Содержание Конституции СССР 1977 года

Вопрос о независимости судей – один из самых старых и самых сложных вопросов государственного права. На протяжении веков ни в одной стране мира не найдено безупречного и всеобъемлющего способа обеспечения действительной независимости судей. Между тем любая форма и степень зависимости судей по существу разрушает саму идею правосудия.

В Конституции (ст. 154) независимость судей только провозглашается и не делается даже какой-либо попытки гарантировать эту независимость. Полная зависимость всех звеньев нашей судебной системы от центральных и местных организаций КПСС очевидна уже потому, что, как правило, все народные судьи являются членами КПСС (процент беспартийных судей незначителен) и все судьи (в том числе и беспартийные) подотчетны не только своим избирателям, но и соответствующим партийным органам, которые дают указания по общим вопросам судебной деятельности (включая вопросы так называемой карательной политики), а зачастую по отдельным конкретным делам.

Наибольшим приближением к независимости судей явилось бы такое положение, когда основой судебной системы стал бы суд народных представителей, организованный по типу суда присяжных, с обязательным разделением решения вопросов заседателями и судьями-чиновниками и с правом обвиняемого на немотивированный отвод значительной части заседателей.

Система суда присяжных была достаточно разработана еще в XIX в. в России. Эта система существует в подавляющей части цивилизованного мира (в той или иной форме).

Введение суда народных представителей по типу суда присяжных значительно способствовало бы демократизации суда и приближению к действительному правосудию.

2. В ст. 156 Конституции  провозглашается гласность суда. Однако вторая часть этой статьи  дает возможность в любой момент  отменить эту гласность, не нарушая  Конституции.

Учитывая, что гласность судопроизводства является важнейшей гарантией прав личности и демократических свобод, необходимо в тексте Конституции указать, что в закрытом судебном заседании дела могут рассматриваться лишь для охраны военной и государственной тайны, а также, в перечисленных законом случаях, дела о половых преступлениях.

3. Ст. 157 Конституции декларирует право обвиняемого на защиту, но не содержит решительно никаких гарантий этого права. Нарушением этого права является неузаконенная система секретных «допусков» для адвокатов. Кроме того, случаи дискриминации и даже репрессий в отношении адвокатов, осуществляющих защиту по политическим делам, и зависимость адвокатуры от органов Министерства юстиции и местных органов власти приводят к отсутствию полноценной защиты не только по политическим, но и по уголовным делам.

Гарантией действительного права на защиту было бы право свободного выбора защитника из числа всех дееспособных граждан и право приглашения защитников из числа иностранных граждан.

Вторым важнейшим вопросом в области права на защиту является вопрос о моменте, с которого возникает право на защиту.

В свете принципа презумпции невиновности (см. следующий пункт) право на защиту должно возникать с момента процессуального оформления подозрения. Человек, задержанный, или вызванный для допроса, или подвергающийся обыску (или становящийся объектом иных процессуальных действий, вызванных возникшими против него подозрениями), должен иметь право на защиту не только в общем, но и в специальном значении этого слова, т.е. право пригласить защитника и иметь возможность консультироваться с ним с момента совершения в отношении него любого процессуального действия.

4. Ст. 159 Конституции недостаточно  четко отражал принцип презумпции  невиновности. Следует записать  принятую во всех цивилизованных  странах формулу: «Каждый человек предполагается невиновным до тех пор, пока приговором суда не будет установлена его виновность». Такая формулировка должна повлечь за собой далеко идущие изменения всего процессуального законодательства в части, относящейся к расследованию преступлений и ведению предварительного следствия.

В то же время необходимо установить конституционный запрет публичного обвинения кого-либо, в особенности в печати, в совершении тех или иных преступных действиях до вступления в силу обвинительного приговора суда.

5. В Конституции – ни в главе 20 «Суд», ни в главе 21 «Прокуратура» – не определялся взаимодействие между судом, прокуратурой и органами следствия в вопросах расследования уголовных дел и обвинения в суде.

Между тем это чрезвычайно важный и основополагающий вопрос правосудия.

По действующим нормам уголовного процесса прокурор, передающий дело для судебного рассмотрения и поддерживающий обвинение в суде, одновременно является непосредственным начальником и руководителем следователя, расследующего преступление. Следователь во всех областях своей работы подчиняется прокурору – будущему обвинителю в суде. При таком положении равенство сторон (обвинения и защиты) в процессе становится фикцией, а само расследование дел неизбежно приобретает черты необъективности, т.е. так называемый обвинительный уклон. Необходимо в конституционном порядке гарантировать полную независимость работников следственного аппарата от прокуратуры, оставив в этой области за прокуратурой лишь общие функции надзора за соблюдением законности.

По разделу IX Конституции.

Ст. 172 Конституции не наполнена конкретным содержанием. Должна быть установлена процедура рассмотрения и разрешения вопросов о соответствии закона Конституции и образован орган, разрешающий этот вопрос при возникновении сомнения в конституционности того или иного законодательного или подзаконного акта.

Конституция СССР 1977 страдал столь значительными органическими недостатками (на полноту изложения которых я отнюдь не претендую) и являлся столь далеким от подлинной демократизации жизни нашего общества, что он не мог быть исправлен отдельными изменениями и исправлениями. Решительный поворот к точному соблюдению норм действующей Конституции был бы хорошей подготовкой к разработке проекта новой, более демократической Конституции.

Заключение

 

Из вышеизложенного можно сделать следующие выводы:

1. Конституция 1977 года (как  и конституции любого тоталитарного  государства) может быть назван  таким лишь условно.

Достаточно сказать, что еще ст. 16 французской Декларации прав человека и гражданина 1789г. гласила следующее: «Общество, где не обеспечена гарантия прав и нет разделения властей, не имеет Конституции».

Современная концепция конституции и конституционности государства опирается на соотношение права и закона и схематично может быть представлена следующим образом. Государство связано правом. Поэтому все принимаемые им законы, включая конституцию, должны гарантировать основные (естественные) права личности, а также механизмы волеизъявления народа. Государство и гражданин, с точки зрения права – формально равные субъекты общественных отношений. Поэтому конституция правового государства связывает власть независимым от нее ограничителем: неотъемлемыми правами и свободами личности.

2. В тоталитарном (и любом  ином не правовом) государстве законы могут либо прямо отражать неограниченную власть правителя (в каком бы качестве он ни выступал) над жизнью и смертью своих подданных, либо служить своего рода идеологическим прикрытием такой власти. В последнем случае, а именно этот вариант характерен для советских конституций, текст Основного закона не отражает реальных отношений человека с государством, народа с властью и т.п., а конструирует некую витрину, прикрывающую реальные действия властей и позволяющую творить произвол, формально не входя в противоречие с конституцией.

3. Текст этой конституции  советского периода, как это было  показано в анализе, менялся по  мере упрочения и стабилизации  режима. Происходящие изменения  определялись не реальными переменами  в отношениях личности и государства, а политическими и идеологическими факторами.

Устаревшие детали идеологической доктрины (типа «диктатура пролетариата», «мировая революция», «пролетарский интернационализм» и т.п.) уступили место новым («общенародное государство», «развитое социалистическое общество» и т.п.), и это побуждало менять не только отдельные положения, но и общую юридическую конструкцию конституции. Однако ее функциональная роль – маскировка реального механизма власти – сохранялось в неизменном виде. Декоративный характер советской конституции предопределял и ненужность какого-либо органа, контролирующего соответствие принимаемых законов действующей конституции. Не могло быть и речи о прямом действии конституции. Этот вопрос не рассматривался даже теоретически. Но поскольку конституция была лишь завесой, витриной, декорумом реальной власти, то последнюю с полным основанием можно назвать теневой.

На самом деле не советы всех уровней, официально учрежденные конституцией, осуществляли государственную власть. Они были лишь придатком разветвленной, всепроникающей и жестко централизованной структуры аппарата КПСС.

 

 

Список использованной литературы

 

1. Конституция (Основной Закон) Союза Советских Социалистических Республик, 1977 г.
2. Абрамов А.В. и др. История России. Кн. 2 и 3. М., 1993.
3. Андреева И.А. и др. Основы государства и права. М., 1996.
4. Исаев И.А. История государства и права России. М., 1996.
5. Долуцкий И.И. Отечественная история. XX век. М., 1994.