Репрессии в СССР как инструмент гос. контроля

Партийный журналист  Карл Радек писал: «Попробуйте изолировать ребят от таких событий, как процесс вредителей. Среди детей, которых я знаю, помилование вредителей взывало целую бурю негодования. Как же это: предали страну, хотели обречь на голод рабочих и крестьян - и не были расстреляны?».

Итак, в очередной раз народ слепо поверил партии и поддержал борьбу с вредительством, не осознавая, что в любой момент каждый может оказаться на скамье подсудимых, как многие другие «вредители».

Многие задают себе вопрос: «Как это могло произойти? Почему Сталину и его окружению удалось убедить партию, народ в том, что они живут среди врагов? Как обосновывалось настоящие безумие шпиономании и вредительства? В значительной мере на эти вопросы отвечает февральско - мартовский Пленум ЦК партии 1937 года.

 

 

Пленум - Вредительство

 

На пленуме, который продолжался более двух недель, было заслушано немало докладов. Секретарь ЦК А. А. Жданов после доклада о выборах в Верховный Совет СССР по новой избирательной системе, заметил, что органы подавления сегодня так же нужны, как и в период гражданской войны. Мы не можем не учитывать - продолжал докладчик, что, «пока наши люди дремлют и «раскачиваются», враги уже действуют.

Жданову было что сказать о развернувшейся в Ленинграде  «работе» по выявлению «врагов»: «на Кировской и Октябрьской железных дорогах вскрыто 8 вредительских групп; 10 групп на заводах города, а также в НКВД, в ПВО и в партийном аппарате...». За короткое время во всех райкомах были выявлены «гнезда врагов». Всего 223 партийных работника. «Можете представить засоренность партийного аппарата!»

 Энергичными мазками Жданов  рисовал картину засилия врагов  в городе - колыбели революции. «Институт  красной профессуры с 1933 по 1936 год  выпустил 183 человека. 32 из них уже  арестованы. Из 130 оставшихся сейчас  в Ленинграде - 53 выявлены как  враги народа.

 Доклады Молотова, Когановича, Ежова на февральско-мартовском  Пленуме ЦК ВКП (б) 1937 года были  посвящены в сущности одному  вопросу - «Уроки вредительства, диверсий  и шпионажа японо-немецко-троцкистских  агентов». В докладах отсутствовал  какой-либо разумный анализ, реальное  осмысление положения дел по  той простой причине, что сам  предмет обсуждения был миражом, видимостью. Было много крепких  слов, заклинаний. Одновременно докладывались  и первые «результаты»,  которые  сегодня просто ошеломляют.

 Молотов, начав доклад, заявил, что делает его вместо Серго  Ордженикидзе. 18 февраля за неделю  до открытия Пленума, Серго застрелился.

 Из-за похорон наркома начало  Пленума пришлось перенести. Для  Сталина смерть Серго была  лишь обычным эпизодом: он не  любил тех, кто колебался. А Ордженикидзе, осознав, что Пленум должен одобрить  целую программу террора, не просто  колебался, а выразил свой протест, уйдя из жизни. Впрочем, так поступят  в те же годы и многие  другие - Томский, Гамарник, Сабинин, Любченко...

 Молотов в докладе сыпал  цифрами, множеством фамилий 

«врагов народа», пробравшихся в тяжелую промышленность. По словам Молотова, всем этим «шабашем террористов и троцкистких агентов» руководил Пятаков. Стремясь показать не только расширение «вредительства» в народном хозяйстве, но и активную борьбу с ним, Молотов привел зловещую статистику - о количестве осужденных в аппаратах ряда наркоматов на 1 марта 1937 года:

Наркомтяжпром - 585 человек

Наркомпрос          - 228 человек

Наркомлегпром  - 141 человек

НКПС                  - 137 человек

Наркомзем          - 102 человека

И так по двадцати одному ведомству.

 Докладывая Пленуму, Молотов  все время делал акцент на  то, что все эти вредители действовали  по указаниям из «троцкисткого  центра».

 Однако даже допуская, что  факты вредительства могли быть  и, возможно были, предсовнаркома  должен был знать, что при огромных  масштабах проектирования, строительства, введения в эксплуатацию новых  промышленных и иных объектов, делалось это часто в огромной  спешке, «кавалерийским наскоком».

 Слабая техническая вооруженность, низкая производственная, технологическая  культура и дисциплина, некомпетентность  не могли не приводить к  авариям, крушениям, пожарам, браку. Однако  все это объявлялось как результат  «происков троцкистских вредителей».

 В этом же духе был выдержан  доклад Кагановича, «осветившего»  уроки вредительства на железнодорожном  транспорте.

 Приходится только удивляться  такой дружной концентрации на  железной дороге буквально всех  разновидностей «врагов народа»: бывших жандармов, эсеров, меньшевиков, троцкистов, белых офицеров, вредителей  и шпионов!

 Ежов своим докладом еще  больше нагнетал обстановку: выходило, что буквально повсюду проникли  враги.  Его страшная «статистика», которую мне кажется, не стоит  здесь приводить, создавала мрачное  впечатление самой широкой активизации  многочисленных враждебных организаций  в стране.

 Гул, раскаты возмущения шли  по всей стране. Недоумение, страдания, страх были напротив, немыми, безмолвными.

Итак, вывод таков: наряду с идеологическими учреждениями тоталитарный режим имел и другую надёжную опору - систему карательных органов для преследования инакомыслящих. Борьба с вредительством являлась лишь поводом для того, чтобы начать, я прошу прощения за сравнение, охоту на потенциально опасных для режима людей или даже слоёв населения.

 

Борьба с внутрипартийной оппозицией

 

Следует заметить, что репрессии коснулись не только простых людей, но и партийных руководителей. Путём репрессий Сталин легко мог сместить с поста любого неугодного партийного деятеля. Главное достоинство этого метода то, что со стороны всё выглядело вполне законно.

 

 

«Ленинское ядро»

 

Уже с декабря 1921 г. Ленин из-за болезни стал постепенно отходить от руководства партией. Второй по значению политической фигурой в руководстве ЦК стал Лев Троцкий. Но все остальные члены Политбюро боялись прихода к власти одной «сильной личности». Когда в мае 1922 г. у Ленина случился первый удар, все они объединились против Троцкого. Этот общий блок сохранился до начала 1925 г.

Во главе ЦК партии встало «ленинское ядро» из трёх человек, куда кроме Сталина вошли Лев Каменев и Григорий Зиновьев. Они не считали Сталина опасным соперником. Зиновьев говорил: «Сталин хороший исполнитель, но им всегда нужно и можно управлять».

Вместо власти одной сильной личности (Троцкого) члены «тройки» предлагали «коллективное руководство». Сталин подчёркивал в декабре 1925 г. на XIV съезде: «Руководить партией вне коллегии нельзя. Глупо мечтать об этом после Ильича (аплодисменты), глупо об этом говорить».

И. Сталин стремился создать о себе впечатление, как об умеренном, терпимом, даже излишне мягком руководителе. На XIV съезде он говорил: «Политика отсечения чревата большими опасностями для партии. Метод отсечения, метод пускания крови опасен, заразителен: сегодня одного отсекли, завтра другого, послезавтра третьего, - что же у нас останется в партии?». (Аплодисменты)

В 1925 г. Сталин писал: «Я решительно против вышибательной политики в отношении всех инакомыслящих товарищей. Такая политика родит в партии режим запугивания,

убивающий дух инициативы. Нехорошо, если вождя партии боятся, но не уважают».

В конце 1924 г. в правящей «тройке» наметились трещины. Сталин решил осторожно попытать свои силы против Зиновьева и Каменева. Речь шла об исключении Троцкого из Политбюро. Сталин вновь занял «мягкую» позицию. В 1926 г. он вспоминал об этом: «Я принимал все возможные меры к тому, чтобы умерить пыл Каменева и Зиновьева, требовавших исключения Троцкого из Политбюро». Большинство членов ЦК послушно поддержали Сталина. Теперь он знал, что сильнее своих союзников по «тройке». Знали это и они. С этого эпизода, говорил Сталин, «началась наша размолвка».

Обеспокоенные, Зиновьев и Каменев начали борьбу за смещение Сталина и быстро оказались в меньшинстве, в оппозиции. Вскоре эта борьба объединила их со сторонниками Троцкого. Так в одном лагере оказались два наиболее неистовых борца с «троцкизмом» и сам Троцкий. Вместе с ним они рассчитывали быстро завоевать партийный аппарат.

 

«Социализм в отдельно взятой стране»

 

В 1926 г. Сталин как-то сказал о себе: «Никогда Сталин не претендовал на что-либо новое в теории». Действительно, когда Сталин захватывал реальную власть, он всегда уступал роль «теоретика» кому-то  другому. В начале это был Зиновьев, теперь главным теоретическим союзником Сталина стал Николай Бухарин.

В противовес идеям Троцкого о «мировой революции» Сталин и Бухарин в декабре 1924 г. выдвинули идею «построения социализма первоначально в одной стране». Эта идея, обещавшая мир, вызывала сочувствие населения, уставшего от изнурительной семилетней войны. «Мировая революция» же сулила только новые войны. Партийному аппарату «социализм в одном государстве» также обещал спокойную сытую жизнь.

«Можно или нельзя построить социализм в отдельно взятой стране - Советском Союзе?». Вокруг этого вопроса шли основные дискуссии с оппозицией ВКПБ(б) (так называлась партия большевиков с 1925 г.). Считая себя сильнее в теории, Троцкий, Каменев и Зиновьев старались дать бой Сталину прежде всего по этому вопросу.  

 

Ликвидация оппозиции в ВКПБ(б)

 

«Троцкисты» называли себя «левой оппозицией» и старались критиковать позицию Сталина «слева». Они выступали за ускоренное развитие промышленности, агитировали за возведение промышленных гигантов, подобных Днепрострою. В апреле 1926 г. Сталин в своей речи привел такой аргумент против Днепростроя: «Как бы нам не попасть в положение того мужика, который, накопив лишнюю копейку, вместо того чтобы починить плуг, купил граммофон и... прогорел" (смех!).

Оппозиция предлагала покончить с кулачеством в деревне. Сталин так отвечал на это в 1927 г.: «Не правы те товарищи, которые думают, что можно и нужно покончить с кулаком в порядке административных мер, через ГПУ: сказал, приложил печать - и точка. Это средство лёгкое, но далеко не действенное. Кулака надо взять мерами экономического порядка. И на основе советской законности.

Оппозиция резко нападала на Бухарина за его призыв к крестьянству «Обогащайтесь». В Бухарине троцкисты видели большего врага, чем в Сталине и его аппарате. Троцкий говорил: «Со Сталиным против Бухарина? - Да. С Бухариным против Сталина? - Никогда!». Хотя в оппозицию переходили всё новые вчерашние «старые партийцы», в 1924 - 1927 гг. её влияние заметно снижалось. На XIV съезде в декабре 1925 г. оппозиционной была ещё вся ленинградская делегация во главе с Зиновьевым. Два года спустя на XV съезде оппозицию представляли разрозненные одиночки.

 

Ленинский призыв

 

В борьбе партийного аппарата с оппозицией большую роль сыграл «ленинский призыв» в партию. Его было решено объявить по случаю смерти Ленина.

Во время «ленинского призыва» в партию в течение первых нескольких дней вступило свыше 200 тысяч человек. Если 1 апреля 1924 года в ВКП(б) состояло около 446 тысяч человек, то в ноябре численность партии превысила миллион. Прослойка «старых большевиков» и её влияние тонули во вступившей массе новичков. Троцкий писал об этом: ...Политический замысел состоял в том, чтобы растворить революционный авангард в сыром человеческом материале, без опыта, без самостоятельности, но зато со старой привычкой подчиняться начальству. «Ленинский призыв», как замечал Троцкий, «нанёс смертельный удар» старой партийной гвардии.  

 

Ликвидация оппозиции в ВКП(б) (продолжение)

 

Наиболее ярким моментом XIV съезда стал эпизод выступления Каменева. 21 декабря (как раз в день рождения Сталина) он так закончил свою речь: «Я пришёл к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского штаба. Мы против теории единоличия, против того, чтобы создавать вождя!». После длинного доклада об идейных разногласиях эти слова прозвучали так, будто бы они нечаянно проговорились о своих подлинных намерениях, что вызвало возмущение в зале. Раздались возгласы: «Вот оно в чём дело!», «Раскрыли карты!» Делегаты встали и устроили невероятную овацию Сталину, выкрикивая: «Сталина!», «Да здравствует Сталин!».

Итак, это была одна из самых впечатляющих побед «Вождя»!

В декабре 1927 г. состоялся XV съезд ВКП(б), на котором в последниё раз выступали немногие оставшиеся среди делегатов оппозиционеры. Перед съездом была поведена «общепартийная дискуссия», в ходе которой за оппозицию решились проголосовать лишь 4 тысячи членов партии, в то время как за политику ЦК ВКП(б) - 724 тысячи человек.

Перед съездом отказались от борьбы Каменев и Зиновьев. Они не были морально готовы к исключению из партии. Каменев откровенно сказал об этом на съезде: «Наша позиция ясна: назад в партию во что бы то не стало». Теперь они признали возможность «социализма в одной стране» и вновь боролись с «троцкизмом». Но вернуть себе утраченное влияние им уже никогда не удалось.

 

Демонстрация «троцкистов» в десятилетие Октября

 

Лидеры оппозиции, понимая, что в аппаратной борьбе их ждёт неминуемое поражение, попытались обратиться к рядовым членам партии и ко всему обществу. 7 ноября 1927 г., в десятую годовщину Октября, «троцкисты» провели демонстрацию в Москве и Ленинграде.