Советское уголовное право

Таким образом, основными положительными чертами первого советского Уголовного кодекса являются: а) ясное раскрытие  социальной природы советского уголовного законодательства, его задач, понятия  преступления, обстоятельств, исключающих  уголовную ответственность, целей  наказания; б) реализация принципа вины восстановлением (сравнительно с Руководящими началами) норм об умысле и неосторожности; в) гуманность и справедливость системы  наказания.

     Отрицательные черты: а) ошибочное введение в УК понятия "социально опасный элемент" как самостоятельного помимо преступления основания уголовной ответственности; б) включение вместо дополнительных наказаний терминологически неясных "мер социальной защиты" за преступления; в) введение высылки по ст. 49 с неуголовно-правовыми основаниями ее применения.

3. Уголовное законодательство периода грубых нарушений законности (1927-1941 гг.)

   Уголовное законодательство 30-х гг. принадлежит к наиболее мрачным периодам его истории. Именно оно будучи наиболее репрессивным из всех правовых средств стало использоваться в нормотворческой и правоисполнительской деятельности как орудие массовых репрессий в отношении противников режима личной власти H.В.Сталина, становления и упрочения командно-административной системы государственно-партийного социализма. Уголовная политика начала базироваться на глубоко ошибочной сталинской концепции усиления классовой борьбы по мере строительства социализма.

    С конца 20-х гг. начался демонтаж ленинской модели социализма и его подсистемы - уголовного права. В это же время прошла серия судебных процессов со смертными приговорами в отношении "врагов" в промышленности. В 1928 г. по так называемому Шахтинскому делу осуждены "вредители" в каменноугольной промышленности Донецка. В приговоре говорилось: "Следствием установлено, что работа этой контрреволюционной организации, действовавшей в течение ряда лет, выразилась в злостном саботаже и скрытой дезорганизаторской деятельности, в подрыве каменноугольного хозяйства методами нерационального строительства, ненужных затрат капитала, понижения качества продукции, повышения себестоимости, а также в прямом разрушении шахт, рудных заводов и т.д.".

   Как нетрудно убедиться  из приведенной цитаты, типичная  бесхозяйственность произвольно  превращалась в контрреволюционные  преступления. И такие "шахтинцы", по уверению главы партии и государства, "сидели" во всех отраслях промышленности.

  Кулачество, понятие которого оказалось растяжимым, нормативно не определенным и потому часто охватывающим середняцкие слои крестьянства, за исключением действительно опасных преступников, совершающих террористические акты, уничтожение колхозного имущества и другие тяжкие преступления, преследовалось по статьям о контрреволюционных и общеуголовных преступлениях. Вот как об этом писал краткий курс истории ВКП(б): "В ответ на отказ кулачества продавать излишки хлеба по твердым ценам партия и правительство провели ряд чрезвычайных мер против кулачества, применили 107 статью Уголовного кодекса о конфискации по суду излишков хлеба у кулаков и спекулянтов в случае их отказа продавать эти излишки государству по твердым ценам".

   Для борьбы с кулаками, или, как их еще именовали, "кулацко-зажиточными  элементами", широко применялись  статьи УК об уклонении от  уплаты налогов, ростовщичестве, нарушении правил о трудовом  законодательстве.

   Для реализации политики "ликвидации кулачества как  класса" широко и произвольно  использовались нормы о контрреволюционных  преступлениях. Например, в Докладной  записке юридической части Колхозцентра  РСФСР (октябрь 1929 г.) кулацкие  выступления рекомендовалось относить  к преступлениям, предусмотренным  ст. 58-58.14 УК. Подрыв кооперации в  виде срыва собраний, препятствия  сельскохозяйственным работам - вредительство (ст. 58.14), разрушение  или повреждение колхозного имущества  взрывом, поджогом - диверсия (ст. 588), пропаганда и агитация, направленная  на противодействие колхозному  движению - антисоветская агитация  и пропаганда (ст. 58.10).

   18-й Пленум Верховного  Суда СССР от 2 января 1928 г. внес  свою лепту в беззаконие. Он  разъяснил, что под контрреволюционными  действиями надо понимать действия  и в тех случаях, "когда совершивший  их хотя и не ставил прямо  контрреволюционной цели, однако  сознательно допускал их наступление  или должен был пред видеть  общественно опасный характер  последствий своих действий". Верховный Суд СССР, таким образом, не только расширил вину контрреволюционного преступления за счет косвенного умысла, но и признал возможным контрреволюционное преступление даже по неосторожности.

    В результате таких  "рекомендаций" высшего судебного  органа страны Уголовно-кассационная  коллегия Верховного Суда РСФСР  вынуждена была в своем отчете  того времени отметить многочисленные  случаи незаконного осуждения  за контрреволюционные преступления  не "классово враждебных элементов", а бедняков и середняков, совершивших  бытовые преступления, преступления  против порядка управления и хозяйственные преступления.

   Большой суровостью санкций  в сочетании с расплывчатостью  диспозиций, граничащей с юридической  безграмотностью, отличался печально  известный Закон от 7 августа 1932 г. "Об охране имущества государственных  предприятий, колхозов и в кооперации  и укреплении государственной  (социалистической) собственности"  Так, в Законе "приравнивалась" по приему законодательной аналогии  колхозная собственность к государственной.  Без какой-либо дифференциации  преступлений от мелких до  крупных была установлена ответственность  вплоть до расстрела за хищение  такой собственности. Этот закон  применялся во время Отечественной  войны и после нее за сбор  колосков, оставшихся в поле после  уборки хлеба (так называемые "колосковые дела").

    Угроза, как сказано в  законе, "кулацко-капиталистических  элементов" колхозникам с целью  заставить их выйти из колхоза  или с целью насильственного  разрушения колхоза приравнивалась  к контрреволюционным преступлениям  с лишением свободы от 5 до 10 лет  с заключением в концентрационные  лагеря.

   Помимо уголовного для  массовых репрессий активно использовалось  административное законодательство  в виде высылки до 10 лет с  конфискацией имущества по решению  местных исполнительных органов.  Так, в постановлении ЦИК и  СНК СССР от 1 февраля 1930 г. "О  мероприятиях по укреплению социалистического  переустройства сельского хозяйства  в районах сплошной коллективизации  и по борьбе с кулачеством"  исполкомам краевых (областных)  Советов и правительствам автономных  республик было дано право  принимать все необходимые меры  по борьбе с кулачеством вплоть  до полной конфискации имущества  кулаков и выселения их из  пределов отдельных районов и  краев (областей). При этом продавать  собственное имущество "кулацко-зажиточным  элементам" запрещалось, продавать  продукты сельского хозяйства  - тоже. При самовольной распродаже  имущества "кулацких хозяйств" райсоветы имели право на "немедленную  конфискацию имущества".

    "Антикулацкое" уголовное законодательство исходило из априорной принадлежности крестьян к "кулакам" и "зажиточным" элементам, чему способствовало и тогдашнее законодательство о социально-опасных элементах, преступлений не совершивших, но высылке подлежащих.

   В 1935 г. отменяется ст. 8 Основных начал, предоставлявшая  союзным республикам право определять  минимальный возраст уголовной  ответственности. По Закону от 7 апреля 1935 г. "О мерах борьбы  с преступностью несовершеннолетних" несовершеннолетние привлекались  к ответственности за кражи,  насильственные преступления и  убийства начиная с 12 лет, как  было сказано в законе, "с  применением всех мер уголовного  наказания". Поскольку с 30-х  гг. уголовные законы издавались  главным образом Союзом ССР,  а не республиками, то оставалось  неясным, отменяли ли более  поздние общесоюзные законы Основные  начала 1924 г., с их запретом применять к несовершеннолетним смертную казнь, ссылку, высылку и другие наказания.

  Ужесточение уголовных репрессий  осуществлялось и введением постановлением  ЦИК и СНК СССР от 8 августа  1936 г. тюремного заключения наряду  с прежним местом отбывания  лишения свободы в исправительно-трудовых  лагерях двух режимов.

   Постановлением ЦИК СССР  от 2 октября 1937 г. был повышен  максимум лишения свободы с  10 до 25 лет. В 1939 г. было отменено  условно-досрочное освобождение  заключенных от дальнейшего отбытия  наказания.

   Единственным исключением  из сверхрепрессивного уголовного законодательства 30-х гг. оказалась новая общесоюзная норма о погашении судимости со сниженным по сравнению с республиканскими нормами сроком погашения. Возможно, она была вынужденной из-за громадного числа судимых граждан.

   В 1936 г. принимается новая  (сталинская) Конституция СССР. Законодательство  об ответственности за преступления  передается в исключительное  ведение СССР. Суверенные союзные  республики были лишены права  на собственные уголовные законодательства  на своей территории. В самой  Конституции мы находим целый  ряд прогрессивных нормативных  установлений, в том числе и  по уголовному законодательству. Во исполнение их в 1938 г.  принимается Закон о судоустройстве. Последний отменил ст. 22 Основных  начал, позволяющую ссылать и  высылать лиц, не совершивших  преступлений либо оправданных  за них. Но Закон о судоустройстве  не отменил привлечение к ответственности  невиновных. Так, согласно ч. II ст. 1 (3) постановления ЦИК СССР от 8 июля 1934 г. "О дополнении Положения  о преступлениях государственных  и особо для Союза ССР опасных  преступлениях против порядка  управления" по статьям об измене  Родине совершеннолетние члены  семьи изменника Родины, совместно  с ним проживающие или находящиеся  на его иждивении, только на  этом основании подлежали высылке  в отдаленные районы Сибири  на пять лет. Абсолютно определенная  санкция - 10 лет лишения свободы  - была установлена за недонесение  со стороны военнослужащего о  готовящейся или совершенной  измене. В целом Конституция СССР  и Закон о судоустройстве не  помешали практике беззаконных  репрессий. Количество осужденных  с 1936 по 1937 г. за контрреволюционные  преступления выросло в 10 раз.  Ужесточение карательной политики  сказалось и на общей судимости.  Так, если в 1937 г. удельный  вес заключенных в СССР в  расчете на 100 тыс. населения составлял  469 человек, то в 1939 г. он удвоился до 859 чел.

   Во второй половине 30-х  гг. прошла серия судебных процессов  над высшими руководителями партии  и государства. Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на XVII съезде партии, 70% их были арестованы и расстреляны в 1937-1938 гг. как "враги народа". Из 1966 делегатов того же съезда с решающим и совещательным голосом было осуждено за контрреволюционные выступления более половины - 1108 человек.

  Таким образом, уголовное  законодательство 30-х гг. оказалось  поистине кровавым, отбросившим  принципы законности, гуманизма  и справедливости в средневековую  бездну.

4. Военное и послевоенное уголовное законодательство (1941-1945 гг. и 1945-1953 гг.)

  Уголовное законодательство четырехлетия Великой Отечественной войны СССР с фашистской Германией характеризовалось тремя чертами. С одной стороны, это было законодательство чрезвычайного военного времени.   Поэтому ряд норм носил временный характер, действовал лишь на период войны (например, об уголовной ответственности за распространение панических слухов). Вводилось военное положение, и правосудие в местах военных операций осуществляли военные трибуналы. Что касается второй группы законов - с пресловутым "приравниванием" (законодательной аналогии, идущей от Закона от 7 августа 1932 г.), то они отражали традиции нормотворчества сталинской модели. Так, уход с военных предприятий приравнивался к дезертирству и сурово карался - до 8 лет лишения свободы.    Опоздание на любую работу влекло серьезные административные санкции. Третья группа - уголовные законы об ответственности гитлеровцев за тяжкие преступления, совершенные на временно оккупированной территории СССР. 
  Весьма прогрессивным и своевременным был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 г. "Об образовании чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР". Чрезвычайная комиссия по существу выполняла функции расследования международных преступлений немецкого фашизма, результаты которого в 1945 г. использовались на Нюрнбергском процессе. 
Двенадцатилетний послевоенный период с 1945 по 1953 г. был отмечен двумя направлениями уголовно-правового нормотворчества. Во-первых, были попытки (в прежних традициях) сбить неизбежный в послевоенной разрухе рост экономической преступности ужесточением уголовной кары. Во-вторых, издавались прогрессивные нормы, обусловленные исторической победой СССР в Великой Отечественной войне. 
   К ряду первых видов нормотворчества относятся Указы Президиума Верховного Совета СССР 1947 г. об усилении уголовной ответственности за посягательства за государственную, общественную и личную собственность. За хищение государственного имущества и за разбой устанавливалось наказание до 25 лет лишения свободы с конфискацией имущества. Такими явно бесперспективными методами командно-административная система пыталась преодолеть глубокие раны войны - беспризорность, бездомность (в войне погибла пятая часть жилого фонда страны), нищету, голод. 
  Высокогуманными, связанными с победой, явились Указы "Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией", "О при знании утратившими силу Указов Президиума Верховного Совета СССР об объявлении в ряде местностей СССР военного положения" и, конечно, Указ Президиума Верховного Совета СССР "Об отмене смертной казни". В третий раз в истории Советского государства отменялась смертная казнь. В преамбуле отмечались мотивы отмены: историческая победа советского народа и обеспечение дела мира на длительное время, пожелания профсоюзов рабочих и служащих и других авторитетных организаций, выражающих мнение широких общественных кругов. В санкции норм УК, где предусматривалась смертная казнь, она заменялась лишением свободы на срок до 25 лет. 
   С предложением об отмене смертной казни во всем мире Советский Союз обратился к представителям государств-членов Организации Объединенных Наций. Предложение, однако, не было принято. Стали поступать письма трудящихся о восстановлении смертной казни за наиболее тяжкие преступления. В 1950 г. смертная казнь была восстановлена. Она применялась только за измену Родине, шпионаж и диверсию. 
   В рассматриваемый период был принят закон, положивший начало международному уголовному законодательству в СССР - Закон о защите мира от 12 марта 1951 г. Им устанавливалась уголовная ответственность за пропаганду войны, в какой бы форме она ни велась. Следует отметить, что именно советской науке принадлежат глубокие разработки о преступлениях против мира и человечества. Еще в 30-х гг., с захватом нацистами власти в     Германии, в нашей стране появляются серьезные монографические исследования об ответственности за тяжкие международные преступления, прежде всего книги профессора МГУ А.Н.Трайнина, впоследствии научного консультанта на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками.                                                                                              Теоретическая разработка проблем уголовной ответственности за международные преступления и преступления международного характера намного обогнала законодательство. Это отставание продлилось вплоть до УК 1996 г., который ввел раздел "Преступления против мира и безопасности человечества".