Роль человека в произведениях о Великой Отечественной войне

    Роль  человека в произведениях  о Великой Отечественной  войне 

    Великой школой мужества и героизма навсегда останется в памяти  людей Великая  Отечественная война, получившая многогранное отражение в литературе 50 – 70-х  годов.

    Концепция человека, как она утверждается советской литературой, с наибольшей убедительностью раскрывается в произведениях о Великой Отечественной война.

        Военные ситуации, исполненные особого  драматизма, с их “предельной”  заострённостью нравственного выбора, где человек обнаруживает себя “до дна”   в добре и зле, мужестве и страхе, духовном взлёте и нравственном падении, позволяют  писателям открывать в своём герое главное, выявлять идейно-нравственные основы его личности.

          Образ советского человека рисуется  писателями как бы в двух аспектах тесно взаимосвязанных: герой в противостоянии миру фашизма и герой в борьбе за подлинно - нравственные ценности в себе в разных ситуациях – фронтовых, госпитальных, тыловых. Второй аспект изображение потребовал от писателей заострения нравственно - гуманистической проблематики произведений. Советские писатели утверждают, что ценность человека на войне меряется не только выполнением боевых заданий. Есть ещё одна мера – его “нравственные установления”, составляющие основу характера, двигательные стимулы. В этом смысле герой В. Быкова капитан Ивановский (“Дожить до рассвета”), учитель Мороз (“Обелиск”), партизан Левчук (“Волчья стая”), Степанида (“Знак беды”) является важным художественной системы не только писателей Ю. Бондарева и В. Быкова, но всей советской военной прозы.

    Наша  нравственность, основанная на человечности и сознания глубочайшей ответственности  человека не только за себя, но и за судьбу других.

    Тема  войны неиссякаема. Появляются всё  новые и новые произведения, которые  вновь и вновь заставляют вернутся к огненным событиям теперь уже более пятидесяти летней давности и увидеть в современном человеке то, что мы ещё недостаточно осознали и оценили.

    Великая Отечественная война потребовала  от нашего народа, от каждого советского человека напряжения всех его душевных и физических сил. Вновь и вновь исследуют писатели историки нашей победы над фашизмом, сущность советского характера, человека – патриота, интернационалиста, гуманиста.

 Война не только не “отменяет”, она делает ещё более острыми нравственные проблемы, чувство гражданского долга, ответственности. Ясность  целей и задач на войне не может служить оправданием какой – либо моральной неразборчивости. Она не освобождает человека от необходимости в полной мере отвечать за свои поступки, осмысливать происходящее. Жизнь на войне – это жизнь со всеми её духовными и нравственными проблемами в их сложности и противоречивости.

    Другое  дело, что даже эти писатели, не отворачивались от суровой правды войны, никто из них, - не могли себе представить, каким тяжелым и жестоким испытанием будет надвигающееся на нас испытание, в самом страшном сне не могло им привидеться, что война будет продолжаться долгих, казавшихся бесконечными четыре года, что враг дойдет до Москвы и Ленинграда, до Сталинграда и Кавказа. Хлебнув в первые дни войны во время отступления на Западном фронте горячего до слез,

      Великая Отечественная война  раскрыла перед всем миром  душевную силу, стойкость и мужество  советского народа. Такого массового  героизма ещё не знала история  человечества.

    Говорят, что первой жертвой на войне становится правда. Когда к одному из недавних юбилеев победы над фашисткой  Германией надумали выпустить книжкой  сводки Совинформбюро, то, перечитав  их, от этой идеи отказались - очень  уж многое требовало серьезных уточнений, исправлений, опровержений. Власти предержащие правды боялись, неприглядную правду старались припудрить, даже скрыть (о сдаче врагу некоторых крупных городов Сов информбюро не сообщало), но правды жаждал воющий народ, она была ему необходима, чтобы самоотверженно сражаться, надо осознать масштаб нависшей над страной опасности. Так страшно началась для нас война, на таком краю, в двух шагах от пропасти, мы оказались, что выбраться можно было только прямо глядя жестокой правде в глаза, до конца осознав ту всю меру своей ответственности за исход войны. В ноябре сорок первого года И. Эренбург писал: '...Многие у нас привыкли (наверное, Эренбург имел в виду: нас приучили) к тому, что за них кто-то думает. Теперь не то время. Теперь каждый должен взять на свои плечи всю тяжесть ответственности. Во вражеском окружении, в разведке, в строю каждый обязан думать, решать, действовать'. Лирическая поэзия, самый чуткий сейсмограф душевного состояния общества, сразу же обнаружил эту жгучую потреб- ность в правде, без которой невозможно, немыслимо чувство ответст- венности. Вдумаемся в смысл не стертых даже от многократного цити- рования строк 'Василия Теркина' - они направлены против утешающе- успокающей лжи, тогда эта внутренняя полемика воспринималась особенно остро, выглядела вызывающей:

    А всего много пуще

    Не  прожить наверняка -

    Без чего? Без правды сущей,

    Правды, прямо в душу бьющей,

    Да  была б она погуще,

    Как бы ни была горька.

    Литература  наша  немало сделала для  того, чтобы в грозных, катастрофических обстоятельствах пробудит  у людей чувство ответственности, понимание того, что именно от них, от каждого из них-ни от кого другого -  зависит судьба страны. Отечественная война не была “разборкой” между двумя кровавыми диктаторами -  Гитлером и Сталиным, как это внушают нынче некоторые склонные к изобретению сенсаций литераторы.

      Но это ощущение обретаемой, расширившейся  свободы возникло у многих, очень  многих людей. Вспоминая через  много лет фронтовую юность, Василь  Быков писал, что во время  войны “мы осознали свою силу и поняли, на что сами способны. Истории и самим себе мы преподали великий урок человеческого достоинства.” Война все подчиняла себе, не было у народа более важной задачи, чем одолеть захватчиков. И перед литературой со всей остротой и определенностью встали задачи изображения и пропаганды освободитель- ной войны, они служили им по доброй воле, по внутренней потребности, честно, искренне, эти задачи не были навязаны извне - тогда они становятся губительными для творчества. Война против фашизма была для писателей не материалом для книг, а судьбой - народа и их собственной. Их жизнь тогда мало отличалась от жизни их героев.

        Каждый третий из ушедших на фронт писателей - около четырехсот человек - с войны не вернулся. Это большие потери. Может быть, они были бы меньшими, но очень часто писателям, большинство из  которых стали фронтовыми журналистами, приходилось заниматься не только своими прямыми обязанностями, а многие просто оказались в строю - воевать в пехотных частях, в ополчении, в партизанах. Никогда писатель не слышал так отчетливо сердце народа - для этого ему надо было прислушаться к своему сердцу. Чувство общности, объединившее сражающийся против захватчиков народ, вело в бой война и вдохновляло художника, окрыляя его творения.

    В очерке, написанном в апреле сорок  четвертого года, в ту уже пору, когда  Москва салютовала победоносным наступлениям Красной Армии, Константин Симонов  рассказал о том, какой была тогда  война на солдат- ском уровне в ее самой заурядной повседневности.  

    Чем только не приходилось заниматься писателям  в дни войны - вплоть до наставлений  по борьбе с танками противника! Если в этом была нужда - а она  возникала постоянно в армейских  газетах - поэты писали репортажи, драматурги - международные обзоры, прозаики и критики - стихотворные фельетоны. Никто не мог уклониться от повседневной “черной” газетной работы - не имел права. “Я писал, - вспоминал Твар- довский , - очерки, стихи, фельетоны, лозунги, листовки, песни, за метки – все”. Можно долго рассказывать, в каких условиях приходилось писателям работать, как доставался им материал, когда они хотели не- пременно получить его из первых рук. 

    В таких мало располагающих к сосредоточенной  творческой работе условиях были созданы  книги, которые не потускнели за прошедшие деся тилетия, не перечеркнуты временем, - назову хотя бы некоторые из них. Поэзия – “Василий Теркин” Твардовского, “Сын” Антокольского, “Февральский дневник” Берггольц, лирика Ахматовой, Симонова, Суркова, Сельвинского, Шубина, Гудзенко. Публицистика и художественная проза - статьи Алексея Толстого, “Сталинградские очерки” Грассмана и “Письма к товарищу” Горбатова, очерки и рассказ Платонова и Довженко “Волоколамское шоссе” Бека и “Дни и ночи” Симонова , “Перед восходом солнца” Зощенко и “Молодая гвардия” Фадеева. Драматургия – “Русские люди” Симонова, “Фронт” Корнейчука, “Нашествие” Леонова . Высокого уровня правды достигла литература - такого, что в мирное время, а первые послевоенные или последние сталинские годы, в пору нового идеологического помрачения, она так или иначе, вольно или невольно проверяла себя. И как бы далеко потом Грассман и Симонов ни ушли в осмыслении событий войны, их поздние книги не противоречат тому, что они писали в войну, они не опровержение, а продолжение, развитие, углубление. Внимательный читатель и добросовестный исследователь не могут не заметить связи между “Сталинградскими очерками” Грассмана и романом "Жизнь и судьба", между "Днями и ночами" Симонова и трилогией "Живые и мертвые".

    Снова начались гонения в литературе. Разгромная критика очерков и рассказов Платонова, “Перед восходом солнца” Зощенко.  Но в ту пору все это мало кому было понятно, надеялись и верили, что после того, как литература столь самоотверженно сражалась,    защищая страну, столько сделала для Победы, возвращение к старому  невозможно. И народ, заканчивая так трудно ему давшейся, стоившей стольких жертв Победой эту кровавую войну, надеялся и верил, что завоевал неоспоримое право на свободу, добро и правду...

    Сразу после войны со всей остротой и драматизмом возникла проблема исторической правды. На приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года Сталин сказал: “У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941- 1945 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой”. Сегодня может казаться, что эти слова, этот комплимент народу открывали путь, подталкивали к серьезному, основательному историческому исследованию - в том числе и в художественной литературе - войны, к постижению ее уроков, оплаченных миллионами жизней, большой кровью.

    Страна  пришла к победе на последнем дыхании, разоренной, обезлюдевшей - почти полностью  были скошены целые поколения. Тысячи сел были сожжены дотла, сотни  городов превращены в руины. Великая - действительно великая, определившая судьбу страны и мира, - победа была нестерпимо горькой. Свидетельствует лирическая поэзия. Вот какой виделась Родина и Победа тогда очень разным поэтам - совпадение поразительное.

    Илья  Эренбург:

    Она была в линялой  гимнастерке,

      И ноги были  до крови натерты. 

      Она пришла и  постучалась в дом.

      Открыла мать. Был  стол накрыт 

       к обеду. 

      "Твой сын служил  со мной в полку 

    одном,

      И я пришла. Меня  зовут Победа".

      Был черный хлеб  белее белых 

          дней,

      И слезы были  соли солоней. 

      Все сто столиц  кричали вдалеке, 

      В ладоши хлопали и танцевали.

      И только в тихом  русском 

        городке 

      Две женщины, как  мертвые молчали.