Социальные конфликты

 

 

Содержание

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Исследование социальных конфликтов XVII века в Красноярске актуально, так как при социальных конфликтах делаются попытки навязать противнику свою волю, изменить его поведение или даже вообще устранить его. В связи с этим под конфликтом понимают попытку достижения вознаграждения путем подчинения, навязывания своей воли, удаления или даже уничтожения противника, стремящегося достичь того же вознаграждения. Отдельные убийства или целая битва, угрозы, обращение к закону для воздействия на противника, создание коалиций для объединения усилий в борьбе - это всего лишь некоторые проявления социальных конфликтов.

Красноярск XVII века был разобщен не только изнутри (социальные конфликты в виде «красноярской шатости»), то и снаружи – постоянные набеги енисейских киргизов и джунгар не давали острогу окрепнуть, приобрести статус уездного города.

Возникший конфликтный процесс трудно остановить. Это объясняется тем, что конфликт имеет кумулятивную природу, т.е. каждое агрессивное действие приводит к ответному действию или возмездию, причем более сильному, чем первоначальное.

Конфликт обостряется и охватывает все больше людей. Простая обида может в конечном счете привести к проявлению жестокости в отношении своих противников. Жестокость в социальном конфликте иногда ошибочно приписывается садизму и природным задаткам людей, однако чаще всего ее совершают обычные люди, попавшие в экстраординарные ситуации. Конфликтные процессы могут заставить людей играть роли, в которых они должны быть жестокими.

Целью работы выступает исследование социальных конфликтов в Красноярске в XVII веке, а также выявление их исторических особенностей и характеристик.

1. Ясак как  источник социального конфликта в Красноярске

Перешло слово ясак в русский язык со времени завоевания Сибири и создания системы сибирских острогов, которые служили местом сбора ясака. Сбор ясака был основной целью приведения под «высокую руку государя» неосвоенных территорий. Ясак вносился в казну соболями, лисицами, бобрами, куницами и другой пушниной, а иногда и скотом. Все эти меха составляли для казны важный источник дохода и серьёзную статью отпускной торговли. Первоначально сбором ясака ведал сибирский приказ.

Ясак назначался для каждого племени или рода в отдельности, «смотря по людям и по промыслам». Сбор ясака часто гарантировался путём взятия заложников (аманатов) из туземцев.

Уплата ясака ложилась на инородцев тяжёлым бременем, так как служивые люди старались собирать его с «прибылью» и позволяли себе разные злоупотребления, притесняя инородцев за качество ясака и не допуская замены одних зверей другими. Постоянные жалобы инородцев вызвали в 1727 году издание указа, разрешавшего замену мягкой рухляди деньгами; но вскоре уплата ясака деньгами была признана для казны убыточной. В 1739 году состоялась резолюция кабинета министров собирать ясак соболями, «а чего соболями не достанет, то добирать другой мягкой рухлядью, а в таких местах, где подлинно соболей в другой мягкой рухляди сыскать невозможно, то брать деньгами по три рубля за соболя».

«Объясачивание» сибирских народов служилыми людьми сопровождалось нередко возмутительными насилиями. Официальные документы признавали, что русские купцы иногда приглашали «людей торговать и имали у них жен и детей, и животы и скот грабили, и насильства им чинили многие».

Огромная территория Сибири находилась в управлении Сибирского приказа. Об интенсивности ограбления народов Сибири царизмом свидетельствует тот факт, что доходы Сибирского приказа в 1680 г. составляли более 12% общего бюджета России. Народы Сибири, кроме того, подвергались эксплуатации со стороны русских купцов, богатства которых создавались путем обмена ремесленных изделий и дешевых украшений на прекрасные меха, составлявшие важную статью русского экспорта.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Территориальная  рознь между жителями Енисейска  и Красноярска

Осенью 1628 г. тобольскими служилыми людьми были доставлены в Маковск хлебные запасы для Красноярска. Енисейский воевода Василий Аргамаков по причине отсутствия необходимого количества рабочей силы не сумел организовать их транспортировку до Енисейска. А может быть, и не пожелал приложить к этому усилия: когда отряд А. Дубенского находился в Енисейском остроге, между воеводами возник конфликт из-за места в Вознесенской церкви, куда оба ходили на службу. Суть конфликта заключалась в том, что во время пребывания А. Дубенского со своим отрядом в Енисейском остроге зимой 1627/1628 гг. воеводы не поделили место в церкви. После публичной перебранки В. Аргамаков вынужден был уступить силе: триста красноярских казаков, занимавшихся перевозкой хлеба из Маковского острожка в Енисейский и строительством судов для своего дальнейшего продвижения вверх по Енисею, находились поблизости, в то время как абсолютное большинство из сотни служилых енисейского гарнизона было разослано по «службам» в приангарские волости. В. Аргамаков отгородил для себя досками место у правой стены церкви, устроив, тем самым, крылос. Позднее это дало повод недоброжелателям обвинять его в устройстве для себя места «по-царски» [2; 19].

В результате всей этой ситуации отправленный А. Дубенским весной 1629 г. в Енисейск за хлебом атаман Иван Кольцов (возможно, сын соратника Ермака Ивана Кольцо) вернулся ни с чем. Над Красноярском нависла угроза голода в ближайшую зиму. Воевода Дубенский не стал разговаривать с вернувшимся из Енисейска без хлеба атаманом и выгнал его из приказной избы. Казаки восприняли это как показатель вины И. Кольцова, потащили его на городскую площадь и стали бить. Забили до смерти. Через какое-то время труп атамана был сброшен в речку Качу. После этих событий красноярцы, которые должны были приводить под государеву руку аборигенное население вокруг нового острога, решили для сбора ясака совершить поход по Ангаре. То, что значительная часть Приангарья уже входила в состав Енисейского уезда, ими во внимание не принималось. С молчаливого согласия своего воеводы почти половина красноярского гарнизона покинула место службы и отправилась вниз по Енисею. Однако проблема продовольствия так и не была решена, поэтому по пути к Енисейску в их среде созрел несколько иной план действий.

В конце июня 1629 г. в Енисейске от посланных покупать у кочевников лошадей енисейских служилых людей стало известно, что красноярцы замыслили захватить и разграбить Енисейский острог. В первых числах июля 130 красноярских казаков внезапно появились у стен острога. Но их уже ожидали. По плану красноярцев, несколько человек должны были проникнуть в острог под каким-либо благовидным предлогом и, напав на караул, открыть ворота. Однако енисейская администрация, предвидя такой поворот событий, сумела подготовиться: позволила нескольким бунтовщикам войти, после чего их разоружили и арестовали. Среди захваченных оказались лидеры красноярцев пятидесятник Афонька Путимец и десятник Федька Псковитин.

Выяснить полностью замысел красноярцев у пленников удалось не сразу: даже пытки поначалу не приносили результата. Традиционные способы — битье кнутом и прижигание раскаленным железом — они выдерживали. Тогда «для того, что они закрепились, и кнут, и огонь их не взял», было решено внести некоторое разнообразие в процесс пытки: им обрили наголо головы и стали лить студеную воду. Только таким способом удалось вырвать подтверждение сведений о «воровском умысле» [2; 20].

Остававшиеся все это время за острожными стенами бунтовщики сожалели, что поступили непродуманно: надо было отправить человек с десять — их бы в острог впустили — а остальным, связав всех крестьян в Верхней Подгородней деревне, чтобы в Енисейск вестей не было, явиться под острог ночью. Ворота бы им открыли передовщики, и их товарищам, при таком развитии событий, оставалось только вломиться в город, убить воеводу и грабить острог. Предпринятая красноярцами попытка штурма острога была пресечена в самом начале: залп из всех четырех острожных пушек и 15–20 пищалей охладил пыл бунтовщиков, которые, не понеся потерь, больше не рискнули идти на такое безрассудство. Теперь же им оставалось только идти на Ангару.

Вместе с перешедшими на сторону бунтовщиков всевозможными ярыжками-проходимцами, обитавшими в Енисейске в поисках работы и поживы, и некоторым количеством сосланных в государеву пашню крестьян красноярцы пограбили проживавших на посаде торговых и промышленных людей «до нага» и пошли на Ангару под начальством новых лидеров И. Носко и О. Васильева.

На Ангаре выше устья Илима в то время действовал отряд бывшего енисейского воеводы Я. Хрипунова, собранный из служилых людей разных городов Западной Сибири, который должен был заниматься поиском серебряной руды, но вместо этого «приводил под государеву руку» ранее уже объясаченных енисейским стрелецким сотником П. Бекетовым бурят. Бунтовщикам, которые по численности равнялись служилым людям Я. Хрипунова, но были вооружены гораздо хуже, пришлось идти дальше. Поднявшись по Ангаре выше устья р. Оки, красноярцы начали усиленно собирать ясак с проживавших там бурят. Известно, что они имели три серьезных битвы с бурятами и все выиграли. Результатом этих побед стало захваченное у бурят имущество (прежде всего — пушнина и оружие) и ясырь — пленные женщины и дети. Не имея достаточного количества продовольствия, красноярцы не смогли остаться на зимовку на Ангаре (как это сделал Я. Хрипунов, построивший для этих целей Усть-Илимское зимовье) и по заморозкам в середине октября 1629 г. приплыли к Енисейскому острогу.

В Енисейске на них подали челобитную енисейские служилые люди во главе с Вихорем Савиным (позднее его именем был назван приток Ангары, где он был убит в 1630 г. бурятами при попытке вернуть их в русское подданство), бывшие на сборе ясака на Ангаре, недалеко от тех мест, где воевали с бурятами красноярцы. Енисейцы обвинили бунтовщиков в том, что те «воевали» мирных ясачных бурят, и потребовали изъятия у них захваченного ясыря.

Воевода (к тому времени В. Аргамакова сменил кн. Семен Иванович Шаховской) велел забрать у красноярцев пленников, которых оказалось 48 человек, и доставить их на аманатский двор. Одновременно были конфискованы пленники — 21 человек — и у тобольских служилых, отделившихся от отряда Я. Хрипунова и прибывших в Енисейск вместе с красноярцами.

С целью наказания красноярцев енисейский воевода приказал кормить пленных бурят за счет красноярского хлебного жалованья, на что бунтовщики крепко обиделись, хотя за «воровские дела» им никакого наказания не было. Позднее они отправили в Москву коллективную челобитную, обвиняя енисейцев в грабеже тунгусов — красноярцы сообщили о событиях 1626 г., когда отряд енисейского атамана Василия Алексеева, посланный в погоню за тунгусским князцом Тасеем, недалеко от устья названой позднее его именем реки разгромил ясачных питских тунгусов. Тем не менее, попытка красноярцев заявить свои права на объясачивание ангарских бурят Москвой была отвергнута: там уже знали об успешных действиях П. Бекетова. Право на расширение территории Русского государства в Приангарье было оставлено за Енисейским острогом.

Надо отметить также, что енисейцы не оставались в долгу у своих конкурентов и действовали, не дожидаясь указа из Москвы. Если «заворовавшие» красноярские казаки двинулись на Ангару в отдаленные районы, то енисейские служилые люди действовали в другом направлении, под носом у красноярского воеводы. Уже в 1629 г. его основатель Андрей Дубенский жаловался тобольскому воеводе князю Алексею Трубецкому, что по приказу енисейского воеводы Василия Аргамакова сотник П. Бекетов собрал ясак с Братской земли (вероятно, имеется в виду район р. Ия – Уда), назвавшись служилым человеком Качинского острожка (так в первые годы называли Красноярск). В том же году красноярский воевода сообщал А. Трубецкому о том, что в одном из улусов на р. Кан через месяц после сбора ясака красноярскими казаками повторно собирал ясак енисейский толмач, который сбежал, узнав, что в улус идут красноярские служилые люди.

Зимой 1629/1630 гг. отряд енисейских служилых людей во главе с атаманом И. Галкиным совершил поход на князца Сота, кочевавшего где-то между верховьями Усолки и Каном. Видимо, об этом походе писали в Москву красноярцы: «… тех государевых ясачных людей побили 20 человек до смерти и многих переранили… и многих улусных людей повоевали, и жон и детей в полон поимали, и животы их пограбили, и до основания разорили… и государев недоборный ясак пять сороков взяли» [2; 21].

Район этот до появления русских входил в сферу интересов западно-монгольского Алтын-хана. Во всяком случае, тубинский князец Коян, к помощи которого против енисейцев попытался прибегнуть Сот, собирал с окрестных родовых групп ясак именно для Алтын-хана. Кроме того, с начала 30-х гг. на этот район начали претендовать буряты, теснившие на север и северо-запад тунгусов и уже успевшие в значительной степени ассимилировать проживавших по Средней Бирюсе кетоязычных коттов.

Однако территориально этот район был ближе к Красноярску. Кроме того, ограниченные в своих действиях с запада Томским, а с севера Енисейским уездами, красноярцы могли расширять свою ясачную территорию только на юг и восток. Но процесс объясачивания кочевников, от которых периодически приходилось обороняться, мог затянуться (и затянулся) на долгие годы. Оставалось восточное направление. Поэтому вскоре после строительства острога красноярские казаки устремились на Кан и далее на восток, вступив в борьбу с бурятами за те районы, куда не дотягивалась или дотягивалась в недостаточной степени рука енисейских воевод. Строительство Канска в 1636–1637 гг. закрепило этот район за Красноярским уездом, однако восточнее, за Удой, красноярцы вышли на ангарские ясачные волости Енисейского уезда.

Строительство независимого от Енисейска острога на территории, ранее отнесенной к Енисейскому уезду, и передача ему самой многолюдной ясачной волости — так называемой Тюлькиной землицы — вызвали острое недовольство енисейской администрации и гарнизона. А события 1629 г. инициировали их действия. Еще не испытав опасности со стороны кочевников, не понимая стратегического значения острога на Красном Яре, енисейские служилые считали его совершенно бесполезным («от разных иноземцев не обороняет»), находящимся «Енисейского острогу в стороне», оценивая пользу конкурентов-красноярцев только по количеству собираемого ими ясака. Отправляя свои коллективные челобитные в Москву, енисейцы так и писали, обращаясь к царю Михаилу Федоровичу: «… красноярцы живут за нашими головами даром, не учинили тобе, государь, прибыли нисколько, ясак не собирают».