Публицистика ссыльных декабристов и её влияние на сибиряков

В Сибири В.И. Штейнгель создал главные по значению из дошедших до нас публицистических статей – это «Сибирские сатрапы», «Дневник путешествия из Читы в Петровский завод» и записанные, литературно-обработанные и отредактированные им воспоминания А.В. Колесникова «Записки несчастного».

Небольшая по объему статья «Сибирские сатрапы» стала  «наиболее ярким выражением протеста декабристов против самовластия  сибирской администрации…»¹⁶. Здесь В.И. Штейнгель дает характеристику администрации Сибири за 60 лет. Перед взором читателя проходит целая галерея сибирских правителей разного ранга, которые обладали почти безграничной властью и смотрели на вверенный им край, как на собственную вотчину. «Все это чиноначалие просто деспотствовало, - писал Штейнгель. – Взятки, интриги, своекорыстие, приспособленчество, угодливость разлагали весь аппарат управления. Среди местной администрации Сибири царили пьянство, разврат, бессмысленная жестокость»¹⁷.

В.И. Штейнгель в статье «Сибирские сатрапы» не делает выводов и заключений, но в подтексте легко читается решительный протест против самодержавно-крепостнической царской России.

В предисловии  к «Запискам несчастного, содержащие путешествие в Сибирь по канату», он вскрывает произвол судебной системы  в России, когда достаточно тайного доноса – и без суда и следствия человека подвергают наказаниям.

«Одна и та же идея лежит в основе обоих сочинений: произвол не случайная прихоть отдельных  чинов, а закономерное порождение всей системы русского самодержавия»¹⁸.

Высылка из Ишима  в Тару последовала после того, как В.И. Штейнгель написал по поручению Тобольского губернатора Ладыженского успокоительные воззвания к крестьянам.

«Штейнгель продолжал нелегальную публицистическую деятельность, реагируя на злободневные вопросы сибирской жизни. Его заметки и памфлеты ходили в списках по всей Сибири. На введение новой питейной системы в 1846 г. он откликнулся статьей «Некоторые замечания сибиряка Простакова на положение в питейных сборах с 1847 по 1851 г.», которая нарасхват разошлась в списках во время торгов в Москве. Сочинения его распространялись под различными псевдонимами, нередко анонимно, поэтому многие из них не выявлены до сих пор»¹⁹.

Писец из канцелярии волынского губернатора, 17 лет от роду Дунцов (настоящая его фамилия) бежал из дома, раздобыл где-то чужие документы на имя дворянина Выгодовского, окончил школу и поступил канцелярским служащим в Ровенский нижний земский суд. Член общества Соединенных славян. Осужден по VII разряду: приговорен в каторжную работу на один год. Затем отправлен на поселение в г. Нарым Томской губернии.

«За ослушание  и дерзость против местного начальства при производстве следствия об употреблении им в официальной жалобе оскорбительных на счет некоторых должностных лиц  выражений, предан по распоряжению начальника губернии суду и заключен в Томский  тюремный замок»²⁰.

При аресте отобраны и представлены в III отделение рукописи на 3588 листах, «наполненные самыми дерзкими и сумасбродными идеями о правительстве  и общественных учреждениях, с превратными  толкованиями некоторых мест Св. писания и даже основных истин христианской религии»²¹. Был приговорен к наказанию плетьми и ссылке в Иркутскую губернию, но по произволу властей направлен в Вилюйск. Лишь в 1871 г. переведен в с. Урик, но жил в Иркутске.

Причиной  второй ссылки декабриста, выходца  из крестьян, явилось его публицистическое творчество. Десятки статей, заметок, набросков о российской действительности и сибирском произволе.

Все бумаги декабриста были уничтожены, в III отделении сохранилась  лишь «Выписка из бумаг государственного преступника Выгодовского»²². Она очень интересна. Хотя из этого обозрения трудно понять, сколько было сочинений, какие из них являлись вполне законченными. Но общее направление и стиль определяются достаточно ясно. Перед нами убежденный и непримиримый враг самодержавия и феодально-крепостнического строя, враг официального христианства, защитник интересов рабочего народа и крестьян.

В статьях  «О свободе свободных», «О политических изгнанниках» Выгодовский писал: «Что на земле существует и красуется политическим бытием и жизнью, то в ссылке заживо умерло вечной смертью, лишено политического бытия и живота, а существует в уничтожении, отгорожено от мира и деяний политических, находится в преследовании и страдании»²³.

В бумагах  этого дела есть выписки из статьи о Николае I, который «удавил сперва пять человек на виселице, а потом уже отправился в Москву под венец короноваться». Чиновник, составлявший выписку из этой статьи, осмелился включить в неё и строки, в которых Николай I именовался «прохвостом», более похожим на «кавалергардского флангового», чем на «вождя-царя»²⁴.

Следует отметить, что все сочинения Выгодовского имеют ярко выраженный публицистический характер. В них затронуты явления из самых разнообразных жизненных сфер, трактуются вопросы экономические, исторические и т.д., но все это лишь повод и материал для рассуждений общественно-политического характера. Его сочинения, судя по сохранившимся фрагментам, представляют собой страстные публицистические статьи.

П.Ф. Выгодовский писал статьи высокого гражданского пафоса; в них постоянно звучала мысль о лучшем будущем России, России без царя и самодержавия, без рабства и угнетения.

Уцелевшие отрывки  из статей выдают в декабристе П.Ф. Дунцове-Выгодовском интересного публициста, стоявшего на позициях близких к революционно демократическим. Он один из немногих первых русских революционеров, оставшихся верным идеалам юности. Ни ссылки, ни лишения, не сломили его.

На поселении  В.Ф. Раевский занимался земледелием, подрядами, продолжал вести большую  литературно-публицистическую деятельность. Непримиримый противник самодержавия и крепостничества, он выступал за демократические  реформы. В борьбе, которую вели петрашевцы Ф.Н. Львов, М.С. Буташевич-Петрашевский, разночинец М.П. Шестунов, декабрист Д.И. Завалишин и другие, Раевский выступал против крепостнических нравов. В серии публицистических очерков под названием «Сельские сцены», опубликованной в 1858 году, в неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей» был помещен лишь первый вводный очерк, остальные до нас не дошли.

«…Раевский  был неустрашим до конца дней своих  и искал сближения с новым  поколением революционеров-демократов, интересовался ими, был знаком и  вел теоретические беседы со С.Г. Стахевичем, сосланным за революционную  пропаганду в начале 60-х годов»²⁵.

Вводный очерк  к «Сельским сценам» написан  в хорошей литературной манере, с  примерами, которые говорят о  большой гражданской смелости автора.

«М.М. бил  своеручно семилетнюю девочку до того, что она долго была больна и лишилась ума, за то, что она  не знала и не смела дать показаний против матери в вымышленном разврате по желанию его благородия… Как другой В.В. раздел крестьянина, туго привязал к столбу и бесчеловечно бичевал его почти целый день за то, что лошади понесли, когда сам его благородие понужал гнать нещадно лошадей, бывши навеселе…»²⁶.

От примеров Раевский в своем предисловии  следует к выводам: «Как поправить  так сильно вкоренившееся зло? Очень  трудно, но возможно. Прежде всего, пусть  те, которые вымогают себе право  крестьян, будут сами примером веры, справедливости, честности, бескорыстия, человеколюбия, трезвости уважения к законам и точного выполнения их! А если это требование слишком  велико, так пусть они откажутся  от присвоенного ими права и не выказывают своих пороков на теле тружеников, которые в поте лица добывают хлеб и для себя и для  тех, которые отстаивают право сечь их и держать в невежестве»²⁷.

Как видим, В.Ф. Раевский со всей силой и беспощадностью бичует крепостников. А между строк  можно прочитать и скрытый  подтекст критики самодержавно-крепостнической России.

В письме Раевского  к декабристу Батенькову от 29 сентября 1860 года читаем: «Относительно настоящего и будущего России я с сожалением смотрю на все. Сначала я с жадностью читал журнальные статьи, но, наконец, уразумел, что все эти вопросы: гласность, советы, стремление, новые принципы, прогресс, даже комитеты – игра в меладу. Государство, где существуют привилегированные и исключительные касты и личности выше законов, где частицы власти суть сила и произвол без контроля и ответственности, где законы практикуются только над сословием или стадом людей, доведенных до скотоподобия, там не гомеопатические средства необходимы. В наше время освобождение крестьян было ближе к делу»²⁸.

М.А. Бестужев известен и как литератор-публицист. Сохранилось несколько его статей. Одна из них опубликована в газете «Кяхтинский листок» и называется «Поездка в Кяхту». Она написана в форме письма к сестре Елене. Такая форма публикации статей, очерков в газетах тех дней обусловлена цензурным гнетом. Ведь письмо можно было приписать мнению частного лица.

В статье М.А. Бестужев описывает окрестности, красоты  природы и, как бы, между прочим, отмечает бедность и нищету русского и бурятского населения, рассказывает о произволе чиновников. Чувствуется, что статья написана человеком, знающим  и любящим простых людей и  далекий край за Байкалом.

В пору обострения революционной ситуации в России в 50-60-е годы М.А. Бестужев вместе с  Д.И. Завалишиным выступал против бесчеловечных  методов освоения и заселения  Амура. Отдельные исследователи, и  в частности Н.Я. Эйдельман отмечают, что М.А. Бестужев был автором  корреспонденций и статей, опубликованных на страницах герценовского «Колокола».

Интересными являются его письма, отправленные весной 1856 года с Амура декабристу В.И. Штейнгелю. Обличающие амурскую политику правительства, письма ходили в Петербурге из рук в руки. В одном из писем Завалишину читаем: «…как ты не обвиняй графа (Н.Н. Муравьева), коренное зло есть половинные меры и недостаток энергии в высшем правительстве»²⁹. Здесь же Бестужев сообщает, что «письма попали в руки царя».

Публицистика  М.А. Бестужева разоблачала самодержавно-крепостнический  строй России, бичевала ее государственную  машину, и звала к исправлению  и ниспровержению существующей политической системы в России.

М.А. Бестужеву, как и другим публицистам-декабристам, приходилось действовать в сложных  условиях, требовавших от него и  смелости, и изобретательности. Находя разнообразные формы для своих  выступлений, используя легальные  возможности и создавая произведения, предназначенные для нелегального распространения, М.А. Бестужев вписал яркую страницу в декабристской  публицистике.

Идеи свободы, правды в весьма завуалированной  форме звучит в статьях и письмах  М.А. Бестужева. Здесь же мы найдем ряд  оценок политической жизни. Автор довольно прозрачно намекает на закономерность и прогрессивность политических преобразований. «Род человеческий самыми переменами, самыми мнимыми разрушениями зреет и усовершенствуется»³⁰, - писал М.А. Бестужев.

Лучшие годы отдал М.А. Бестужев Сибири. О Сибири, ее людях он написал много теплых слов. Он многое сделал для нравственного  развития сибиряков. Можно и нужно говорить о влиянии Бестужева на общественно-политическую жизнь Сибири. Так, сохранились свидетельства, что его статьи читались в салоне Ротчевой, библиотеке Шестунова и встречались сибиряками с большим одобрением»³¹.

Ряд историков, и среди них академик М.В. Нечкина, С.Ф. Коваль, Г.П. Шатрова, С.В. Житомирская и др. в своих трудах ставят вопрос о влиянии публицистики декабристов на общественно-политическую жизнь в Сибири. Этот тезис выдвигали в своих статьях Ф.А. Кудрявцев и С.Ф. Коваль. Публицистика посредством взглядов, мыслей, убеждений, выражаемых ею, формирует мышление и позиции людей, влияя на их практическую деятельность, особенно в тех условиях, в которых они находились. «Статьи декабристов показывают, что и последние годы своей жизни в Сибири они выступали как проводники передовых общественно-политических взглядов…»³².

Это мнение историка, а вот что пишут очевидцы, хорошо знающие события и общественно-политическую жизнь тех лет: «…узнавши, что  особенно оживленные разговоры о  дуэли ведутся в частной библиотеке Шестунова, он (генерал-губернатор Н.Н. Муравьев) распорядился немедленно закрыть  ее, а самого Шестунова выслал административным порядком за Байкал»³³. А разговоры в библиотеке велись вокруг передовой статьи Ф.Н. Львова о дуэли, помещенной в неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей».

И декабристы, и петрашевцы прекрасно это понимали и широко использовали журналистику для пропаганды своих воззрений  на страницах газет «Иркутские губернские ведомости», «Амур», «Кяхтинский листок».