Русская правда

посягательств на чужую собственность  карались штрафами (нарушение земельных

границ, сжигание пчел, пиков, самовольный захват чужого коня или  оружия,

поломка чужих вещей) размером до 12 гривен.

Русская Правда не знает смертной казни, но она применялась на практике за

антигосударственную деятельность, за участие в восстаниях, разбойничьих

шайках. Любопытно, что уже  в Х-Х1 вв. это наказание регулировались

государством.

Сведения, о применении смертной казни правителем руссов имеются  в арабских

источниках 1Х-Х вв. По свидетельствам ибн Ласта и ибн Фадлана, варан

разбойника могли лишить жизни через повешение. Применяли  варварские казни

княгиня Ольга и князь  Святослав (до 972 г.) в осажденном городе Доростоле.

Согласно арабским союдениям, существовала альтернатива: преступника  могли

«выслать» на окраины государства (вариант изгнания из общины). Примерно в X

в. казнь уступила место  уголовным штрафам за преступления имущественные и

против личности. В конце X в. Владимир 1 из-за усилившихся «разбоев»

обсуждал вопрос о введении за них смертной казни,, причем опасался этого,

«боясь греха». Следовательно, в ограничении смертных приговоров сыграло

роль принятие христианства. Но княжеское окружение санкционировало  усиление

репрессий, поскольку князь  обязан «бороться со злом». Введенные  казни за

разбои привели к оскудению  казны, куда перестали поступать  штрафы, и

последовала замена лишения  жизни Штрафами. Причем речь, видимо, шла, не

только о разбоях, а  о широком круге посягательств  на собственность и

личность.

В таком виде система уголовных  штрафов вошла в Русскую Правду в XI в.

Смертная казнь стала  прерогативой экстраординарных полномочий княжеской

власти в государственной  неполитической сфере и за обычные  преступления не

применялась долгое время. В  то же время отсутствие законодательной

регламентации способов казни  приводило порой к необузданной жестокости

князей. Например, на рубеже ХЦ-ХШ вв. Галицкий князь Роман закапывал

непокорных бояр живьем в  землю, четвертовал их с изуверской

назидательностью: «Не раздавив пчел, меду не съесть».

Штрафы были ведущим и  основным видом наказания по Русской  Правде,

применялись за все виды преступлений и служили источником существенного

пополнения государственной  казны. Размер штрафа колебался от 1 до 80 гривен

серебра, а в церковных  уставах - до 100 гривен. С точностью  определить,

какая часть шла потерпевшим, а какая - государству, не представляется

возможными

Продажа - самый распространенный штраф, выплачиваемый* нанесение побоев,

посягательства на собственность, оскорбления. Его размер составлял  от 1 до

12 гривен. Например, за удар  не обнаженным мечом, за вырывание  бороды

полагалось 12 гривен. В некоторых  статьях лишь указана сумма штрафа без

упоминания «продажи». В  кодексе есть прямые указания, что  продажа платится

князю, это - публичный штраф, свидетельствующий о. свободном  состоянии

виновного.

Вира - представляла собой  уголовный штраф, который выплачивался только за

убийство и только свободного человека. В Русской Правде нет  упоминаний об

убийстве феодалов за это  полагалось более суровое наказание, нежели вира.

За 40 гривен по ценам того времени можно было купить 20 коней. Выплата

таких сумм была не каждому  по силам. Поэтому существовал коллективный

институт «дикой виры», куда делали взносы члены общины, чтобы  а случае

необходимости внести выкуп  за убийство. Дикая вира выплачивалась  общиной и

в случае разбойного убийства, если она не разыскивала преступника.

Вероятно, кое-кто из феодальных верхов прочь был заполучить лишний

уголовный штраф за случайно обнаруженное тело, и Русская Правда запрещала

поэтому взыскивать дикие  виры за неопознанных убитых и скелеты (ст. 3-8, 19

Пространной Правды). Не делавшие в дикую виру взносов в случае убийства

самостоятельно выплачивали  всю сумму.

Уроками назывались штрафы за истребление собственности и  имущества.

Например «кто намерено коня зарежет или скотину, то платит 12 гривен

продажи, а хозяину урок» (ст. 84 Пространной Правды). Поскольку  рабы и

холопы приравнивались к  имуществу хозяев, за, их убийство выплачивался

урок, а не вира. Стоимость  холопов Русская Правда оценивает  в, 5-6 гривен,

а более высокопоставленных холопов (тиуна, ремесленника) - в 12 гривен.

Русская Правда ничего не говорит  о телесных наказаниях и лишении  свободы.

Тюрем в Древней Руси еще  не было, как и осознания тюремного  влияния на

преступника. Применялось  заточение в «проруб». (подвал) высокопоставленных

лиц, князей, посадников, лиц  княжеского окружения. Эта мера являлась

временным ограничением свободы  до наступления определенных событий.

Например, в 1067 г. великий  князь Изяслав посадил в «проруби князя Всеслава

с двумя сыновьями, после  смерти Ярослава Иудрога его сыновья  выпустили из

«проруба» дядю Судислава  и насильно постригли в монахи. Телесные наказания

также применялись, но государство  все же отдавало Предпочтение штрафам.

Законодатель сознавал, что  степень тяжести преступления может  зависеть как

от преступника, так и  от внешних обстоятельств. Однако эти  элементы он не

мог формулировать в абстрактном  виде, отягчающие обстоятельства, соучастие,

формы вины и т.д. - продукт  более позднего времени. И все  же с состоянием

опьянения (при разорении  купца) Русская Правда * связывает  более тяжкие

последствия. В трех случаях  она предусматривает групповые  кражи скота (ст.

ст. 40, 41, 43 Пространной Правды) и устанавливает, что каждый участник

должен заплатить штраф  в полном объеме. Понимал законодатель и различную

направленность умысла преступника, поэтому в кодексе разграничены случайные

убийства или неосторожные (в обиду), убийства в разбое, убийства на Миру

«явлено», «в сваде». За «разбой  без всякой свады» полагалось строгое

наказание. Однако, отделяя  преступления преднамеренные от бытовых,

законодатель руководствовался принципом казуальности и фиксировал их без

теоретических обобщений. В  Русской Правде только намечается деление  на

умышленные и неосторожные деяния.

Карательные нормы Русской  Правды продолжали действовать, но к  концу XV в.

была подготовлена база для  качественно нового уровня уголовного права. Это

связано с тем, что появились  новые виды преступлений против государства,

его аппарата, и дол1эиностных  лиц, преступность стала более масштабной и

уголовное законодательство отреагировало на это усилением  репрессий.

Суд и процесс.

Древнейшей формой судебного  процесса был суд общины, члены  которой в равной

степени обладали правами  и обязанностями тяни в судебных разбирательствах.

Состязательность сторон сохранялась долгое время, поэтому  процесс в Древней

Руси называют состязательным (реже - обвинительным). Ему присущи  такие

отличительные Черты, как  относительное равенство сторон и их активность при

рассмотрении дела в сборе  доказательств и улик. Одновременно в Х-Х1 вв.

укрепляется процесс, где  ведущую роль играли князь него администрация: они

возбуждали процесс, сами собирали сведения и выносили приговор, часто

сопряженный со смертным исходом. Прототипом такого процесса может служить

суд княгини Ольги над  послами древлян в период восстания  или суд князей над

восставшими в 1068 г. и 1113 г.

Поводами к возбуждению  процесса служили жалобы истцов, захват преступника

на месте преступления, факт совершения преступления. Одной  из форм начала

процесса был так называемый «заклич»: публичное объявление о  пропаже

имущества и начале поиска похитителя (обычно на торгу). Давался  трехдневный

срок для возвращения  похищенного, по истечении которого лицо, у которого

обнаруживались искомые  вещи, считалось виновным и должно было вернуть

имущество и доказывать законность его приобретения. Можно предполагать, что

использовались различнее  виды доказательств: устные, письменные,

свидетельские, улики. Очевидцы происшествия назывались видоками.

Существовали «послухи», которых одни исследователи считают  очевидцами по

слуху», другие - свидетелями  «доброй славы» обвиняемого могли  быть только

свободные люди: «на холопа послушества не складывают, поскольку  он н

свободен», - гласит Русская  Правда. Равенство, сторон в процессе диктовало

привлечение к свидетельству  столько свободных. Лишь в «малой тяжбе» и по

нужде можно было «ссылаться на закупа». Если не было свободных, то

ссылались на тиуна боярского, а на «иных не складывать» (ст. 66 Пространной

Правды).

В Русской Правде предусмотрена  особая форма обнаружения утраченного

имущества -свод. Если после  «заклича» пропавшая вещь обнаруживалась у лица,

заявившего себя добросовестным приобретателем, начинался свод. Указывался

человек, у которого приобреталась  вещь, тот, в свою очередь, указывал на

другого, и т.д. Кто не мог  указать источник приобретения, считался вором,

должен был вернуть  вещь (стоимость) и заплатить штраф. В пределах одной

территориальной единицы  свод шел до последнего лица, но если в нем

участвовали жители другой территории (города), он шел до третьего лица,

которое выплачивало повышенное возмещение и начинало свод по своему месту

проживания (ст. 35-39 Пространной  Правды).

Другое процессуальное действие - гонение следа - представляло собой  розыск

Преступника по следам. В  случае убийства наличие следов преступника  в какой-

либо общине обязывало  ее членов выплачивать «дикую виру»  или разыскивать

виновное лицо. При терявшихся следах на пустошах и дорогах поиски *

прекращались (ст. 77 Пространной  Правды).

Нормы Русской Правды, действующие  в «русских княжествах в ХII-ХV вв.,

продолжали использовать в судебном процессе рассматриваемого периода. При

сохранении состязательных начал в судебном процессе усиливались  роль и

активность государственной  администрации. Повсеместно выросло  значение

судебного поединка при невозможности  выяснения пистоны иными способами.

Ордалии уходили в прошлое  поскольку противоречили христианскому  пониманию

выяснения истины, судные клятвы лишались языческой атрибутики. Одновременно

возросла роль письменных документов, особенно в земельных  спорах и тяжбах.

Для эпохи, предшествовавшей Русской Правде, характерными объединением

сельского населения была соседская община. Она выросла  в процессе

разложения прежней семейной общины. Частная собственность на землю

постепенно разлагает  прежде однородную массу общинников: наряду с

зажиточными появляются бедняки, терявшие свои участки. Выходя из общины,

они в поисках работы попадали в зависимость от богатых землевладельцев -

князей и бояр.

Древнейшая Правда («Суд Ярослава») сохранила следы живучих обычаев  родового

строя, которые еще не были изжиты в раннефеодальном государстве. Ст. 1

признает еще институт кровной родовой мести за убийство, но вводит

ограничение круга мстителей  ближайшими родственниками убитого. «Убьеть  муж

мужа, то мстить брату брата, или сыновни, или брату чаду, любо сестрину

сынови». Но тут же княжеский  закон устанавливает, что в случае отсутствия

мстителя убийца должен уплатить денежный штраф в пользу князя: «аше не

будет кто мстя, то 40 гривен за голову».

Строй процесса по Русской  Правде является бесспорно состязательным (или

обвинительным), что характерно для эпохи раннего феодализма. Русская Правда

описывала особые формы досудебного  установления отношений между потерпевшим

(будущим истцом, обвинителем)  и предполагаемым ответчиком (обвиняемым). Это

так называемый «свод» и «гонение следа». «Свод» состоял в отыскании  истцом

надлежащего ответчика путем  «закличи», свода в тесном смысле и присяги.

Правда, существование в  Киевской Руси судебного поединка отрицается многими

исследователями. Их довод, кажущийся  очень сильным, это отсутствие

упоминания о поединке в Русской Правде. Но вместе с  тем и указания арабских

писателей, подобные только что приведенному, и договор с  немцами, 1229 года

(ст. ст. 15 и 16), и юридические  поговорки («В поле две воли, кому бог

поможет») подтверждают древность  происхождения и прочность института

судебного поединка.

О причинах отсутствия указаний на поединок в «Русской Правде» можно  только

строить предположения. Нельзя отрицать возможности некоторого воздействия,

так сказать, механического  порядка на текст «Правды» со стороны

церковников. Поединок, бесспорно  имевший место в жизни Киевской Руси ХI-ХII

вв., должен был отразиться в современных законах и в  их первой кодификации

- в Русской Правде. Но  затем он мог исчезнуть со  страниц этого сборника или

почти исчезнуть, как наиболее противный духу христианства, йод  пером первых

благочестивых переписчиков памятника.