Вечевые порядки

Непостоянство князя возбудило против него неудовольствие не в одних новгородцах, но и в псковичах и ладожанах. Они приехали в Новгород, подкрепили партию, которая была против Всеволода, и прогнали его. А потом передумали и вернули князя, конечно, вместе с новгородцами, которые были того же мнения. Пригороды участвовали и в избрании посадников [6, с.42-43].

В 1136 г. В Новгороде  произошел политический переворот. Князя Всеволода Мстиславича  вместе с женой, детьми и тещей  взяли под стражу на епископском  дворе. Ему предъявили ряд обвинений: «не блюдет смердов», в 1134 г. Втянул Новгород в общерусский конфликт, сам же во время битвы новгородцев с суздальцами при Ждане-горе первым бежал с поля боя; припомнили ему и то, как он собрался сменить Новгород на Переяславль, уавствуя в межусобице 1135 г. Изгнав Всеволода, новгородцы пригласили к себе княжить Святослава Ольговича, но затем прогнали и его, призвав княжить Ростислава, сына Юрия Долгорукова. С этого времени Новгород стал сам приглашать к себе князей, которые должны были принимать условия, диктуемые вечем [1, с.23].  

Итак, волость, с точки зрения вечевой жизни, есть одно целое. На вечевых собраниях имеет право участвовать все свободное население [6, с.43].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Время, место и продолжительность вечевых собраний

Вече – есть форма непосредственного участия  народа в общественных делах, а не через представителей. Участие на вече понималось в древней России как право, а не обязанность. Из имеющих право никто не был обязан посещать вечевые собрания, бывал, кто хотел. Присутствие на вече исключительно условливалось степенью участия, которое тот или другой «людинъ» принимал в общественных делах. От личного усмотрения каждого зависело насколько принять участие в делах веча: ограничиться ли только заявлением своего мнения или, в случае необходимости, выступить с оружием в руках на его защиту.

Что касается до времени  созвания веча, должно быть замечено, что  вечевые собрания не были периодическими. Они созывались смотря по потребности. Таким образом, в одну неделю могло  быть несколько вечевых собраний, и наоборот – в целый год ни одного [5, с.58].

Известен случай, когда  в 1384 году в Новгороде, по делу князя  Патрикея, вече созывалось ежедневно  в течение двух недель [6, с.43].

Порядок созвания веча определяется сущностью этого учреждения. Это  форма участия народа в общественных делах в силу присущего народу права, а потом вече может быть созвано, как самим народом, так и князем, если он находил это нужным. Имеется много свидетельств о созваний веча народом, не смотря на присутствие в городе князя или его посадника. Под народом не должно пониматься ни всего народа, ни значительной его части, для созвания веча довольно было ясно выраженной воли и весьма небольшого числа людей. Новгородская история представляет примеры, в которых вече созывалось по желанию только двух заинтересованных. Но так ка не было обязанностью являться на вече, то понятно, что для того, чтобы вече действительно состоялось, еще мало одного призыва, надо чтоб народ желал совещаться о том или другом предмете. Без народного желания вече не состоится и от самого князя [5, с.57-58].

Во время похода Мстислава  Мстиславича с новгородцами к  Киеву на Всеволода Чермного новгородцы, дойдя до Смоленска, поссорились  со смольнянами и не захотели идти далее. «Князь же Мьстислав, — рассказывает летописец, — в вече поча звати, они же не поидоша; князь же человав всех, поклонивъся, пойде. Новогородьци же створивъше вече особе, почаша гадати».

Новгородцы не пошли на княжеское вече, но устроили свое, без  князя.

Из того начала, что народ собирается только в  том случае, если захочет, а не по обязанности, надо вывести и дальнейшие последствия. Часть народа может желать пойти на вече, созванное князем или кем иным, а другая часть может пожелать устроить свое особое. Таким образом, одновременно могут состояться два веча. Кто не желает участвовать ни в том, ни в другом, остается дома [6, с.44].

Вече созывалось двумя способами: колокольным звоном и посредством приглашения через особых рассыльных. Колокол был обыкновенным способом созыва в Новгороде и Пскове. К нему обращались и князья:

«На утрий же день, — говорит летописец, — послав Изяслав на Ярославов двор, и повеле звонити вече, и тако новьгородди и плесковичи сни-дошася на вече».

В Новгороде  и Пскове колокол сделался символом вечевой жизни, а потому требование об отмене веча было выражено в форме: «не быть вечному колоколу, снять вечный колокол». Надо полагать, что вследствие вековой практики установился обычай звонить в один определенный колокол.

Для других городов не встречаем  известий о колокольном звоне. Только раз созвонили вече в Москве, но во все колокола. Это случилось в 1382 году, в нашествие Тохтамыша. Великий князь, Дмитрий Иванович, не нашел поддержки в других князьях для встречи татар на границе и вынужден был отступить к Костроме. В Москве, оставшейся без князя,

«Бысть замятия  велика. Овии, — говорит летописец, — хотяху сести в граде и  затворитися, а друзии бежати помысляху, и бывши распре межи ими велице, овии с рухлядию вметающеся в град, и друзии из града бежаху ограблени  суще; и сътвориша вече, позвониша  во все колоколы» .

Можно думать, что  это поздний отзвук первоначально  общей практики.

Но и новгородцы не всегда созывались колоколом. Во время  похода их, по всей вероятности, скликали биричи и подвойские, которые в  мирное время собирали народ на княжеские обеды.

О киевском вече 1147 года говорится, что князь Владимир «вабит» на вече, т. е. приглашает, зовет, может быть, через посредство биричей.

Особенно важных лиц князья приглашали сами прибыть  на вече. Так, князь Владимир в том  же 1147 году, перед вечем, поехал к митрополиту и лично звал его [6, с.44-45].

Местом собраний служили обширные дворы или площади  около церквей или на рынках, которые  могли вместить значительную народную толпу. В Киеве веча созывались на Ярославль двор, у св. Софии, на торговища, у Туровой божницы, в Новгороде также на княжеском дворе, у св. Софии, у св. Николы, у 40 святых и пр. Были известны случаи вечевых собраний во время походов. Имеются также указания о тайных собраниях по дворам, которые однако названы вечем: «начаша новгородьци въче дъяти, втайнъ, по двором, на князя своего… приятели его начаша повъдати: княже! Дъють людье въче ночь, а хотят тя яти».

При обсуждении дел собравшиеся или стояли, или  садились на приспособленные в местах собраний скамейки, или приезжали верхом и на конях вели переговоры [3, с.123-124]. Но были и другие места собраний, так в 1015 г. Ярославль созвал вече «на поли» [5, с.59].

Вечевые собрания вне города также не представляют редкости. Они весьма обыкновенны  во время походов и встречаются  у новгородцев, псковичей и смольнян; но бывают и по причине слишком большого числа участников, которое не может удобно разместиться на какой-либо из городских площадей. Этим надо объяснять, что ростовцы, суздальцы и переяславцы, съехавшись для выбора князя во Владимир, держат вече не в городе, а у города [6, с.46].

В случае разделения мнений, сторонники разных партий сходились  обыкновенно в разных местах, таким образом, в одно и то же время было несколько вечевых собраний, которые или вступали в бой одно с другим, или мирились на каком-нибудь общем мнении. Присутствовать на том или другом вече – зависело исключительно от личного усмотрения каждого.

Но и единомышленники  не всегда собирались в одном месте. Когда требовалась тайна, вече собиралось не в открытых местах, а по дворам.

Таким образом, всякое народное собрание, едва оно имеет своим предметом общественные дела и желает, чтобы его мнение было принято остальным народом – есть вече, где бы оно не собиралось [5, с.60].

Продолжительность веча определялась не временем, а предметом. Вече созывалось не на определенный промежуток времени, а для решения известного вопроса и продолжалось до тех пор, пока этот вопрос не был улажен. Если одного дня было мало, вече собиралось на следующий день и так далее до окончания дела. Новгородская история дает примеры вечевых собраний по одному и тому же делу до двух недель [5, с.61].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Порядок  совещаний, решение дел и предметы  ведомств

Относительно  порядка совещаний сохранилось очень мало указаний

[3, с.124].

Известно, что  порядок совещаний был словесным и совершенно бесформенным. Не встречается никаких указаний на председателя или руководителя прений. Первый вопрос вечу обычно предлагался тем, кто его созвал – князем, или кем-либо из народа. При этом случалось, что говорили лучшие люди: бояре, старцы, а остальные слушали в молчании и только под конец выражали свое одобрение. Эта передавая роль вполне естественна и могла быть весьма обыкновенна на вечевых собраниях, но не была необходимостью [5, с.61].

Преобладающая роль лучших людей условливалась единственно тактом присутствующих. Если присутствующие имели интерес заглушать чьи-либо речи, они легко могли достигнуть этого, подкупив крикунов из мелких людей. Пример такого беспорядочного веча дает Новгород в 1471 году, когда партия Борецких возбуждала вопрос о переходе Новгорода от московских государей к литовским. «То же слышавшие, — говорит летописец, — новгородстии людие, бояре их, и посадници, и тысячские, и житии людие, котории не хотяще перваго своего обычаа и крестнаго целованиа преступи ради быша вси тому и правитися хотяще вси к великому князю по старине. А предиреченнии они, Исаковы дети, с прочими с их поборники и с наймиты своими, яко взбеснеша, или яко звери дикий, безсчеловечен разум имуще, князя великаго послов речей, такоже и митрополита Филиппа, слышати не хотяху, но и еще наймоваху злых тех смердов, убийць, шилников и прочих без именитых мужиков, иже скотом подобии суть, ничтоже разума имущих, но точию едино кричание, иже безсловеснаа животнаа не тако рычаху, якоже они новгородстии людие, невегласи, государем зовяху себе Великий Новгород, и ти приходяху на вече, биаху в колоколы, и кричаху, и лааху, яко иси, нелепаа глаголюще: «за короля хотим».

В этом описании краски наложены весьма густо, но не это  нас интересует, а то, что самые последние люди, безыменитые мужики не только могли говорить, что и когда хотели, но даже могли звонить в колокола и таким образом увеличивать число собравшихся на вече, ни у кого не испрашивая разрешения.

Еще более шумное собрание имело место во Владимире-на-Клязьме в 1177 году. Взяв в плен противников своих, Ярополка Ростиславича и тестя его, Глеба Рязанского, Всеволод держал их, однако, на свободе. Это не понравилось владимирцам. «И на третий день (по возвращении с победы), — рассказывает летописец, — бысть мятеж велик в граде Володимери: всташа бояре и купцы, рекуще: «княже» мы тобе добра хочем и за тя головы свое складываем, а ты держишь ворогы свое просты! А се ворози твои и наши, суждалци и ростовци, любо й казни, любо слепи, али дай нам!» [6, с.48].

При условии  что, предложение не вызывало никаких разногласий, вопрос решался скоро и определенно.  В случае же разногласий, а особенно в разгар борьбы партий, совещания на вечах принимали совершенно беспорядочный характер, сближающий вечевые собрания с брожением мятежной толпы. На закате новгородской свободы, в период борьбы партии литовской со сторонниками Москвы, вечевые собрания созывались часто, партии подкупали «худыхъ мужиковъ въчниковъ, иже на то завсе готови суть по ихъ обычаю», и они криком и колокольным звоном заглушали речи противной стороны. Прийти к какому-либо решению вопроса при наличности резких разногласий в мнениях, представлялось особенно трудным в древнее время. То или иное решение вопроса могло состояться лишь при условии, если против предложенного решения не было возражений, когда все присутствовавшие единогласно принимали предложение. Единогласие всех или отсутствие возражений – необходимое условие для действительности и прочности вечевых постановлений. Принцип коллегиального решения дел по большинству голосов не были известны у нас вплоть до Петра Великого, а в древности не мог и возникнуть, так как невозможно было провести в жизнь решение большинства против сильного и упорного меньшинства: в то время не было необходимой для этого сильной и независимой власти. Наоборот, для исполнения решения, одобренного и принятого всем народом, не требовалось никаких особых органов: это было делом самого народа [3, с.124-125].

Для того, чтобы  мнение определенных членов, считалось решением самого веча, требовалось или единогласное мнение всех или такое подавляющее большинство, которое заставляло бы смолкать всех разномыслящих. Решение простым большинством может иметь место там, где есть самостоятельная исполнительная власть, достаточно сильная для того, чтобы привести в исполнение народное решение, несмотря на противоречие многочисленного меньшинства. Где же главная сила исполнительная в том же народе, там не может быть достаточно простого большинства, ибо при простом большинстве меньшинство так еще сильно, что может легко воспротивиться исполнению.

Что действительно  таков был порядок решений, это мы усматриваем: во-первых, из обычного для того времени выражений, в которых говорится о состоявшихся народных решениях. Во-вторых, из последствий, которые наступали в случае разделения мнений, при котором не было ни на одной из сторон подавляющего большинства [5, с.53].

Не имеется  ни одного указания на признание права  простого большинства. Напротив, все  вечевые решения имеют в своем  основании соглашение всех. В договорных грамотах Новгорода с князьями употребительны две формы: одна краткая, другая – более подробная. В первой обращение к князю делается просто от всего Новгорода, во второй, кроме того, от всех старейших и от всех меньших. Таким образом, более подробная форма именно обращает внимание на участие всех людей, как всех старейших, так и всех меньших. Краткая форма не может быть толкуема в другом смысле по отсутствию на то каких бы то ни было указаний. Того же рода форму решений находим и в летописных свидетельствах. В 1391 г. Новгородцы по просьбе митрополита отвечали отказом. Летопись передает, что новогородцы отвечают едиными устами: мы целовали крест с одного и грамоты написали и печати к ним приложили в том чтобы зваться на суд к митрополиту.

Единение всех было любимейшей формой вечевых порядков. Но необходимость такого единения не шла так далеко, чтобы вече вовсе  не сознавало за собой права постановить  обязательное для всех решение, едва был хоть один несогласный. Под единым должно разуметь не столько буквально соглашение такого решительного большинства, которое было достаточно сильно, чтобы привести свое решение в исполнение без активного противодействия со стороны меньшинства. Число несогласных должно быть сравнительно ничтожное, такое меньшинство подавляется действительной силой большинства и умолкает [5, с.56].

Таким образом, вече сознавало за собой право  издавать обязательные для всех постановления, но для этого было необходимо такое  громадное большинство, образование  которого могло состояться далеко не по всякому делу. Необходимость такого большинства заключала в себе возможность межусобной войны: при нерешительном разделении голосов, стороны стояли друг против друга без всяких средств к мирному разрешению вопроса. Если обе продолжали настаивать на своих отдельных мнениях, не было иного исхода, кроме вооруженной борьбы.