Тактики интервью

Также используется тактика контрастов, когда, например, вслед за похвалой идет вопрос о трудностях и преградах на пути к успеху.

Тактика “остранения” - разговор о собеседнике в третьем лице. Такая тактика представления может избавить интервьюируемого от необходимости оправдываться, противодействовать высокой оценке, уклоняться от прямого ответа.

Тактический ход провокации стимулирует у интервьюируемого тактику уклонения от ответа. При этом провокация позитивной самопрезентации героя передачи стимулирует его уклонение с использованием юмора или иронии, а также смены субъекта оценивания, например, интервьюируемый предлагает обратиться к мнению других людей. Часто собеседники провокацию игнорируют – переводят тему разговора, снимают остроту вопроса. Но грамотная провокация всегда будет козырем хорошего журналиста.

Мы рассмотрели некоторые  базовые приемы воздействия на собеседника, характерные для большинства телеинтервью. Теперь вернемся к нашей цели и проанализируем программу «Школа злословия» с тем, чтобы посмотреть, какие именно профессиональные приемы и тактики используют ведущие, работающие в паре, как они строят диалог и чем определяется в итоге самобытность их программы и почему она вызывает интерес уже столько лет.

 

Глава 2.

 

§1. История  и концепция программы “Школа злословия”

 

Программа “Школа злословия”, которая  и стала объектом нашего внимательного  изучения, выходит в эфир с октября 2002 года. До мая 2004 года выходила на телеканале “Культура” (за это время было отснято 72 выпуска, 68 из которых вышло в эфир). А с 30 августа 2004 года и по сей день выходит в эфир на телеканале НТВ. Уже в течение года программа снимается с новыми декорациями и без зрителей — для достижения большей камерности обстановки. Также с недавних пор в программу могут приглашаться два гостя одновременно. Бессменные ведущие “Школы злословия” - Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова. Как утверждают сами создательницы программы, ее цель – “психологический анализ образа героя”, так называемый “психоанализ имиджа”. Ведущие по ходу беседы с гостем стремятся раскрыть и показать публике какие-то неизвестные его качества, представить его в новом свете, максимально самим собой, лишенным какой бы то ни было театральности. Как говорят сами ведущие, они выявляют те черты характера, которые неизвестны не только публике, но, зачастую, и самому гостю. Само название заимствовано из одноименной пьесы Шеридана, что не только указывает на основную концепцию передачи, но и косвенно соотносится с образом ведущих, с их интеллектуальностью и интеллигентностью. Заставка программы полностью рисованная и оригинальная – не компьютерная, а достаточно натуральная, изображающая аллегорически процесс прозрения и обретения возможности говорить. На программу Смирнова и Толстая приглашают людей из различных областей науки, творчества, социальной сферы, политики, шоу-бизнеса.

Впечатляют цифры. Программа “Школа злословия” снимается 2 дня подряд с 8 утра до 12 ночи с перерывами в 20 минут. Вышло уже более 250 выпусков. Для разговорной программы, выходящей в федеральном телеэфире, это своего рода рекорд.

 

§2. Тактики интервью, используемые ведущими. Оценки эффективности речевого воздействия на собеседника

 

Стратегия интервью в “Школе злословия” не скрывается – “загнать” собеседника в психологический тупик, задать ему такие “каверзные” вопросы с подводными камнями, чтобы в стрессовой обстановке он вел себя максимально натурально. Это напоминает “словесную дуэль”. Человек должен предстать в совершенно неожиданном для телезрителей и даже для самого себя виде. С концепцией программы соотносится и интерьер студии – ведущие сидят за треугольным столом, острый угол которого упирается в собеседника. Таким образом, он чувствует, что него “нацелились” с двух сторон. Собеседник пытается уловить взгляд и настрой каждой из ведущих, и таким образом оказывается в психологической ловушке. Часть собеседников смогла взять себя в руки и остаться естественными и невозмутимыми даже в “тупике”. А конечная цель ведущих, в конечном счете, вовсе не “вывести человека из себя”, как некоторым могло показаться, а представить его с самых разных сторон как интересную и многогранную личность. “Все наши разговоры – это попытки показать эту несхожесть, неповторимость,”- говорит Татьяна Толстая. Можно употребить термин “психоанализ имиджа”.

Как мы уже говорили, телепередача в разговорном стиле не может  иметь размытую структуру. Не смотря на то, что каждый выпуск “Школы злословия” оригинален и не похож на остальные, драматургия передачи остается почти неизменной: завязка (внестудийная съемка) – представление себя и гостя уже в студии – развитие действия (обычно – напряжения, причем очень стремительно) – кульминация (одна или несколько – в зависимости от реакции собеседника) – спад – концовка – резюме (за пределами студии).

Начинается передача обычно с кадров, снятых на “кухне”  программы – это внестудийные беседы, где Дуня и Татьяна обсуждают  гостя, свои тактики, вопросы, мысли об имидже и образе будущего собеседника. Это увеличивает интригу и привлекательность – в начале программы зрители уже знают, какие подводные камни ждут гостя, а он еще нет. Кадры с “кухни” вставляются и по ходу самой беседы, в них ведущие комментируют поведение гостя, свои мысли в тот или иной момент разговора, которые они не могли высказать в студии. Ведь зачастую гость так и не узнает, что же на самом деле о нем думают ведущие. И от этого ему еще более некомфортно, ведь он знает, что они обсуждали его, и еще будут обсуждать, и критика будет жесткой и честной. “Кухней” передача и заканчивается – именно за чашечкой чая, наедине друг с другом, как бы после битвы, ведущие подводят итог “сражению”, или приятному разговору – кому из гостей как повезет.

Ритуализированный процесс представления собеседника ведущие проводят всегда по-разному, часто – просто, иногда – неожиданно, с юмором. Обычно настроение представления задает тон всей программе, и уже становится понятно, насколько серьезные вопросы ведущие приготовили гостю. Например, разговор с Дмитрием Дибровым начался так:

Толстая: Здравствуйте. А дальше что?

Смирнова: Это программа «Школа злословия».

Толстая: Это программа «Школа злословия». Так.

Смирнова: Вас как зовут?

Толстая: Не помню. Как я могу помнить, если у нас в гостях Дмитрий Дибров?

Смирнова: Здравствуйте.

Дибров: Здравствуйте. Я могу по старой памяти и представить.

Толстая: Да, да, пожалуйста.

Дибров: Только что к вам обратилась самая  блистательная писательница современности Татьяна Толстая, которая, наверное, предпочла бы, чтобы ее назвали писателем, а не писательницей, поскольку ум у нее оставляет далеко позади по мощности умы мужской части писательского корпуса.

Толстая: Так. А это кто?

Дибров: А это любимейшая моя собеседница, которой я благодарен хотя бы за такое словосочетание – «Скопические радости», применительно ко всей социалистической культуре – Дуня Смирнова, и она вам всем еще покажет.

Смирнова: Я вообще не собиралась показывать, честное слово. Можно, не буду показывать?

Дибров: Нет, конечно…

Дальше разговор пошел  чуть серьезнее, но Диброву не пришлось отвечать на “фирменные” вопросы ведущих, которые обычно ставят большую половину гостей в тупик.

Разговор с Земфирой начался с комплиментов. Интервью в студии предшествовала запись с “кухни”:

Смирнова: А вдруг топнет ногой и уйдет? Вы видели когда-нибудь, как она рявкает  на журналистов?

Толстая: Нет, и что?

Смирнова: А я видела, душераздирающее зрелище. Хотя она права, но зрелище душераздирающее. Становится очень, очень страшно.

Видно, что Земфира вызывает у ведущих большое уважение, она сложный человек, творческий, разносторонний, загадочный для всего общества. Беседа с ней в принципе больше напоминала обычное интервью, без каверзных вопросов, без “докапывания” до сути, без давления, конфронтации, напряжения, разбивания имиджа. Если в других выпусках Авдотья Смирнова и Татьяна Толстая похожи на коршунов, летающих над добычей, нервно сжимающей руки на том конце стола, то здесь Земфира, медленно попивая чаек, задает тон разговору и имеет полное право в любой момент встать, накричать на ведущих и уйти, оставшись при этом на высоте. Начало беседы в студии выглядело так:

Смирнова: Так, мы сразу же решили начать с  комплиментов.

Земфира: Плохой знак. Может, ими лучше закончить?

Толстая: Мы иногда не говорим людям, что мы о них думаем, потому что мало ли, что мы про них думаем, а оказывается, вон что… А Вас мы просто любим, и ничто не изменит наше мнение о Вас и любовь к Вам как к певице. Мы считаем, что вы очень замечательная, мы очень любим ваши альбомы, а вчера мы слушали Ваш последний альбом. Говорить о нем мы сейчас специально даже не будем, потому что трудно об этом говорить… о музыке… (явно нервничает)

Смирнова: Нам трудно, мы не умеем, у нас  нет такого навыка…

Толстая: Если Вам надоели такие, как мы, со своими дурацкими вопросами, ну, не важно, посылайте нас в соответствующее место… (нервничает)

Земфира, судя по реплике  “Плохой знак!”, ожидала вопросов с подвохом, а тут – две поклонницы творчества, которые готовы уйти “в соответствующее место”, если они случайно окажутся надоедливыми. Но, к чести ведущих, надо сказать, что хоть и получилась просто приятная беседа, но Земфира в ней мало говорила о музыке – все ее предыдущие интервью были о песнях, альбомах, и т.д. Здесь же ведущие сразу сказали – “Мы в музыке ничего не понимаем, давай не будем о ней говорить”, и Земфира тоже немного растерялась.

А вот разговор с Артемием Троицким, модным музыкальным критиком, ведущие начали с откровенной инвективы:

Толстая: Если человек издавал “Плейбой”, то, конечно, он идеалист – таких людей, которые там изображены, не бывает!

Смирнова: Я считаю, что оппозиция к идеалисту  – это прагматик. Я не считаю, что ты прагматик, я считаю, что  ты очень много значения придавал всегда внешнему, модному, эффектному, отдельному, проще говоря? что ты сноб.

Она была бы неуместна, если бы собеседником Толстой и Смирновой  был человек менее андеграундный  и менее «свой» в музыкально-журналистском  мире. Но это был Троицкий. Ведущие  с ним на “ты”, хотя даже друг к  другу обращаются на “Вы”. Далее разговор пошел в обычном для программы ключе – “цинично-интеллектуальном с некоторой долей здорового юмора”, об особенностях современной массовой культуры и личности самого Троицкого, с провокационными вопросами и конфронтацией:

Смирнова: Вот о чем я хотела спросить, Артемий Кивович: вы известны вообще-то как один из первых рок-критиков в России, который писал и пишет о рок-музыке, об альтернативной музыке. Сейчас ты делаешь программу «ФМ Достоевский» на радио «Эхо Москвы» о новой интересной музыке. Ты занимаешься этим много лет, за эти годы ты успел поседеть. Я тоже не помолодела, я согласна, но я даже перестала этим интересоваться. Вот что меня занимает: ведь в принципе та часть музыки, которую ты пропагандируешь, она так или иначе связана с антибуржуазностью, в то же время мне кажется, ты человек буржуазный, а поскольку всякий человек с возрастом становится буржуазным, если он в здравом уме, то как это уживается?

Так, разговор с Дарьей Донцовой ведущие начали с вопроса о мужьях, Юрию Шевчуку с “порога” заявили, что никогда не слышали про него ничего плохого, а Борису Гребенщикову и вовсе признались в глубокой симпатии и к нему самому, и к его творчеству. Так или иначе, первые минуты задают тон всей беседе. То есть с самого начала ведущие выбирают свое амплуа - конфронтаторы, провокаторы, дружелюбные поклонники творчества, строгие учителя, экзаменующие молодого студента, или участники светской беседы. Хотя, термин “амплуа” здесь не совсем точный. И Авдотья Смирнова, и Татьяна Толстая – личности, широко известные не только благодаря ТВ-экрану. Татьяну Толстую большинство знает как писателя – постмодерниста. Авдотья Смирнова – журналист, публицист и сценарист. Поскольку “Школа злословия” отнюдь не наигранная программа, разница между амплуа ведущих и их реальным психологическим портретом минимальна, разве что в жизни они мягче и немного улыбчивее. Скорее здесь стоит говорить о тактике поведения во время интервью.

Главная тактика ведущих в ходе интервью – подкупающая откровенность. Они сразу же говорят, что их смущает в человеке, сидящем на том углу стола, говорят ему в лицо, и ждут реакции – оправданий, возражений, согласия. Иногда они скрывают цель нащупать что-то в собеседнике – например, в интервью с Анастасией Волочковой они не сразу признались, что ждут от нее живой реакции, а не шлифованных пафосных фраз. Но, так или иначе, если им есть, что сказать человеку, в чем его уличить, они скажут это, посмотрят на реакцию, вытянут наружу то, что скрывается под придуманным имиджем.

Поскольку выбор гостей программы не случаен, Дуня и Татьяна приглашают интересных им деятелей культуры, политики, образования, науки и т.д., часто в разговоре используется техники солидаризации и авторизации. Явно выражая свое личное мнение, ведущие часто подчеркивают, что они с гостем одного круга, согласны с его позицией и сами придерживаются схожих взглядов. Это подбадривает собеседника, мотивирует продолжать дальше, развивать и мысль, и, следуя замыслу ведущих, обнажать те мысли, о которых его никогда раньше не спрашивали на интервью. Используют ведущие и тактики уточнения, перефразирования, обычно немного гиперболизируя сказанное гостем студии:

В «спорных» ситуациях  ведущие выручают друг друга, действуют  как тандем, что тоже, в каком-то смысле, тактика интервьюирования –  гостю приходится противостоять “коалиции заговорщиков”, что усиливает стресс и волнение. Не случайно большинство гостей – особенно тех, кого сильно “допрашивают”, активно жестикулируют или теребят руки. Тем не менее, ведущие не совсем солидаризуются – они могут и спорить, находятся как бы в отдалении друг от друга, иногда подшучивают друг над другом, разряжая обстановку и давая собеседнику время подумать над вопросом. Вот пример, когда одна из ведущих ловко «подхватывает» нить беседы в случае, если собеседник ставит другую в неловкое положение. В гостях на передаче был Иосиф Кобзон: