Римское право

Разложение гражданской  общины вызвало к жизни множество  новых, небывалых прежде отношений  собственности, владения, пользования  и распоряжения землей и другим имуществом. Установилась индивидуальная собственность  на землю, распространились различные, неизвестные ранее виды аренды, возникла масса новых форм пользования чужими вещами и т.п. Естественно, что все эти новые отношения требовали юридического оформления. Римские юристы получали, таким образом, огромный простор для творчества, разработки новых правовых норм, понятий, терминов, определений. Старые юридические формы, как правило, не отбрасывались, их старались приспособить для юридического оформления новых отношений. Например, право частной собственности на землю, втискивали в форму, фиксировавшую собственность на раба. Собственника земли обозначали соответственно тем же самым термином «dominus», которым прежде обозначали хозяина раба.

Согласно цивильному праву, раб в Риме не мог быть собственником  или владельцем каких-либо вещей. На практике, однако, рабы нередко становились обладателями имущества и даже накапливали довольно значительные суммы денег. Дело доходило до того, что господин иной раз должен был брать деньги в долг у своих рабов. В таких случаях, дабы преодолеть запреты, налагаемые цивильным правом, и дать собственности рабов надлежащее юридическое оформление, прибегали к праву естественному, по которому все люди равны. Опираясь на естественноправовые нормы, римские юристы признавали за рабом возможность вступать в сделки, иметь предусмотренные договорами права и обязанности.

Расцвету юриспруденции, усилению роли юристов в жизни  общества способствовало распространение  воззрения, согласно которому при решении  спора необходимо учитывать скорее фактическую волю сторон, нежели букву  договора или закона. В уголовном праве эта тенденция выразилась в установлении принципа, по которому при рассмотрении преступления главное внимание уделялось намерению. Наказуемо намерение, а не действие, провозглашал Павел.

Усложнение общественной жизни, произошедшее в Риме в период принципата, распад традиционных социальных связей имели своим следствием резкое увеличение количества споров. Переходный характер отношений порождал ситуации, когда истец мог выдвигать самые различные претензии к ответчику.

Очевидно, что при таком положении резко усложнялась процедура судебного разбирательства. И конечно, вместе с этим возросло значение юристов в общественной жизни Рима.

Одной из главных  предпосылок успешного развития юриспруденции в римском обществе была тенденция, по которой в юристы шли, как правило, лучшие, наиболее образованные и талантливые люди. Повышенный спрос на талант предъявлял прежде всего творческий характер юридической профессии. Юрисконсульт в Риме являлся фактическим творцом юридических норм.

4. Постклассический период.

4.1. «Вульгаризация» римского  классического права.

В III в. н. э. в  общественной жизни Древнего Рима произошли  перемены, которые в конечном счете  не могли не сказаться на состоянии  юриспруденции. Убийство в 235 г. принцепса  Александра Севера положило начало периоду анархии в политической сфере древнеримского общества, продолжавшемуся целых полстолетия - до воцарения императора Диоклетиана. За это время на римском престоле сменилось 17 принцепсов. Восстания, мятежи, заговоры, политические убийства стали обычаем в общественной жизни Римской империи. Ко всему этому добавлялась хозяйственная разруха. Таким образом, произошел подрыв того экономического и политического фундамента, на котором покоилось величественное здание римской классической юриспруденции.

Для правителя  огромной империи, находившейся в состоянии  анархии, было естественным обращение  к бюрократическим методам управления. Именно бюрократия могла стать реальной силой, цементирующей общественный строй, предотвращающей его окончательный распад.

Развитие же бюрократии, выдвижение ее на ведущую  роль в общественной жизни неизбежно  влекли за собой замену прежнего формулярного судебного процесса, предполагавшего  свободное состязание сторон с участием претора и при посредничестве третейского судьи, процессом бюрократическим (экстраординарным). Последний предполагал в качестве судьи чиновника, представителя имперской администрации. Состязательность сохранялась, но она была в значительной мере скована поной процедурой разбирательства дел, весьма похожей на обыкновенное административное рассмотрение какой-либо жалобы. Претор, игравший прежде важную роль в осуществлении юрисдикции и правотворчестве, уступил место городскому префекту.

В историко-правовой науке перемены в римской правовой культуре, происходившие в период после III в., характеризуется как  «быстрый упадок юриспруденции». И  на первый взгляд такая характеристика представляется вполне оправданной.

В самом деле основным способом правотворчества в IV - VI вв. выступает законодательная деятельность императоров. Императорские конституции носят имена императоров и не упоминают имен юристов, участвовавших в их составлении. Факт этот немаловажен: он отражает ослабление роли юристов в правотворческом процессе. Суждения выдающихся представителей римской юриспруденции продолжают учитываться при вынесении судебных решений. Однако применение их ограничивается. Закон о цитировании 426 г. признал юридическую силу лишь за мнениями пяти юристов: Папиниана, Павла, Гая, Ульпиана и Модестина. Если по одной и той же проблеме между перечисленными юристами обнаруживалось разномыслие, то действительным надлежало считать мнение, высказанное большинством из них. При равенстве предпочтение отдавалось Папиниану. Закон о цитировании разрешал учитывать мнения и других представителей римской классической юриспруденции, однако лишь при условии, что на них ссылаются упомянутые пятеро. На практике мнения юристов, не названных в законе о цитировании, почти не принимались во внимание, поскольку в распоряжении законодателей и судей не было текстов их сочинении.

По сравнению  с классическим периодом время IV - VI вв. более бедно юридической литературой. Значительную часть ее составляют произведения компиляторского характера — сборники изречений римских юристов-классиков, в основном Папиниана, Павла и Ульпиана, создаваемые, как правило, частными лицами и не имеющие официальной юридической силы. Роль этих сборников сводится лишь к тому, чтобы служить учебным пособием при подготовке судей. Но даже при такой ограниченной роли произведения юристов в большей своей части остаются невостребованными.

Юридическое образование  в Древнем Риме IV—VI вв. не было столь  престижным и популярным, как прежде. Многие должности, которые в предшествующий период могли занимать только лица, обученные юриспруденции, теперь принадлежали в большинстве своем тем, кто не обладал никакими юридическими знаниями.

Следующая примечательная черта юриспруденции IV—VI вв. — явная  тенденция к упрощению и сокращению юридических формул. Юридическая терминология утрачивает прежнюю четкость, точность, становится неопределенной, расплывчатой. К примеру, римские юристы классического периода четко разграничивали понятия собственности и владения. «Собственность не имеет ничего общего с владением», — указывал Ульпнан. В отличие от владения, обозначавшегося термином «possessio», собственность обозначалась в классической римской юриспруденции как «dominium». Для «possessio», с точки зрения римских юристов-классиков, достаточно было наличия двух условий: фактического обладания вещью и отношения к вещи как к своей, т. е. воли владеть. Владельцем поэтому мог быть и несобственник вещи. Право владения приобреталось соответственно способами, отличными от способов приобретения права собственности. Различными были здесь и формы защиты. «Право владения защищают с помощью интердикта, право собственности же—посредством иска»,—отмечал Павел.

Со второй половины III в., а в особенности с IV в., римские  юристы начинают использовать термин «possessio (владение)» там, где в классический период применялся термин «dominium (собственность)». И в то же время термин «собственность» нередко употребляется вместо термина «владение»⁴. В дополнение к термину «dominium» появляется термин «propritetas», также обозначающий собственность. В ряде случаев для обозначения права собственности вместо одного термина используется целая фраза, например «право владеть непоколебимо» и т.д.

Значительным  отступлением от воззрений римских  юристов-классиков на право владения стало введение в 326 г. законом императора Константина защиты владения для арендаторов владельца—колонов, других зависимых людей и даже рабов. Прежде право на защиту своего владения мог осуществить только сам владелец.

Явным признаком  сближения института владения с институтом собственности выступает появившееся у владельца право, которое ранее имел лишь собственник,— право передачи имущества по наследству.

Одновременно  право собственности все больше ограничивается, перестает носить прежний  абсолютный характер. В городах, к примеру, распространяется практика принудительной продажи земельных участков, если этого требуют интересы благоустройства территории. В сельской местности на собственников нередко возлагаются дополнительные обязанности, например по добыче полезных ископаемых.

В том же направлении  меняется содержание юридической терминологии и в сфере обязательственного права. Термин «контракт», который в  классической римской юриспруденции  использовался для обозначения  договора, признаваемого цивильным правом и обеспеченного специальной исковой защитой, в рассматриваемый период начинает употребляться в более широком смысле: например применительно к брачным соглашениям. Наконец, термином «контракт» обозначался и сам документ, фиксирующий договор. Одновременно исчезает прежнее различие между «контрактом» и «пактом».

Подобные примеры  показывают, что перемены в римской  юриспруденции на рубеже III— IV вв. носили достаточно резкий характер. В историко-правовой литературе описанный процесс именуется  «вульгаризацией» римского права, само же римское право постклассического периода—«вульгарным правом». «Многие из наиболее выдающихся достижений классической юриспруденции, — отмечает М. Казер,—были утрачены в этом «вульгарном праве», главными источниками которого выступали императорские постановления и их толкования с IV столетия и далее наряду с современными ревизиями некоторых классических сочинений (особенно Павловых. «Сентенций» и Гаевых «Институций»)».

На рубеже III—IV вв. происходили коренные изменения  в политических и социально-экономических условиях жизни римского общества. Соответственно менялось и право. Для нового римского права — назови его как угодно: «постклассическим» или «вульгарным» - классическая римская юриспруденция не подходила. Она, следовательно, должна была уступить место какой-то новой юриспруденции. И этот процесс смены юриспруденции одного вида на юриспруденцию другого вида как раз и происходил в IV—VI вв. Правильнее поэтому говорить применительно к названному времени об упадке не римской юриспруденции в целом, а лишь одного из ее вариантов, который зовется в юридической литературе «классическим». Упадок данного варианта юриспруденции означал, одновременно развитие другого ее варианта. Римская юриспруденция начинала очередной круг своей истории: она восходила к новой своей высоте, пусть и на ином уровне. И эту высоту можно определить совершенно конкретно и точно - систематизация римского права при императоре Юстиниане, первая половина VI в.

Когда упрощение  римской юридической терминологии, утрату ею прежней четкости, сокращение правовых форм и т. п. представляют как упадок юриспруденции, то при этом забывают, что в IV—VI вв. население Римской империи было не таким, как в предшествующий период. Значительную часть его составляли так называемые «варварские» племена и, кроме того, сельские жители, для которых четкая, детализированная утонченная терминология классической юриспруденции была слишком сложной и непонятной. Требовалось приспособить язык римского права к уровню населения. Упрощение терминологии и другие сопутствующие процессы, протекавшие в сфере римской юриспруденции в рассматриваемый период, были необходимы именно для того, чтобы право могло эффективнее выполнять свою регулирующую роль. Юриспруденция таким образом приспосабливалась к новым реальностям общественной жизни.

4.2. Своды Юстиниана.

Главным достижением  римской постклассической юриспруденции  явился, безусловно, свод Юстиниана. Его  созданию предшествовало однако, по меньшей  мере двухвековая кропотливая работа римских юристов, осуществлявшаяся по двум основным направлениям.

Прежде всего  составлялись своды императорских  конституций (законов)—так называемые кодексы. Первые образцы таких правовых памятников, которых ранее не знала  римская юриспруденция, появились  на рубеже III—IV вв. Составителями их были современники императора Диоклетиана юристы Григорий и Гермогениан, жившие, по дошедшим до нас известиям, в восточной части Римской империи.

Оригинальные  тексты этих первых кодексов не сохранились, но об их содержании можно судить по трем фрагментам, которые вошли в другие правовые памятники. На основании отрывочных сведений специалисты делают вывод, что Григорианский кодекс, к примеру, был довольно обширным, состоял не менее чем из 19 книг.

Ссылки на Григорианский  и Гермогенианский кодексы вошли впоследствии в самый авторитетный из памятников данного рода — в Кодекс Феодосия, составленный в 438 г. и включивший в себя все императорские конституции, изданные со времен императора Константина. Кодекс Феодосия являлся уже официальным сводом законов, он имел обязательную юридическую силу. Вместе с тем и этот правовой памятник, так же как предшествующие кодексы, служил в качестве учебного пособия при обучении праву. По замечанию Е. Э. Липшиц, «в инструкции императоров Феодосия и Валентиниана комиссии, которой было поручено составление Кодекса, предписывалось включить в него и те конституции, которые уже не была действующими; это делалось в качестве уступки юридическим школам, где изучалось и то, что уже не имело силы действующего закона».