Репрессии в СССР как инструмент гос. контроля

В обвинительной речи прокурор Вышинский назвал подсудимых «зловонной кучей человеческих отбросов» и заявил: «Вся наша страна, от малого до старого, ждёт и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу родину, расстрелять, как поганых псов! Требует наш народ одного: раздавите проклятую гадину!" приговор был вынесен на рассвете, 13 марта: расстрел всем подсудимым, кроме троих. Из видных деятелей партии, представших перед удом, 20 лет получил только бывший глава правительства Украины Христиан Раковский. До 1934 г. он был одним из лидеров «троцкистской» оппозиции. Его казнили в сентябре 1941 г.

                                                         Атмосфера законности беззакония создавалась в партии, дозволенности широкого использования силовых методов. Сталиным и его окружением уже был создан моральный климат, в котором стал возможным переход от административных методов решения проблем к методам прямого насилия над потенциальными противниками. Это произошло во многом благодаря тому, что подавляющие большинство советских людей безоговорочно поверили, что идёт борьба не на жизнь, а на смерть с людьми, которые не оставили надежд реставрировать капитализм в нашей стране. Передовицы газет уже в январе 1937 г. пестрели заголовками «Шпионы и убийцы», «Торговцы Родиной», «Подлейшие из подлых» и т.д. Непрекращающийся «массаж» общественного сознания давал свои плоды: люди негодовали, узнав о подлости тех, кто так долго «маскировался».

Чтобы раскрутить этот «маховик» репрессий в партии, Сталиным сначала была проведена «разведка боем» (имеется в виду расправа над Каменевым и Зиновьевым). Народ поддержал. Сталину мешали эти деятели, низведённые до мелких служащих, но много знавшие о нём: о его интригах, о подделывании старых партийных документов. Именно поэтому их устранение было необходимым и неизбежным. Сталин лишь ждал подходящего момента.

Следует заметить, что репрессии распространялись, образно говоря, волнами. Сталин не любил ограничиваться одним «слоем» обезвреженных врагов. А посему у сотен тысяч людей, кому «вождь» отказал в доверии, были уничтожены или сосланы их семьи. Не составили исключения и обезвреженные оппозиционеры. Так вслед за Л.Б. Каменевым погибли его жена, два сына, брат с женой.

Сталин вырубал не только деревья ,но и поросль вокруг. В 37-ом году эта рубка превратилась в круглосуточный лесоповал.

Массовые репрессии 1937-1938 гг. завершили процесс преобразования партии большевиков,  начавшийся после её прихода к власти. Идеология перестала играть определяющую роль в её политике. Теперь политику диктовали только реальные интересы аппарата. Идеология заняла подчинённое, чисто служебное положение.

Партия уже не напоминала союз единомышленников, оставшись только частью государственного аппарата. Возникновение идейной оппозиции (подобной оппозиции Троцкого или Рютина) в такой партии стало совершенно невозможным. Все эти черты партия сохранила и позднее,  в эпоху Хрущёва, а позже - Брежнева.

Репрессии в армии.

Следующим пунктом своей работы мне хотелось бы осветить ещё одно направление, по которому двигались всепоглощающие «щупальца» репрессий. Эти щупальца не щадят никого и ничто. Коснулись они и фактической опоры государства, защищающей от нападок мирового сообщества в целом и посягательств на свободу страны со стороны отдельно взятых государств - армии.

По-моему мнению начинать обзор арестов в Красной армии следует начинать с дела маршала Михаила Тухачевского.

Вообще лето 1937 г. началось на тревожной для Красной армии ноте. 1 июня печать сообщила о самоубийстве главы Политуправления РККА Яна Гамарника. Газеты писали, что он запутался в своих связях с антисоветскими элементами. Климент Ворошилов назвал его в приказе «предателем и трусом».

11 июня последовало  ещё более поразительное сообщение. Несколько высших руководителей  Красной армии во главе с  маршалом Михаилом Тухачевским  оказались замешаны в заговоре  и измене.

В этот же день состоялся закрытый суд. Неожиданное стечение обстоятельств соединило в зале суда 16 человек, считавшихся «цветом и гордостью Красной армии». Но половина из них сидела за судейским столом, половина  - на скамье подсудимых. Судили маршала Тухачевского, командиров Якира, Корка,  Уборевича, комкора Путну и др. Продолжался суд около трёх часов. Подсудимые говорили о своей преданности родине, верности Советской власти и И. Сталину. Однако всех их приговорили к смертной казни. Приговор привели в исполнение в тот же день.

Как всегда, по всей стране прошли собрания, участники которых голосовали за смертную казнь всех арестованных. В одной из воинских частей младший командир Демидов воздержался при голосовании. Он сказал, что нельзя до суда требовать смертной казни. В тот же день его арестовали.

После суда над Тухачевским в Красной армии прошла волна массовых арестов. Они продолжались до 1939 г.

И пяти человек, получивших звание маршала в 1935 г., уцелели двое - К. Ворошилов и С. Буденный. Погибли маршалы М. Тухачевский, А. Егоров и В. Блюхер. По этому поводу тогда распространилась невесёлая шутка. ««Носит ли каждый советский солдат маршальский жезл в своём ранце?» - Ответ: «Чтобы бесславно погибнуть в мирное время?»»

Маршал Василий Блюхер умер во время следствия 9 ноября 1938 г. Перед этим его видели очень сильно избитым, один глаз был выбит. Блюхер был втянут в машину репрессий, когда она уже замедляла свои обороты. В начале казалось, что он уцелеет. Ноябрьское постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) 1938 г. отменило грубое нарушение законности, процедуры ведения следствия. Сталин и его окружение, вызвав волны репрессий, которые два года гуляли по стране, не могли не почувствовать, сколь разрушительным было их действие. Но в официальных докладах, выступлениях вся эта вакханалия выдавалась за « великую победу Сталина над троцкистско - фашистскими заговорщиками и вредителями».

Берия, который уже руководил следствием по делу Блюхера, проигнорировал, однако, постановление. Прославленного маршала допрашивали несколько дней, требуя от него признания в том, что «он входит в военное - фашистский заговор». Блюхер держался мужественно и всё полностью отрицал. 9 ноября 1938 года ещё один маршал Советского Союза в результате зверских пыток погиб в бериевских застенках. Погиб, но не сломался, не подписал чудовищных небылиц.

Нож гильотины беззакония к этому времени уже унёс тысячи видных военных деятелей и политработников. Так из 15 человек, получивших 1935 г. звание командиров, расстреляли 13.

Последние казни советских военачальников происходили уже в 1941 г., в первые месяцы войны. 28 октября в Куйбышеве (ныне Самаре) расстреляли Григория Штерна, Якова Смушкевича, Александра Локтионова и др. 

 Сохранилось множество томов  со списками репрессированных  военачальников: звание, фамилия, должность, награды, дата смерти. Большинство  командиров еще сравнительно  молоды. Цвет офицерского корпуса, прошедшего, как правило, гражданскую  войну, создавшего новую армию. Для  того чтобы глубже почувствовать  вечную горечь сталинского безумия  достаточно открыть один из  томов и хотя бы бегло просмотреть  имена погибших, но не в борьбе  с фашизмом, нет, а по воле «вождя». Этот горестный список кажется  бесконечным.

 Огромное множество фамилий: Коган, Кадатский, Калинин, Кармалюк... Страшно представить, сколько трагически  оборванных жизней! Какие люди! И  все - безвинно!     

    Списки всех этих и  многих других военных прошли  через руки Сталина, Ворошилова  иных руководителей. Какой же  чудовищной жестокостью и подозрительностью  нужно было обладать, чтобы верить  в дикие, бредовые донесения и  доклады!

 Удар по вооруженным силам  был нанесен страшный. Едва ли  могли предполагать спецслужбы, белогвардейцы-эмигранты, а косвенно  и Троцкий, что их провокационные  зерна попадут на столь благодатную  почву.

 Так, в мае 1941 года немецкий  генерал Франц Гольдер писал  в своем дневнике: «Русский офицерский  корпус производит жалкое впечатление. России потребуется 20 лет, чтобы  он достиг прежнего уровня».

 Всем предшествовавшим ходом  борьбы за упрочение своего  единовластия «вождь» полностью  созрел для действий, которые  нельзя квалифицировать иначе, как  преступные. Были уничтожены практически  все заместители наркома обороны, большинство членов Военного  Совета при Наркоме, почти все  командующие округов и командармы. По имеющимся данным и проведенным  подсчетам, можно заключить, что  в 1937-1938 годах погибло до 45% командного  и политического состава армии  и флота, от командира бригады  и выше. При таких потерях  в  любой войне армия резко теряет  боеспособность.

Командарма, например, нельзя подготовить, как лейтенанта, на ускоренных курсах за шесть месяцев, на это требуются долгие годы службы и учебы. А база выдвижения была сужена до предела. В преддверие большой войны Сталин и его окружение создали объективные предпосылки для ее крайне тяжелого начала и ведения. Невинные жертвы «военного побоища» в 1937-1938 годов откликнулись еще большими потерями на фронтах Великой Отечественной войны.

 В конце ноября 1938 года состоялся  Военный Совет при наркоме  обороны. В своем докладе Ворошилов  привел страшные цифры. Повторим  их еще раз: «в 1937-1938 годах мы  «вычистили» из рядов Красной  Армии более четырех десятков  тысяч человек. Только в 1938 году  выдвинуто и перемещено в должностях  более 100 тысяч человек! В руководстве  армией произошли огромные изменения, из членов Военного Совета  при наркоме осталось только  десять человек прежнего состава...»  Нетрудно представить, что творилось  в округах.

В своём донесении в Москву в начале марта 1938 года командующий войсками Киевского военного округа С. К. Тимошенко и член Военного совета Н.С. Хрущёв сообщали как о большом успехе: «Вычищено из войск округа за год около трёх тысяч человек, из них арестовано более тысячи. Обвинены практически все командиры корпусов и дивизий. В результате ликвидации троцкистско - бухаринских элементов мощь войск округа возросла».

Неужели никто не видел грядущих последствий этого безумия? Многие видели, но молчали. Хотя не все. С удовлетворением можно сказать, что и в то жестокое время были люди, пытавшиеся использовать свой шанс совести.

Вот письмо комбрига С.П. Колосова наркому обороны К.Е. Ворошилову. В котором, в частности, говорится: «Встречаются два командира в трамвае: ну, как дела? У нас  - «Мамаево побоище»: арестовали того-то, того-то и т.д. «Я теперь боюсь слово сказать, - говорит другой. Скажи, ошибись, сейчас окажешься врагом народа». Трусость стала нормальным явлением...

Узнайте цифру, сколько Вы уволили из РККА ха 1937 год, и Вы узнаете горькую правду. Меня вы можете назвать паникёром - троцкистом - врагом народа и т.д. Я не враг, но я считаю, что мы можем дойти до ручки...»

5 декабря 1937 года  Колосов.

Судьба С.П. Колосова неизвестна, но письмо этого мужественного командира свидетельствует: не все молчали. Многим, кроме Сталина, было ясно, что армия накануне страшных испытаний обескровлена. Однако жажда власти, стремление любой ценой её сохранить (хотя ей угрожают мифические заговорщики) оказалась сильнее элементарной заботы безопасности Отечества. Для «господствующей личности» выбор между «Я» и «родина» был, как говорят дела, в пользу его персоны.

Обращаясь к этим горестным страницам нашей истории, вновь и вновь ставишь перед собой вопрос: как это могло случиться? Почему? Как могла возникнуть и существовать такая атмосфера жестокости, беззакония, исключительной подозрительности, развязавшей руки многим подлецам? Неужели всё пришедшее свидетельствует о какой-то особой «силе» Сталина, возглавившего этот погром кадров? Как издевательски звучат сегодня его слова о том, что «человек дороже любой машины»!  

Советские лагеря и тюрьмы. 

Подробно останавливаясь на внутрипартийной ситуации, рассматривая массовые расстрелы и аресты, мы оставляем  в тени дальнейшую судьбу тех, кто был удостоен смягчения наказания и отправлен отбывать наказание в тюрьмы и лагеря. Хотелось бы приподнять эту завесу и проследить дальнейшую судьбу людей обвинённых во вредительстве, шпионаже, измене родине и т. д.

Но сначала рассмотрим методы воздействия и способы получения показаний. Известно, что большинство расстрелянных и заключённых были ни в чём не виновны, и в последствии многие из них были реабилитированы. Как же удавалось ГПУ и НКВД заставлять давать показания против себя,  своих друзей, родственников ни в чём не повинных людей. Оказывается, это было довольно просто.

Сначала главным методом допросов в ГПУ и НКВД с 20-х гг. всегда был «следственный конвейер». Сменяя друг друга-друга, следователи вели допрос круглые сутки. Заключённый лишался сна. Большая часть подследственных выдерживала только двое суток «конвейера» Но в 1937 г. число арестованных резко увеличилось. На «конвейер» тратилось теперь слишком много времени. Поэтому был разрешён более простой метод «физического воздействия».

«Физическое воздействие» стало особенно широко применяться летом 1937 г. Писательница Евгения Гинзбург вспоминала свою первую ночь в Бутырской тюрьме в июле этого года: «Началось всё сразу, без всякой подготовки, без какой-либо постепенности. Не один, а множество криков и стонов истязаемых людей ворвались сразу в открытые окна камеры». Чтобы заснуть и не слышать криков, остальные заключённые залепляли уши хлебом. Это была своего рода подготовка к предстоящим допросам вновь прибывших арестованных.