Внешняя политика Алексея Михайловича

 

VI. Внешняя политика при  царе Алексее Михайловиче

Пресняков А. Е. Российские самодержцы  

 

Перестройка внутренних отношений  Московского го«

сударства под державой царя Алексея совершалась в свя­

133 зи с огромной затратой  сил на борьбу с внешним  зрагом.

Ее результаты тесно сплелись с новыми тенденциями

 московской жизни, так  как выводили се государствен­

ность из рамок великорусской  племенной замкнутости

 на более широкое  поприще «всероссийской» политики.

Поднялась борьба за западную и южную Русь, подготов­

ленная вековой традицией  русско-литовских отношений

 и, в свою очередь,  подготовившая основные черты  всей

 политики XVII и XVIII е  в ., до ее завершения императри­

цей Екатериной II. В первую половину XVII столетня

 усилия Московского  государства сосредоточены на  том,

чтобы укрепиться на тех позициях, какие удалось удер­

жать за собой. Пришлось примириться  на западе с по­

терей Финского побережья, Смоленска  и Северской Ук-

райны; на юге и юго-востоке  ряд обширных фортифика­

ционных работ в 30—50-х  гг. XVII в. создал непрерыв­

ную линию укрепления от Ахтырки  на р. Ворскле до

 Уфы, чем значительно  облегчена была оборона этой  тре­

вожной границы. По потери были слишком чувствитель­

ны, отняли у Москвы прямой путь на запад, отрезали ее

 от Поднепровья. Почти  беспрерывная борьба на юге

 против татарских набегов  указывала на необходимость

 пробиться к Черному  морю как единственной спокойной

 границе, способной  обеспечить мир с этой стороны.  Но

 Московское государство  было еще слишком слабо для

 подобного предприятия,  да и технические трудности  по­

хода по степи на Крым издавна  останавливали воинст­

венные планы. Для борьбы с татарами нужны были опор­

ные пункты в нкжнем Днепровье  и в южных степях, куда

 все смелее тянулась  русская колонизация. Только что

 собравшись с силами, Московская Русь стояла перед  не­

избежностью широкой активной политики, чтобы сло­

мить условия, которые  не только непрерывно грозили ее

 безопасности, но и  слишком связывали развитие ее  на­

родного хозяйства, лишая  ее свободных торговых путей

 для участия в международной  торговле и замыкая пути

 колонизационного движения  в манившие земледельца

 богатые южные области.  Эти элементарные мотивы к  по­

пыткам наступательного  движения углублялись и ос­

ложнялись вековой национально-религиозной  традицией,

призывавшей к вмешательству  в судьбы русского по

 крови и православного  по вере населения за пределами

 Московского государства.  События, разыгравшиеся в Ре­

чи Посполитой, дали решительный  толчок к выходу мое-

134 ковской политики из  неустойчивого равновесия в тесных

 и искусственных границах. Восстание Богдана Хмельниц­

кого создало положение  слишком острое, чтобы его раз­

решение не коснулось насущнейших  интересов Москвы,

Казацкий вождь после  неудачных попыток выгодного

 компромисса с польской  властью искал помощи у турец­

кого султана, у Швеции и Москвы. Но если другие сно­

шения были делом личной политики гетмана, то вопр’ое

 о переходе из-под  польской власти под «высокую  руку»

московского царя ставился на очередь настроением ма­

лорусского общества и  рядового его духовенства. Это

 настроение стало определяться  со времени восстановле­

ния православной иерархии 1620 г. Ставленник иеруса­

лимского патриарха Феофана, митрополит киевский Иов

 Борецкий, сделал за  десять лет своего святительства

 весьма много не  только для возрождения в населении

 православного рвения, но и для пропаганды симпатий

 к Москве и заводил  даже речь на Москве через  своих

 посланцев о том,  чтобы Малоросии «быть под  государе­

вой рукой». С тех пор  установилось усердное покрови­

тельство царя и патриарха  южнорусской церкви, х о тй

 малорусские иерархи  со времен Петра Могилы изменили

 взгляд на Москву  и, дорожа церковными сношениями

 и получаемой материальной  поддержкой, устранялись от

 каких-либо политических  вопросов и смотрели скорее

 с прямым недоверием  на суровую московскую власть,

Но традиции Борецкого  жили в среде монашеской и ш

 среде приходского  белого духовенства, а через  них и а

 массе малорусского  населения. Еще при самом начале

 восстания Хмельницкого  в Москву сообщали, что прос­

тонародье толкует о переходе под ее власть, а в трудную

 годину 1649 г. после Зборовского  договора сам гетман

 обратился к царю  с просьбой о принятии Малороссии

 под свою оборону.  Вопрос стал определеннее и  острее

 после неудач, поразивших  Богдана в 1650 г., и их послед­

ствия— неприемлемого  для Украины Белоцерковского

 мира. Московское правительство  не сразу ответило на

 призыв Хмельницкого; оно чувствовало себя связанным

 по «докончанщо» с  Польшей, выясняло шансы войны

 и условия соглашения  с гетманом. В 1651 г. дело обсуж­

далось на земском соборе и были намечены предвари-

тельные шаги — попытка  дипломатического вмешатель­

ства в защиту казаков  и дипломатической демонстра­

ции, чтобы создать предлог  к разрыву мирного догово-

135 ра. Вторично, после новых  заявлений Хмельницкого, ма­

лороссийское дело послужило  предметом суждений со­

бора 1653 г., на котором было объявлено решение при­

нять Малороссию под царскую  власть и начать за нее

 войну с королем  Яном-Казимиром; 8 января 1654 г.

Хмельницкий и вся старшина целовали крест на верность

 царю Алексею. Так  совершилось присоединение Мало­

россии к Московскому  государству. О сути этого «при­

соединения» историки до сих  пор держатся разных мне­

ний. Условия взаимных отношений  вырабатывались пос­

ле присяги, были редактированы  в форме протокола

 переговоров, гетманских  «статей» и московских ответов,

и не получили строгой и  ясной формулировки. За гетма­

ном сохранено право иностранных  сношений (кроме Тур­

ции и Польши), оставлено  главенство во внутреннем уп­

равлении; поэтому историки права считают связь Мало­

россии с Москвой личною унией. Но московское прави­

тельство в тех же «статьях»  оставляло за собой право

 непосредственного управления  и частью осуществляло

 соответственные действия; поэтому другие говорят либо

 об инкорпорации, либо  о «довольно неопределенных от­

ношениях», дававших Москве возможность постепенно

 расширять свою власть  на Украйне.

В 1654 г. началась первая польская война царя Алек­

сея. Московские войска взяли  Смоленск, заняли Литву.

В Вильне установлено московское воеводство, царь при­

нял титул великого князя  Литовского. Но с казаками

 сразу же возникли  недоразумения. Хмельницкий явно

 не поддерживал действий  московских воевод, двинутых

 в Подолию и Галицию;  при осаде Львова он через  Вы-

говского советовал осажденным не сдаваться и в то же

 время вел свою политику  сношений с Турцией, возобно­

вил союз с крымским ханом, с трансильванским князем

 и со Швецией и  явно готовил разрыв с Москвой.  Но еще

 больше, чем поведение  Хмельницкого, грозили прочно­

сти московских успехов действия Швеции. Начав войну

 с Польшей, шведы  заняли западную часть Литвы,  всю

 Великую Польшу, взяли  Варшаву и Краков. Радзивиллы

 подписали унию Литвы  с Шведским королевством под

 условием войны Карла-Густава  с Москвой. Курфюрст

 бранденбургский, Хмельницкий,  Ракочи вступили со

 шведским королем в  соглашение о разделе Речи  Поспо-

литой. Карл-Густав себе прочил Ливонию и Пруссию.

Царь Алексей решил  тогда заключить перемирие с  ко­

136

ролем Яном-Казимиром, а вслед  за тем образовался про­

тив шведов союз Дании, Австрии  и Польши, к которым

 примкнул и Бранденбург.  Смерть избавила Хмельницко­

го от полного крушения его планов, а царь Алексей Ми­

хайлович, вернув Польше Литву, удержал Ливонию и на­

чал войну со шведами. Обострение шведской опасности

 выдвинуло в сознании  московского правительства на

 первый план балтийский  вопрос, который нашел себе

 убежденного энтузиаста  в лице А. Л. Ордина-Нащокина.

Для этого выдающегося  государственного деятеля оче­

редною и самою важной задачей московской политики

 было именно приобретение  Ливонии и морского побере­

жья на западе. Для этой цели, ради широкой перспекти­

вы развития русской торговли через Балтийское море,

он готов был отступиться  и от западнорусских завоева­

ний, от которых «прибыли нет никакой, а убытки боль­

шие», и от Малороссии. Но быстрый ход событий на юге

 и личное настроение  царя Алексея убили его мечты.  Царь

 Алексей Михайлович  мысль Нащокина о возможности

 отступиться от «черкасскаго  дела», ради прочного сою­

за с Польшей против шведов, признавал «непристойной»,

подобной тому, как «отдать  святой хлеб собаке». И «чер­

касское дело» заняло первое место в его политике. По

 смерти Хмельницкого  началась в Украйне «великая  ша-

тость». Малороссы выбились из-под польской государ­

ственной власти, смели  «панский» строй общественных

 отношений, но не  успели выработать сколько-нибудь  проч­

ной социально-политической организации. Во главе уп­

равления стоял гетман с диктаторской властью, вокруг

 него старшина, по теории  избираемая, как и гетман, сво­

бодным выбором казацкого  войскового круга, на деле же

 сложившаяся в богатую  и влиятельную аристократию,

которая свела всякие выборы к простой формальности.

Казацкая масса, вольнолюбивая  и буйная, плохо сноси­

ла старшинское ярмо, чувствуя себя носительницей укра­

инского народовластия, к  которому тянулась и крестьян­

ская масса, только что  сбросившая панское иго. В этой

 пестрой среде Хмельницкий  занял позицию представите­

ля верховной власти над  всем малорусским народом, н©

московское правительство, как прежде власть польская,

желало признавать в гетмане  не администратора Украй-

ны, а только главу казацкого  войскового самоуправления

 и взять управление  страной в свои руки. Глубокий  раз­

лад между казацкой и народной демократией, с одной

137 стороны, и олигархией  старшйны — с другой, давал  опо­

ру в борьбе против стремления малорусских вождей

 к политической независимости  Украйны. Сам Хмельниц­

кий в переговорах отделял  казаков от крестьянства, пред­

лагая такую статью: «Кто казак— будет вольность ка­

зацкую иметь, а кто  пашенный крестьянин — тот будет

 должность обыклую  царскому величеству отдавать»,

а старшины выпрашивали уже  в его время у царского

 правительства грамоты  на земли с признанием их  гос­

подской власти над крестьянским населением этих зе­

мель. С другой стороны, крестьянство, плохо знавшее

 московские порядки,  видело в попытках старшин  восста­

новить «панщину» черту  польского шляхетского быта,

которая окрепнет, как только произойдет воссоединение

 Украйны с Речью  Посполитой, и тянуло к Москве, увле­

кая на свою сторону и рядовое  казачество, раздраженное

 старшинским самовластием. Старшинская среда была

 носительницей стремления  к образованию самостоятель­

ного малорусского государства, готовая, по нужде, идти

 на унию и под  протекторат либо с Москвой,  либо с Поль­

шей; казацкой и народной массе эта идея была малопо­

нятна и чужда, тем более  что и у Хмельницкого она оп­

ределилась сколько-нибудь отчетливо разве под самый

 конец его деятельности  и поставлена в «статьях» 1654 г.

Гетманом после смерти Богдана Хмельницкого старши­

на выбрала Ивана Выговского, хотя войсковой круг сто­

ял за малолетнего Юрия Хмельницкого; казацкие полки,

связанные с Запорожьем, противопоставили ему Марты­

на Пушкаря, который обратился  в Москву с изветами на

 Выговского. Москва признала  Выговского, но, пользуясь

 разладом, пыталась дальше  вести присоединение Мало­

россии: передать управление и сбор налогов своим вое­

водам, подчинить киевскую митрополию своему патри­

арху, сводя полномечия гетмана  и его рады к кругу чис­

то казацких дел. Выговский  решил сломить внутренних

 врагов, с татарской  помощью разбил Пушкаря и в  1658 г.

заключил в Гадяче договор  с Польшей об образовании

 из Украйны великого  княжества Русского, которое на

 началах внутренней  автономии войдет о состав  Речи Пос­

политой рядом с королеЕством Польским и Великим кня­

жеством Литовским. Внутренняя усобица сгубила Вы­

говского, гетманом стал Юрий Хмельницкий. В перего­

ворах с Москвой старшинская  рада Юрия попыталась

 определить отношения  в духе гарантий своей автономии,  но кн. Трубецкой принудил ее  на войсковой раде 1659 г.

принять «статьи», которые  ограничивали власть гетмана

 и отдавали в руки  московских воевод, сверх Киева,  еще

 пять городов; отрезать  Северщину на московскую сторо­

ну Трубецкому не удалось. Отношения оставались край­