Использование экзатизмов и варваризмов в современной разговорной лексике молодежи

Использование экзотизмов и варваризмов  в современной разговорной лексике  молодежи.

…русский язык неисчерпаемо богат и все обогащается с  быстротой поражающей.

М. Горький

Современная разговорная лексика  молодежи – это особый пласт культуры живого русского языка, это сложное единство литературной, диалектной, жаргонной, просторечной и обсцентной лексики. Значительную часть разговорной лексики молодых людей составляют заимствованные слова. Заимствование – это 1) переход элементов одного языка в систему другого языка как следствие более или менее длительных контактов между этими языками; 2) слово или оборот, вошедшие в язык в результате такого перехода. Из всего многообразия иностранных слов нас будут интересовать лишь два типа заимствований: экзотизмы и варваризмы. Экзотизмы – это иноязычные наименования вещей и понятий, свойственных природе, жизни и культуре других народов. Варваризмы – это иноязычные слова, обозначающие реалии, явления, которые существуют в нашей жизни и входят в систему понятий русского языка. В отличие от экзотизмов варваризмы можно перевести на русский язык с помощью одного слова, без каких либо смысловых потерь. Многие лингвисты считают, что варваризмы нарушают чистоту речи.

Обильное и усиленное  использование молодежью иностранных  слов в последнее время часто становится поводом для проведения тематических конференций, посвященных проблеме засорения разговорной речи различного рода заимствованиями. Свои протесты выражают влиятельные литераторы, общественные деятели, политики, ученые. Похоже, что сознательную общественность, так сказать, интеллигенцию всерьез волнует тот язык, на котором изъясняется современная молодежь. Почему именно молодежь? Да потому что дети, как известно, надежда нации, им строить новую жизнь и т.д. и т.п. Распад СССР, в свое время, очень наглядно продемонстрировал, как важно было всерьез налаживать связи с юными людьми, как необходимо было озаботиться их проблемами далеким от реальной жизни молодых партийным работникам разных уровней. Молодежью в предперестроичные времена не интересовались. Холодная война с США, в которой мы неумолимо проигрывали, проникала в пионерские организации, комсомольские ячейки. Идеологические отделы Штатов работали на славу: англо-американская культура сулила нашим юношам и девушкам запретные плоды в виде музыки «Битлз», «Ролинг Стоунс», «Пинк Флойд», «Скорпионс», западных боевиков, эротики и полной свободы убеждений и выражения их татуировками, косухами, харлеями и длинными хаерами. С коммунистическим наследием, сами понимаете, расставаться было легко. Потом эти молодые люди повзрослели и отстояли демократию на баррикадах Москвы, выбрали первого президента России. Так постепенно вымирал «гомосоветикус», усердно истребляемый специалистами «Гарвардского Проекта».*

Вот уже 10 лет обновленная Россия пытается приспособиться к условиям мировой экономики, определить свое место в ставшем теперь уже однополярным мире. Советская идеология канула в лету, а новой – до сих пор не создано. Много изменилось со времен перестройки, а государство молодежью как не занималось, так и не занимается. Зато находятся очень заинтересованные в ней люди: те же американцы, успешно сбывающие продукты своей поп культуры отечественному потребителю, или, например, фашисты и экстремисты различного толка, пытающиеся собрать под свои знамена молодых людей. Чтобы народным избранникам, государственным чиновникам, радеющим за укрепление государства Российского, привлечь на свою сторону молодежь, надо, прежде всего, научиться ее понимать. А это значит - понимать ее язык и уметь с ней на этом языке разговаривать.

Молодежная речь богата своими особенностями, но так  уж ли сильно перенасыщена она непонятными  иностранными словами? Это нам и  предстоит узнать.

В течение трех месяцев я вращался в различных  молодежных кругах, собирая примеры  употребления заимствованных слов, не пытаясь при этом попасть в какие-либо замкнутые специфические группы. Я просто общался с теми людьми, с которыми меня, так сказать, свела судьба, среди них много моих школьных знакомых, близких друзей, университетских приятелей, людей с которыми меня объединяют мои музыкальные пристрастия, с которыми отдыхаю, тусуюсь. Мне интересно было определить характер использования экзотизмов и варваризмов, подсчитать количество их реальных появлений в речи конкретного человека, а не специально разыскивать и выписывать их из иностранных словарей. Отобранные слова и выражения разделены по группам, в зависимости от их функций и сфер употребления. Задачей работы является выявление характерных признаков и особенностей процессов заимствования в молодежной среде. Попутно я попытался выяснить причины и факторы, влияющие на состав иностранных слов в лексике молодежи, отразить в специфику их употребления в конкретной исторической ситуации с учетом состояния российского общества, определить какую роль играют заимствования в формировании разговорного языка.

Русский язык всегда был открыт для  пополнения лексики из иноязычных источников. Заимствования из древних языков (греческого, латинского), старославянизмы, тюркизмы, галлицизмы, слова из голландского, немецкого, английского, полонизмы, украинизмы и др. осваивались русским языком в разные исторические эпохи, не нанося ущерба его национальной самобытности, а лишь обогащая и расширяя его пределы. В Русском языке встречается небольшое количество скандинавских слов, процесс их заимствования происходил через непосредственное общение (устным путем) славян со скандинавскими купцами и великокняжескими дружинниками – скандинавами, служившими у русских князей. «Путь из варяг в греки» - фактически являлся информационным каналом для вхождения в русский язык слов, которые использовали северогерманские племена (например, кнут, ларь, пуд, сельдь). Позднее в наш язык пришли акула, слалом, валькирия. Устным путем в древнерусский период заимствовались и слова из финно-угорских языков (килька, семга, морж, нерпа, пельмени, пихта). Древние связи славян с тюркскими племенами обусловили раннее устное проникновение слов тюркского происхождения: клобук, кощей, атаман, барабан, деньга, казна, армяк, шашлык, курган, караул, кирпич, арбуз, алыча, чемодан и т.д. Рано началось и заимствование греческих слов, происходившее устным путем. В древнерусский период пришли слова: каторга, ладан, лазурь, лампада, кровать, свекла, оладья, фонарь, терем, уксус и нек. др. Значительное число греческих слов попало к нам через старославянский язык.  Среди них – ад, амвон, геенна, дьякон, монах. Но большинство греческих слов попало в русский язык через европейские языки посредники в то время, когда древнегреческий был уже мертв. Так в XVII-XIX веках пришли в русский язык названия наук: анатомия, грамматика, логика и т.п.; термины науки, искусства, политики: анализ, аорта, артерия, атом, ямб, эпилог, эпос, гегемония, демократия, монархия и т.д. Через языки-посредники заимствовалась и латынь: абориген, абстракция, адвокат, манифест, конституция, кооперация, литература, новатор, центр и др. С середины XVII – начала XVIII века усиливается вхождение немецких слов: это и военная лексика (гауптвахта, ефрейтор, солдат, фронт, юнга) и лексика, связанная с ремеслами, техникой (верстак, домкрат, флюгер, шифер, шахта), и слова, относящиеся к предметам одежды, быта (китель, фартук, вафля, мундштук и т.д.). Заимствования из голландского языка в основном относятся к Петровскому времени. Значительная часть голландских слов связана с морским делом: боцман, камбуз, каюта, матрос, мачта, шкипер, штурман и т.п. Большинство слов итальянского происхождения связано с искусством – музыкой, живописью, театром, архитектурой: аккорд, маэстро, квартет, балерина, сценарий и др. В XVIII – XIX веках активнее всего идет процесс заимствования французских слов. Тематически заимствованная французская лексика весьма разнообразна. Это военная лексика: авангард, амбразура, арсенал, арьергард, мушкетер, партизан и т.д.; лексика, связанная с искусством: актер, амплуа, балет, барельеф, бенуар, варьете, этюд, пьеса и т.п.; названия кушаний, пищи: батон, аперитив, десерт, эскимо, соус и др.; названия бытовых предметов: бидон, жалюзи, люстра, флакон и т.д.; лексика общественно-политического, социального характера: атташе, бомонд, пижон, режим, дебаты и т.п. Немало в русском языке калек с французских слов (Калька (от фр. calque – копия, подражание) – слово или выражение, созданное по иноязычному образцу, но из исконных языковых элементов и представляющее собой скрытое заимствование, воспроизводящее внутреннюю структуру иноязычного оригинала.), значений, устойчивых выражений: словообразовательные (золушка – фр. cendrillon); семантические (трогательный – «волнующий» - фр. touchant); фразеологические (проглотить язык – фр. avaler sa langue). При этом, если еще для конца XVIII века был характерен преимущественно устный путь заимствования, то уже в XIX  и особенно в XX вв., в связи с усилением коммуникативной роли публицистики, средств массовой информации, языка науки, начинает преобладать письменный путь. К этим двум способам заимствования нам еще предстоит вернуться, чтобы рассмотреть их подробнее.

В истории языка бывают периоды  весьма интенсивного иноязычного влияния  и широкого употребления иноязычной лексики, что может вызвать негативное отношение к заимствованным словам, которые расцениваются не только как недопустимое засорение родного языка, но и как символы чужой идеологии и культуры. Один из таких периодов пришелся на конец XVIII – начало ХХ веков. Известный литературный критик того времени В. Г. Белинский говорил о том, что в русский язык входит «множество иностранных слов, потому что в русскую жизнь вошло множество иностранных понятий и идей». Действительно, идеи французского просвещения быстро приживались на благодатной российской почве, влияние романтизма и вольнодумства было чрезвычайно велико. Сначала столичные аристократы, затем дворянские круги других крупных городов России, барская Москва и деревенские помещики стали учиться произносить «русский Н как N французский»`. Повальное увлечение всем французским получило название галломании. Естественно у некоторой части русского общества (вообще славящегося по всему миру своей ортодоксальностью) такие изменения в языке не могли не вызвать протеста. Использование русскими писателями иностранных слов отражает их отношение к проблеме лексических заимствований. Сатирики XVIII в. зло пародировали жаргон светского общества, насыщенный французскими (часто искаженными) словами. Так у Д. И. Фонвизина советница в «Бригадире» говорит: «Я капабельна взбеситься; Вам время уже себя этабелировать» (устроить). Традицию сатирического осмеяния жаргона продолжил Н. В. Гоголь: «Словом, скандальезу наделал ужасного, вся деревня сбежалась, ребёнки плачут: все кричит, никто не понимает, ну просто оррёр, оррёр!» (ужас). В XIX веке широкой популярностью пользовались макаронические стихи И. М. Мятлева («макаронической» называется речь, насыщенная варваризмами), в которых высмеивалась речь тамбовской барыни, попавшей в Париж: «Тут собрался целый мир Изо всех концов Европы: Адонисы и Езопы, Богачи и пролетер, Ом д`эта и милитер» (т.е. бедные, «государственные мужи» и военные). Сатирически изобразил французоманию высшего общества Л. Н. Толстой в «Войне и мире». А. Н. Островский, Ф. М. Достоевский, Н. С. Лесков, А. П. Чехов, А. И. Куприн использовали иноязычные слова в речевых характеристиках своих персонажей. Писатели пародировали неправильное употребление французских слов и искажение русских на иностранный манер. Вот пример рассуждения Бальзаминовой из пьесы Островского «Свои собаки грызутся, чужая не приставай»: “Ты все говоришь: «Я гулять пойду!» Это, Миша, нехорошо. Лучше скажи: «Я хочу проминаж сделать!»” Русский писатель Александр Петрович Сумароков писал по поводу заимствований: «…восприятие чужих слов, а особливо без необходимости, есть не обогащение, но порча языка… Язык наш толико сею заражен язвою, что и теперь его вычищать трудно; а ежели сие мнимое обогащение еще несколько лет продлится, так совершенного очищения не можно будет надеяться». А. П. Сумароков предлагал избавляться от слов фрукты, сюртук, суп, гувернантка, еложь, пассия и заменять их соответственно словами плоды, верхнее платье, похлебка, мамка, похвала, страсть. Как видно, язык реагировал на эти слова выборочно, избавившись от модных в XVIII галлицизмов (еложь), в то время как другие им были освоены (родовидовые пары плоды – фрукты, верхняя одежда – сюртук; стилистическая пара похлебка – суп; пара гувернантка – мамка, в которой слова разведены по значению в зависимости от рода занятий). Яро боролся за чистоту русского языка адмирал А. С. Шишков. Впервые свою точку зрения на заимствования он изложил в «Рассуждении о старом и новом слоге российского языка» (1803). Шишков настаивал на том, что «чтение книг на природном языке», под которым он разумел церковнославянский, «есть единственный путь… ведущий в храм словесности». Он составлял «русскообразные» неологизмы типа тихогром (замена слова фортепьяно), шаропех (замена слова кий), шарокат (вместо бильярд), которые его современниками справедливо воспринимались как курьезы. Из лагеря членов «Арзамаса» (литературного кружка, к которому принадлежали Жуковский, Пушкин, Вяземский, Батюшков и др.) исходили всякого рода пародии на шишковские приемы словоупотребления. Например, вместо фразы «Франт идет из цирка в театр по бульвару в калошах» давался такой ее «перевод» в стиле Шишкова: «Хорошилище грядёт по гульбищу из  ристалища на позорище в мокроступах». Позднее противником заимствований выступил автор «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даль. Представив в своем словаре ту заимствованную лексику, которая вошла в употребление с 1820 по 1850 год, Даль старался объяснить ее русскими словами, среди которых было множество простонародных и диалектных, к тому же нередко узкодиалектных, или составленных им на русский манер. Например: горизонт – овидь, озор, завесь, закрой; кокетничать – заискивать, угодничать, любезничать, прельщать, умильничать, жеманничать, миловзорить, хорошиться, казотиться, пичужить и др. Однако опасения пуристов (от лат. purus – «чистый»), считавших, что французские и другие заимствования в конец испортят великий русский язык, не подтвердились. Русский язык не утратил своего национального лица, несмотря на длительное влияние французского. Подсчитано, что около 74% слов, заимствованных из французского получили новые оттенки значений (2-5 оттенков значений, свойственных заимствованным словам в языке-источнике, в русском языке утрачиваются); 18% слов стали однозначными, 35% приобрели самостоятельные значения. Все это свидетельствует о могучей жизненной силе русского языка, подчиняющего заимствования своей лексической системе. Но все это, как говорится, «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой»`. А как дела обстоят сейчас?

Приток иностранной лексики в русский язык начал значительно увеличиваться в конце 80-х – 90-е. годы в связи с изменениями в сфере политической жизни, экономики, культуры и нравственной ориентации общества. Как замечает проф. Ю А. Бельчиков, «известно, что язык находится в постоянном движении, что в своей эволюции он тесно связан с историей и культурой народа-носителя данного языка. Каждое новое поколение вносит что-то свое не только в философское и эстетическое осмысление действительности, но и в формы, способы выражения средствами языка такого осмысления». В сложившихся условиях на ход языковой эволюции действительно сильное влияние стал оказывать приток иностранных слов, хлынувших через бреши в железном занавесе СССР, ну а когда от советской империи остались лишь звезды на башнях Кремля, приток иностранных слов превратился в бурный поток под названием «западный путь развития». И действительно, именно с Запада, а также из США и стали быстро перекочевывать в наш язык чужеродные слова. «Гласность» начала активно «перестраивать» и перекраивать состав русского языка, ибо новые политико-экономические реалии нуждались в новой лексике (как тут не вспомнить Белинского!). И конечно в очередной раз все это привело к новым вспышкам пуризма. С призывами остановить экспансию иноязычной лексики выступали литераторы, журналисты, лингвисты. Борьба с заимствованием приобрела особую остроту в середине 90-х годов. Академик Евгений Челышев, член президиума РАН, активно работающий в Совете по русскому языку при Президенте Российской Федерации, в полемической статье заявляет:

«Одно дело – экономически оправданные  естественные заимствования, постепенно усваиваемые языком и не разрушающие  его национальную основу, и совсем другое – агрессивная, тотальная  его «американизация». Например, совершенно неприемлемо из американского варианта английского языка слово «киллер», в котором размыта негативная оценка, содержащаяся в русском слове «убийца». Сказать человеку «Ты убийца» - это вынести ему суровый приговор, а назвать его киллером – это как бы просто определить его профессию: «Я – диллер, ты – киллер, оба вроде делом занимаемся».

«Погоня за новым, «красивым», звучным, а иногда и непонятным для «непосвященных»  названием приводит к тому, что  крестьянин-единоличник (говоря «простым»  языком – арендатор) хочет быть только фермером, бандит вымогатель называется не иначе как рэкетир, а женщина легкого поведения совсем уж необычно, красиво и загадочно – путана», - пишет профессор Н. В. Новиков.

Заимствования из американского варианта английского являлись своеобразной приметой времени для 90-х годов ХХ века. Дело в том, что в то время США в сознании россиян, а особенно молодежи, ассоциировались с привлекательными техническими новшествами, образцами общественного порядка и экономического процветания, стандартами жизненного уровня, наиболее гуманными правами и свободами, эталонами культуры, вкуса, моды, манерами поведения, общения, идеальным стилем жизни и т.д. и т.п. Американская культура, ранее запретная и загадочная, подверглась детабуизации, явления американской жизни стали распространяться и на Россию. И все это новое: хорошее и плохое – требовалось как-то называть, таким образом, процесс заимствования 90-х годов был неизбежен и закономерен, ведь новое слово приходило как наименование новой вещи, понятия (осуществлялась номинативная функция). Конечно, простым людям сразу было сложно разобраться и с правильным пониманием, и с правильным употреблением новейших заимствованных слов. Перенасыщение иностранной лексикой тогда приняло такие размеры, что народ просто запутался. В редакции газет нередко приходили письма подобного содержания: «Менеджер – что это: зазывала, вышибала или какое-то устройство? Спонсор – обманщик или гуманный человек? Шоу – большая толпа на остановке, очередь за дефицитом?» (Письмо читателя, Пр., 17.3.89). В электричке можно было услышать такой разговор: «Вчера ночью у меня приватизировали куст красной смородины». Стоящая вблизи симпатичная старушка одернула разговаривающих, что грех, мол, на людях так выражаться (КП, 18.7.92). (Зато теперь все наши старики и старушки знают, что такое приватизация, и кого за нее надо благодарить J). В статье опытного лингвиста встречались мысли наподобие этих: “Составители реклам наносят себе значительный урон, щеголяя варваризмами, экзотизмами. Ведь читатель не сможет заинтересоваться предложением рекламодателя, если не поймет публикации. Вот характерные примеры: Первое Интернет-кафе в России! «Виртуальный мир!» Волгоградский проспект, 1; Принтер Panasonic KX-1150: продажа запасных картриджей”. Да, в начале 90-х редкий читатель мог понять такое объявление, еще сложнее было сделать это, когда сами рекламодатели не знали точных значений употребляемых ими слов: «Продаем парадоксальные итальянские светильники» (реклама в «МК»). Грубые лексические ошибки тогда встречались довольно часто и в речах политиков и в статьях журналистов. Но темой нашего исследования все-таки является молодежный язык, что же с ним происходило в «эпоху перемен»?

Галопирующая американизация жизни  была очевидна повсюду – на университетских  лекциях и в магазинах, в научных трудах и по радио, телевидению, в культуре и в быту. Исходя из ориентации на западные ценности демократии, рыночной экономики, прав человека, она питалась более глубокими корнями в уставшем от имперско-тоталитарной изоляции обществе. Этот дух был сильнее всего в молодежных слоях, он определял во многом их психологию, притязания, вкус, в том числе и языковой. В 90-е. годы появился термин – интержаргон, которым обозначается живущий в молодежных кругах сленг, вызванный увеличением информации, получаемой на английском языке, общей модой на него и на все американское. Жаргон этот, связанный с приспособлением английских выражений, почерпнутых главным образом из фильмов и песен, торговых проспектов и броских упаковок, к родной фонетике и грамматике, существует во многих языках и в известной мере обеспечивает даже взаимопонимание его носителей, разумеется, в кругу общих интересов. Во всяком случае, он духовно объединяет молодежь одного настроения, служит средством самоутверждения. «Молодые люди стали возвышать себя в собственных глазах, когда щеголяют словечками гирла «девушка», кейс «портфель», трузера «брюки», лейбл «фирменная этикетка» - утверждал журналист в 1986 году. Показательна выжимка из журналистской статьи, которая была написана уже в середине 90-х, где автор выказывает свое возмущения по поводу употребления слова «тинейджер», не зная при этом его точного перевода: «Но разве разумно с любой точки зрения обогащать русскую речь длинным, многосложным и неудобным словом тинэйджер?.. В русском языке есть выразительное и короткое слово пацан, которым перекрываются почти все значения слова тинэйджер». Как видно, взрослые в большинстве своем удивлялись, охали, ахали и продолжали критиковать и упорно не понимать молодежную речь. Лишь немногие лингвисты смогли правильно оценить процессы, происходившие в разговорном языке. Интержаргон всё больше тогда становился попыткой молодежи создать свой собственный мир, уйти на дистанцию от взрослых, долго ограждавших ее от остального мира и не обеспечивших ей американского уровня жизни. Многие ученые всерьез опасались того, что интержаргон может не подвергнуться переоценке с возрастом, а из юношеского увлечения превратиться в постоянное увлечение, и тогда вся эта «масса инородного словесного мусора» перекочует в наш язык навсегда и деформирует его структуры!..

2002-05-12… Как теперь поживает  великий и могучий русский  язык? Жив ли? Здоров ли? Смею вас  заверить – жив, а вот с  состоянием здоровья надо разобраться  поподробнее.

Как и в ХVШ-XIX вв. русский язык и в ХХ в. терпеливо взялся проводить своего рода естественный отбор среди наводнивших Россию иностранных слов. Чтобы пройти такой отбор и активно употребляться в языке каждое слово должно пережить процесс освоения, проникнув предварительно в инородную лексическую среду.