Тмутароканское княжество

Задолго до Р. X. ионийцы из Милета, дорийцы из Гераклеи Понтийской и некоторые другие греки, увлекаемые торговой предприимчивостью, основали целый ряд колоний по северным берегам Понта Эвксинского и  Меотиды, т. е. Черного и Азовского  морей. Наиболее значительными из этих колоний были Тира на Днестровском лимане, где ныне Аккерман, Оливия на лимане Гинаписа, т. е. Буга, Херсонес на южном берегу Таврического полуострова. Пантикапея (ныне Керчь) на западном берегу Босфора Киммерийского, Танаис на низовьях Дона, Фанагория (позднее византийская Таматарха, русская Тмутаракань) на восточном берегу Босфора Киммерийского. Поселившиеся в этих колониях греки  завязали оживленную торговлю с соседними  степными варварами, покупая у них  скот, кожу, шерсть, хлеб, меха, воск, мед  и рабов и сбывая им ткани, вино, оливковое масло и различные  предметы искусства и роскоши (между  прочим раскрашенную глиняную посуду) из Греции и Эгейских островов. Кроме  торговли, ловля рыбы и заготовление ее в прок разными способами составляли один из важнейших промыслов этих греков. Торговые сношения сблизили греков с варварами, которые не только временно приезжали в греческие города, но даже оставались здесь на житье, научались греческому языку и  усваивали греческие обычаи. Вследствие всего этого греки должны были хорошо знать этих варваров и их житье-бытье. В V веке до Р. X. одну из греческих  черноморских колоний, именно Ольвию, посетил «отец истории» Геродот, прожил в ней довольно долгое время  и, наслышавшись здесь рассказов  о варварах, припомнив то, что  писалось раньше его об этих краях (например, поэтом VII века Аристеем), составил этнографическое  описание нашей страны, помещенное им в IV книге «Истории».

Расположение Геродотовой  о Скифии

Все пространство земель к  северу от Понта Эвксинского от Истра (Дуная) и до Танаиса (Дона) и на двадцать дней пути к северу Геродот называет страной скифов. Страна эта прежде была занята киммерийцами, которые  оставили свои следы в названиях  Босфора Киммерийского, Киммерийских бродов. Киммерийских стен. Киммерийской могилы на Тирасе (Днестре). Скифы, жившие ранее в Азии, теснимые массагетами, перешли Аксарт (Сыр-Дарью), вторглись  в землю киммерийцев, которые  ушли в Малую Азию. «Земля скифов, — говорит Геродот, — представляя  собой равнину, изобилует травой и хорошо орошена; на ней протекают  реки: пятиустный Истр (Дунай), за ним  Тирас (Днестр), Гипанис (Буг); Борисфен (Днепр), Пантикап, Ипакирь, Герр, Танаис (Дон). Река Борисфен самая прибыльная: доставляет стадам прекраснейшие и  очень питательные пастбища, превосходные луга, рыбу в огромном количестве; вода ее очень приятна на вкус и отличается чистотой среди мутных рек Скифии; вдоль ее тянется превосходная пахотная земля, или растет очень высокая  трава, там, где почва не засевается; в устье ее сама собой залегает соль; в ней ловятся для соления  большие рыбы без позвоночника, называемые осетрами»... Страна скифов производит, по словам Геродота, хлеб, чечевицу, лук, чеснок, лен и коноплю; из животных водятся в ней лошади, быки, ослы, кабаны, олени, зайцы, козы, а также  пчелы. В общем, таким образом, Геродотова Скифия охватывала степную и отчасти  лесостепную область бассейнов  Днестра, Буга, Днепра и Дона. «Численности скифов, — пишет Геродот, — я  не мог узнать с точностью, но слышал два разных суждения: по одному, их очень  много, по другому, скифов собственно мало, а кроме них живут и другие народы». Сообразно с этим Геродот  называет скифами то все племена, живущие в Скифии, то один только народ, который господствовал над  всеми другими. И характеристика образа жизни скифов выходит у  Геродота разная. С одной стороны, он говорит о бедности и бездомовности  скифов, о том, что у них нет  ни городов, ни укреплений, что они  со своими семействами передвигаются  на телегах, что все они — конные стрелки из лука, и пропитание получают от скотоводства, а не от землепашества. Но, с другой стороны, он же говорит о скифах-пахарях, которые живут плодами своего земледелия и торгуют хлебом. В частности, Геродот сообщает о населении Скифии следующее.

Ближайшие к Ольвии местности  по Гипанису (Бугу) занимали каллипиды, а севернее их алазоны — народы оседлые и земледельческие, в  остальном сходные с другими  скифами, а еще севернее до самого истока Гипаниса — скифы-пахари (άροτήρες). Каллипидов Геродот называет эллинами-скифами, отмечая этим культурное влияние  греков на скифов и, быть может, этнографическое  слияние (позже их звали — Μιξέλληυες). По берегам Борисфена, выше лесистой местности Гилей (на низовьях Борисфена), доходя до р. Пантикапа на востоке, жили земледельцы (γεωργοί), которых греки  называли борисфенитами. За р. Пантикапом начинались земли кочевых скифов-пастухов, не сеющих и не пашущих, на пространстве в 14 дней пути от запада к востоку  до р. Герра. Далее за Герром жили царские  скифы (βασιλείοι), храбрейший и многолюднейший из скифских народов, который считал всех прочих своими рабами. Их земля  простиралась до Танаиса, за которым  на востоке жили савроматы, и до Таврической  земли. Савроматы занимали пространство на 16 дней пути к северу; во всей их земле  нет ни диких, ни плодовых деревьев. Севернее же их живут будины, занимающие местность, сплошь покрытую разнородным  лесом.

Все эти племена говорили на разных языках, вследствие чего для  сношения с крайним восточным  народом — агриппаями — скифы  и эллины пользовались семью переводчиками  и столькими же языками.

Таковы данные Геродота о  населении Скифии. Из этих данных выносится  впечатление, что имя Скифии уже  во времена Геродота было чисто географическим термином, и что Скифия была населена в сущности разными народами, различной  культуры, которые все назывались скифами, как обитатели Скифии. Это  впечатление подтверждается разноречивыми  данными о наружности скифов и  их быте. Современник Геродота Гиппократ  в своей книге «О воздухе, водах  и местностях», говорит о скифах так, что в скифах можно видеть народ монгольской расы: «Скифы походят  только на самих себя: цвет кожи их желтый; тело тучное и мясистое, они безбороды, что уподобляет их мужчин женщинам». Те же разноречия приходится встречать  и в описании быта скифов. Геродот  называет скифов единоженцами; Гиппократ  говорит о полигамии скифов; по одним известиям, скифы употребляли  такую пищу, какая свойственна  кочевникам: мясо, кобылье молоко, масло, творог и особый напиток вроде  кумыса; по другим известиям, скифы  питались растительной пищей и т. д. Очевидно, что все эти разноречия происходят оттого, что писатели получали сведения о различных народах, разного  происхождения, стоявших на разных степенях культур, но объединенных одним именем «скифов».

Скифы и славяне. Иранские элементы в Скифии

Здесь сам собой ставится вопрос: не было ли среди этих народов  наших предков — славян? На этот вопрос ряд русских ученых отвечал  утвердительно, основываясь на толковании речных названий и личных имен Геродотовой  Скифии и на чертах быта, как он описывается  Геродотом. Так, по мнению Забелина, некоторые имена скифских рек звучат совершенно по-славянски. Таковы — Борисфен (Днепр), Истр (Дунай), Тирас (Днестр), Пората (Прут). Борисфен, по догадке Забелина, испорченное греками имя Березины, как, вероятно, назывался в старину Днепр (теперь это название удержалось только за его верхним притоком, принимавшимся прежде за его верхнее течение); Тирас — очевидно, испорченное греками «Старый», как и называется теперь один из верхних притоков Днестра; Истр и Пората — несомненно, славянские имена. Забелин усматривает славянство и в самоназвании скифов, приводимом Геродотом: сколоты — то же, что позднейшие «склавы», греко-римских писателей; саклаб, секалиб, сиклаб — арабов. Аналогия быта скифов с бытом позднейшего приднепровского славянства также склоняет Забелина к мысли о тождестве скифских племен с славянами: то же занятие земледелием в среднем Приднепровье, та же торговля с Грецией, те же морские набеги на берега Малой Азии. Легко видеть, как шатка вся эта аргументация, основанная на рискованных филологических сближениях имен, на аналогиях быта, которые могли проистекать вовсе и не из родства племен, а из одинаковых условий жизни нашего юга. Между прочим в гипотезе Забелина не объясняется, почему же при постоянном славянском населении нашего юга исчезли старые якобы славянские имена рек «Борисфен», «Тирас», «Истр» и заменились новыми «Днепр», «Днестр» и «Дунай».

Самоквасов в своих  «Исследованиях по истории русского права» пошел еще дальше Забелина и признал тождество скифов вообще с славянами. За это тождество, по его словам, говорит прежде всего  литературная традиция греко-римских  писателей, которые обычно называют нашу страну Скифией, а русских славян — скифами. Иорнанд, например, делит  варварскую Европу на две части: Германию и Скифию, разделяемые р. Вислой; в Скифии он помещает «давний и  многолюдный народ Винидский, по различию племен и поселений называемый различными именами, но преимущественно  склавинами и антами». Византийские писатели, говорящие о нападении  руссов на Царь-Град — патриарх Фотий, Георгий Амартол и др. — совсем даже не упоминают имени славян: определяя народность неприятеля, осадившего Царь-Град, они называют его россами, народом «скифского» происхождения. В то же время землеписец Равенский (около 886 года), перечисляя европейские  страны, называет Скифией прародиной славян: Sexta ut hora noctis scytharum est patria, unde sclavinorum est prosapia. Лев Диакон в своем описании войны Святослава с болгарами  и греческим царем Иоанном  Цимисхием совсем не пользуется именами  «славяне» и «анты». Русская земля  называется у него Скифией; русские  воины — скифами; лодки, одежда, вооружение и оружие руссов, русские верования  и русский язык называются скифскими; сам Святослав Игоревич именуется  скифом. Даже в нашей летописи, по словам Самоквасова, есть данные, свидетельствующие  о тождестве славян и скифов. Начальная  летопись, перечисляя славянские племена, жившие в восточной Европе, говорит  между прочим: «улучи, тиверци, седяху по Днестру, по Бугу и по Днепру оли  до моря; суть грады их и до сего дне; да то ся зваху от грек Великая Скуф». Но что следует из всех приведенных  данных? Только то, что имя Скифии в приложении к нашей стране в  литературной, книжной традиции греков и римлян пережило бытие самого племени  скифов в нашей стране, что скифами  они называли по книжной традиции всех обывателей нашего юга, независимо от их происхождения и только. Что  касается известия нашей летописи, то оно, очевидно, заимствовано у греков. Само по себе это свидетельство таково, что из него нельзя в сущности вывести  заключение о тождестве славян и  скифов. Здесь констатируется только то, что страна, занятая известными славянскими племенами, называлась раньше у греков «Великой Скифией».

Не ограничиваясь приведенными доказательствами, Самоквасов пытался  найти подтверждение своей гипотезы о тождестве скифов и славян в  остатках скифского языка, сохранившихся  в собственных именах скифов. Но уже Шафарик в своих «Славянских  древностях» пришел к иному выводу относительно этих остатков скифского  языка. «Удивительно, — говорит он, — что даже при поверхностном  знании языков зендского, мидийского и  персидского замечается ясное и  разительное сходство скифских слов с языками зендским и мидийским». Шафарик указывал на окончание xais в  приводимых Геродотом личных именах, которые равняются зендскому kšies, новоперсидскому šah, в греческой  передаче ξης; на окончание πειτης в  тех же именах, которое равняется  зендскому paitis, и т. д. Позднейшие исследования К. Цейса, К. Мюлленгофа, В. Томашека и  В. Ф. Миллера над именами скифских царей и божеств вполне подтвердили  эти первоначальные наблюдения и  приводят к выводу, что скифы, если не все, то по крайней мере господствующие племена, были иранского происхождения. С этими выводами филологов вполне совпадают и некоторые известия о родстве скифов с иранцами, идущие от древних писателей. Сам Геродот  роднит скифов с савроматами, жившими  за Доном, позднейшими сарматами. Но сарматов Диодор Сицилийский называет выходцами из Мидии; Плиний считает  их также ветвью мидян. Аммиан Марцеллин  самих скифов считает единоплеменниками  персов. Так падают вышеизложенные аргументы Самоквасова о тождестве  скифов и славян.

Но центр тяжести в  аргументации Самоквасова покоится на сопоставлении быта скифов и славяноруссов. Геродотовы скифы, — говорит он, — и славяноруссы последних столетий язычества одинаково поклонялись  огню, небу, земле, солнцу, луне и богам  борьбы с природой и людьми. Скифы  и славяноруссы не имели храмов, поклонялись своим богам только посредством жертвоприношений, и  особенно почитали бога войны, не имели  специальных служителей богам —  класса жрецов, но имели многочисленных гадателей, знахарей-волхвов, кудесников и т. д. И в разных подробностях верований и культа скифов и славян встречаем черты разительного сходства. Скифы, встречавшие труп царя, проделывали  приблизительно то же самое, что и  славяне на похоронах своих покойников, по туземным свидетельствам (житие  Константина Муромского) и иноземным (Ибн-Даста), — отрезывали себе часть  уха, обрезывали волосы, делали порезы на руках, царапали лоб и нос, прокалывали  левую руку стрелами и т. д.; в могилу царя скифы клали одну из его жен, предварительно задушивши ее, а также  виночерпия, конюха, вестовщика, т. е. делали то же самое, что позже делали русские, погребавшие вместе со своими государями их жен, рабов, рабынь и близких людей  — секретаря, визиря, лекаря и любимца, как рассказывают арабы. Над могилой  умершего царя скифы делали земляную насыпь, на которой по истечении  года справляли поминки, принося  в жертву 50 всадников, подобно тому как справляли тризну на могильном  холме и родственники умершего у  славян.

Но все это сходство верований и обрядов скифских и славянских вовсе еще не есть доказательство непременного тождества  скифов и славян. Ведь с подобными  же верованиями и обычаями, какие  констатированы Геродотом у скифов, приходится встречаться и у других народов, а не у одних славян. Подобные же верования и обычаи можно констатировать и у германцев; отдельные черты  можно заметить и в культе египтян  и финнов и т. д. Очевидно, что в  религиозной эволюции, через которую  проходят разные народы, как в эволюции общечеловеческой психики встречаются  сходные моменты.

То же самое в сущности приходится сказать и о сходстве юридических обычаев скифов и  славян, на которые также ссылается  Самоквасов в доказательство тождества  славян и скифов. Скифские цари, по рассказу Геродота, вместе с преступником казнили  и его детей мужского пола. Самоквасову  этот обычай напоминает постановление  Русской Правды, в силу которого разбойник осуждался на поток  и разграбление с женой и детьми, и он не прочь видеть здесь одно из доказательств тождества скифов и славян. Но несомненно, что здесь  проявляется не тождество племен, а общий всем первобытным народам  инстинкт общественного самосохранения — желание уничтожить врагов общества со всем их отродьем. Точно так же у разных народов на известной  ступени их политического развития существовал обычай решать свои тяжбы  убийством и кровью — око за око, зуб за зуб, на что также указывает  Самоквасов как на доказательство тождества  скифов и славян.

Итак, в распоряжении исторической науки нет данных, которые бы давали право с уверенностью говорить не только о тождестве скифов и славян, но и нахождении среди скифов славян, о распространении первоначальной славянской оседлости в южных  степях России. Лингвистические данные обнаруживают иранство скифов или, по меньшей мере, присутствие среди  них иранских племен.

Сарматы в Скифии и сарматские племена 

Господство скифов в степных  пространствах нашего юга заменилось с течением времени господством  сарматов, вследствие чего и наша страна получила у греков и римлян имя  Сарматия, которое держалось в  книжной традиции столь же долго, как и имя Скифия.

Сарматы, во времена Геродота кочевавшие где-то за Доном, в IV веке до Р. X., по свидетельству Скилакса, продвинулись на запад и жили уже по обеим  сторонам Дона. В конце I века до Р. X. и в начале I века по Р. X., в известиях  Страбона, Овидия, Диона Хризостома, сарматы выступают уже как  главная орда на всем протяжении от Мэотиды (Азовского моря) до Истра, а  Диодор Сицилийский поясняет, что  «сарматы выведенные скифами из Мидии  со временем размножились, опустошили и обратили в пустыню большую  часть Скифии и прогнали ее население». Но как видно из показаний Страбона и других писателей того же времени, древнейшее «скифское» население наших  степей не исчезло под сарматским натиском, но стало жить вперемежку с сарматами.