. В 1996 г. зверским образом убита в Чечне талантливая журналистка «Общей газеты» Надежда Чайкова.
Список убитых журналистов растет. По данным Союза журналистов, за десять последних лет их погибло более 200. Каждый год на белой мраморной лестнице московского Дома журналистов зажигаются поминальные свечи рядом с портретами погибших при исполнении профессионального долга. В 2000 г. в этом скорбном Ряду появился и портрет Артема Боровика, причины гибели которого до сих пор не выяснены. Трагическая смерть журналиста, ко-г торый написал блестящую книгу репортажей о войне в Афганис-» тане, неоднократно бывал в Чечне и других «горячих точках» пла-j неты, а после смерти Юлиана Семенова возглавил холдинг «Со-| вершенно секретно», потрясла всех. Вспоминая о работе в журнале! «Огонек» в советское время, Артем Боровик писал: «тогда у жур-1 налиста был только один страх — страх потерять работу. СейчасС другой страх — когда угрожают в основном физической расправой. ( Помню, когда погиб Влад Листьев, я достаточно резко выступил] в программе "Час пик властей", сказав, что в конечном итоге за! то, что происходит в стране, должен отвечать конкретно Ельцин,! потому что по новой Конституции он взял на себя всю полноту} власти... После этого Коржаков, который был практически вто-| рым человеком в государстве, через одного из своих подручных! конкретно угрожал мне и моей семье... Если на все эти угрозы реагировать — нужно просто уходить из журналистики. Но раз ты] уже ступил на этот путь — должен как-то держать удар».
А в одном из последних интервью Артем снова сказал об утро- ] зах тех, кто не хотел, чтобы их темные дела были расследованы! журналистами холдинга «Совершенно секретно»:
«Но я убежден, что все будет вскрыто и рассказано на масштабном J судебном процессе — типа Нюрнбергского, который обязательно состо-1 ится после смены режима. Однако они будут сражаться до последнего, потому что на кон поставлено все: не только их капиталы, но и жизнь. И не ! дай бог журналистам иметь собственное мнение. Тут же последует вы- \ вод, воюете с государством. Нам, кстати, это уже сказали. Да не с госу- i дарством мы воюем, а с коррупцией. Притом в высших эшелонах власти. Меня предупреждали, что просто так это не оставят»*.
Евгений Евтушенко в годовщину смерти Холодова написал об 1 отважных и честных журналистах:
На второй
гражданской войне
Те, кто пишут, — в особой цене.
И засасывает, как смерч,
Пишмашинки и перышки смерть
Андрей Вознесенский на поминках журналиста прочитал свои стихи:
Не стреляйте первых журналистов! Не взрывайте Диминых друзей. В небе или возле Переделкина Не позвольте заживо сгореть. Журналист — живое наше зеркало. В зеркале разбитом — ваша смерть.
Повторим и поймем последние две строки этих стихов, изменив одно слово:
ЖУРНАЛИСТ - ЖИВОЕ НАШЕ ЗЕРКАЛО. В ЗЕРКАЛЕ РАЗБИТОМ - НАША СМЕРТЬ.
Это очень мудрая мысль. Зеркало должно быть целым и чистым, точно отражающим объект. В кривом и разбитом общество не познает себя, человек получит искаженное представление о своем состоянии и, следовательно, не будет адекватно реагировать на события. Без правдивой, точной, оперативной информации общество не сможет развиваться нормально. Именно поэтому так ответственна работа журналиста: социально, граждански, психологически, особенно если он разбирается со сложными жизненными проблемами, занимается расследованиями.
Трудна профессия и тем, что тяжела физически, требует огромных не только нервных, но и физических ресурсов. Журналист работает практически всегда. Вынужден в любое время суток ехать, лететь, бежать добывать материал, проявляя порой чудеса изобретательности. (Когда один французский репортер не мог проникнуть на кладбище Пер-Лашез, чтобы написать о похоронах Беранже, потому что полиция никого туда не пускала, то не нашел лучшего способа, как забраться под траурное покрывало и таким образом попасть на место событий.)
Журналисту часто приходится недосыпать, недоедать, жить в трудных условиях, например в боевой обстановке. Мы нередко видим по телевизору, как журналисты в стужу, под дождем или свирепым ветром ожидают прибытия какой-то знаменитости в аэропорту, а самолет опаздывает. Или маются в ожидании пресс-конференции известного политика, которого задерживают неотложные дела. А когда террористы захватили театр на представлении мюзикла «Норд-Ост», журналисты не уходили с места событий несколько суток, следя за событиями и сообщая о них всем.
Журналист не принадлежит себе — он человек общественный. Его время, силы, нервы, ум, талант отданы его делу. И даже если он имеет свободную минуту для отдыха, все равно мозг его занят очередной публикацией.
Известный тележурналист Юрий Ростов признавался в одном j из интервью: «Основная эмоциональная напряженность приходится! на то время, когда пишу тексты. Потом, работая в прямом эфире,,! стараюсь уже не особенно давать волю чувствам, изо всех сил сдер-1 живаюсь, прямо-таки зубами стискиваю нервы. Но затем, придя | домой, снова невольно пропускаю через себя весь этот поток болевой информации, опять остро переживаю наиболее тяжелые моменты. Знаете, это же очень нелегко, когда энергия целого дня, в основном негативная, проходит через твое человеческое существо за 15 минут. Мне кажется, невидимые шрамы каждый раз остаются».
Недаром, по данным медицинских обследований, журналисты часто болеют. Например, по результатам широкого обследования, проведенного в Чехословакии, оказалось, что 42% мужчин и 64% женщин не имеют возможности отдохнуть по настоящему после работы, 39% опрошенных назвали свои переработки чрезмерными, 2% — непосильными. В результате около 40% мужчин и 50% женщин болеют неврозами. Распространены также сердечно-сосудистые, желудочные болезни и заболевания желчных путей. По | данным польских исследователей, проведенных примерно в то же время, только у 18% обследованных журналистов здоровье хорошее, у 52% — удовлетворительное и у 29% — плохое.
Невеселые результаты принесло и обследование работников ТАСС. Почти 60% редакторов и четвертая часть корреспондентов страдает бессонницей, у каждого четвертого сон неустойчивый. Это данные доперестроечных времен. Сейчас журналистика стала сложнее, опаснее, и эти данные наверняка еще тревожнее.
Известный журналист-международник Виктор Маевский писал о сложностях профессии:
Мы умираем в тридцать пять, потому что беспощадные редакционные ночи изматывают наши сердца и нервы, потому что с каждой газетной строкой уходит частица каждого из нас. Мы умираем в сорок, потому что наш век укоротили бесконечные переезды и перелеты, людские трагедии на всех параллелях и меридианах, тяжкие баталии с противниками, тонны газет и журналов, прочитанных на всех языках. Мы умираем в пятьдесят, потому что нам пришлось пройти пылающими дорогами войны, мокнуть и мерзнуть, страдать от ран, поднимать родную землю из руин и, не бросая оружия, вступать в сражения мирного времени, отстаивать правое дело, — одним словом, сделать то, чего людям минувших поколений хватило бы на целый век.
Да, мы умираем... Но если бы нам вернули годы, отданные газете, вернули бессонные ночи, опасности дорог, накал стычек с противниками и сказали бы: выбирайте новую профессию, — мы снова выбрали бы беспокойную и нелегкую журналистскую судьбу.
Приводя факты и высказывания, мы не ставим целью сгустить краски и запугать будущих журналистов трудностями профессии. Однако нужно трезво оценить эти факты и быть психологически готовыми к трудностям, закалять свое здоровье, тренировать волю, вырабатывать выдержку, учиться рационально организовывать свой труд, чтобы преодолевать негативные для здоровья последствия интенсивной журналистской работы.
До сих пор мы говорили о нервных и физических перегрузках. Но есть очень много подводных камней и в моральной сфере. Например, соблазн погрешить против истины во имя коммерческой прибыли издания, поразить аудиторию выдуманной сенсацией, исказить реальное событие до неузнаваемости во имя повышения читательского рейтинга, скажем, выдать за реальные сфабрикованные псевдожурналистами ситуации и скандалы (как это делается в передаче «Окна»), вломиться в личную жизнь человека, заглянуть в замочную скважину и т.д.
Сейчас как бы стерлась грань между тем, что нормальному воспитанному человеку позволительно, и тем, что находится за гранью элементарного приличия. Ведь основным постулатом первой передачи «За стеклом» был: «Подсматривать в замочную скважину можно». Руководство канала начало этот проект, чтобы любыми путями поднять рейтинг программы, ибо речь шла о закрытии канала за финансовую несостоятельность (что впоследствии и произошло). Но не такими же способами! Невозможно понять журналистов, которые прежде считались чуть ли не лучшими на нашем телевидении, когда они пытались оправдать и обелить скандальный проект. Один из них порадовался в эфире, что канал заработает деньги. А канал заработал не только деньги, но и скандальную славу и резко опустил моральную планку профессии.
Профессия журналиста сродни врачебной. Призыв «Не навреди!» должен просвечивать газетные страницы и эфирные передачи, но главное, звучать в сознании журналистов. Плохой врач может навредить одному или нескольким пациентам, а журналист отравляет души сотен тысяч или миллионов.
Особенно актуально помнить этот призыв в ситуации неравновесности, в которой сейчас находится страна. Ученые утверждают, что в таких случаях даже небольшие социальные колебания (их называют «флуктуации») могут сильно расшатать социальную систему, разрушить ее. Часто единственным суперзначимым словом становится журналистское. Особенно сильно и часто необратимо влияет оно на молодых, которые еще не имеют сложившегося об-Раза мыслей и порой не способны отличать пошлость от благородства, вульгарность от красоты, истину от лжи, добро от зла. А журналист, который мог бы быть компасом, носителем объективногс и сущностного слова, иногда сам становится клеветником, по-;| шляком, злым циником, развращающим души.
Приведу стихи прекрасного поэта Арсения Тарковского, отца! знаменитого кинорежиссера Андрея Тарковского. Слова, сказан-1 ные о поэте, вполне применимы к журналистам, отравляющим! словом своих читателей.
Твой каждый стих — как чаша яда, Как жизнь, спаленная грехом, И я дышу, хоть и не надо, Нельзя дышать своим стихом.
А Марина Цветаева, столетний юбилей которой праздновали в| 2002 г., написала поразительной образной силы стихи о желтой! журналистской «нечисти».
Стихи эти рождены наблюдениями за читателями парижской! подземки и написаны несколько десятков лет назад, но звучат] суперсовременно.
Ползет подземный змей, Ползет, везет людей. И каждый — со своей Газетой (со своей Экземой!). Жвачный тик Газетный костоед. Жеватели мастик, Читатели газет.
Кто чтец? Старик? Атлет?
Солдат? — Ни черт. Ни лиц,
Ни лет. Скелет — раз нет
Лица: газетный лист!
Которым весь Париж
С лба до пупа одет.
Брось, девушка!
Родишь —
Читателя газет. Кача-
«живет с сестрой» — ются-
«убил отца!». Качаются — тщетой Накачиваются.
Что для таких господ —
Закат или рассвет?
Глотатели пустот,
Читатели газет!
Газет — читай: клевет, Газет — читай: растрат, Что ни столбец — навет, Что ни абзац — отврат...
О, с чем на страшный суд
Предстанете на свет,
Хвататели минут,
Читатели газет! Пошел! Пропал! Исчез! Стар материнский страх. Мать! Гутенбергов пресс Страшней, чем Шварцев прах!
Уж лучше на погост,
Чем в гнойный лазарет
Чесателей корост,
Читателей газет. Кто наших сыновей Гноит во цвете лет? Смесители кровей. Писатели газет!
Вот, други, — и куда
Сильней, чем в сих строках! —
Что думаю, когда
С рукописью в руках Стою перед лицом Пустее места — нет! — Так значит — нелицом Редактора газетной нечисти.
Может быть, эти стихи кого-то отвратят от соблазна ради денег и дутых сенсаций продавать почетное звание журналиста — служителя общественному благу.
Есть и еще один
соблазн в журналистской