Реформы Петра 1 и их значение для всей России

Исследования  Н. И. Павленко и А. И. Аксенова убедительно  свидетельствуют, что в первой четверти XVIII в. произошло разорение именно наиболее состоятельной группы русского купечества - “гостинной сотни”, после чего имена многих владельцев традиционных торговых фирм исчезли из списка состоятельных людей. Грубое вмешательство государства в сферу торговли привело к разрушению зыбкой основы, на которой в значительной степени держалось благосостояние многих богатых купцов, а именно ссудного и ростовщического капитала.

Не является преувеличением констатация регламента Главного магистрата 1721 г.: “Купеческие  и ремесленные тяглые люди во всех городах обретаются не токмо в  каком призрении, но паче ото всяких обид, нападков и отягощений несносных едва не все разорены, от чего оных весьма умалилось и уже то есть не без важнаго государственного вреда”. Осознание этого факта пришло довольно поздно, когда материальные основы купеческого капитала были существенно подорваны.

Такова была цена, которую заплатили русские  предприниматели за победу в Северной войне. Справедливости ради отметим, что  стоимость победы горожане поделили с сельским населением. Именно на плечи  русского крестьянства пала наибольшая тяжесть войны. Как часто бывало в России, победа стала возможной  в значительной мере благодаря сверхусилиям народа. Денежные и натуральные платежи, рекрутчина, тяжелые подводные и постойные повинности дестабилизировали народное хозяйство, привели к обнищанию, бегству сотен тысяч крестьян. Усиление разбоев, вооруженных выступлений, наконец, восстание К. Булавина на Дону стали следствием безмерного податного давления на крестьян.

Примерно с  конца 10-х годов XVIII в., когда военная гроза окончательно отодвинулась на запад и в успешном завершении войны никто не сомневался, Петр пошел на существенное изменение торгово-промышленной политики. Осенью 1719 г. была ликвидирована фактически монополия на экспортную торговлю. Претерпела изменения и промышленная политика правительства. Суть изменений состояла в принятии различных мер по поощрению частного промышленного предпринимательства. Начало положила знаменитая “Берг-привилегия” 1719 г., разрешавшая искать полезные ископаемые и строить заводы всем без исключения жителям страны и иностранцам, даже если это было сопряжено с нарушением феодального права на землю, в которой были найдены руды и минералы.

Особое распространение  получила практика передачи государственных  предприятий (в особенности убыточных  для казны) частным владельцам или  специально созданным для этого  компаниям. Новые владельцы получали от государства многочисленные льготы: беспроцентные ссуды, право беспошлинной продажи товаров и так далее. Существенную помощь предпринимателям оказывал и утвержденный в 1724 г. Таможенный тариф, облегчавший вывоз за границу  продукции отечественных мануфактур и одновременно затруднявший (с помощью  высоких пошлин) ввоз товаров, производившихся  на заграничных мануфактурах.

Казалось бы, в конце Северной войны мы имеем  дело с коренными переменами в  экономической политике самодержавия, наступлением в стране своеобразного  нэпа с характерными для него принципами экономической свободы. Но это —  иллюзия, которая быстро рассеивается, как только мы обращаемся к фактам.

У нас нет  никаких оснований думать, что, изменяя  в какой-то мере экономическую политику, Петр намеревался ослабить влияние  на экономику господствующей системы  власти, т. е. неосознанно способствовал  развитию капиталистических форм и  приемов производства, получивших широкое  распространение в это время  в Западной Европе.

Суть происшедшего состояла в смене не принципов, а  акцентов промышленно-торговой политики. Давая “послабление” мануфактуристам  и купцам, государство Петра не собиралось устраняться из экономики  и даже ослаблять свое воздействие  на нее.

После 1718—1719 гг. мы имеем как бы новую редакцию прежней политики: если раньше воздействие  государства на экономику осуществлялось через систему запретов, монополий, пошлин и налогов, т. е. через открытые формы принуждения, то теперь, в условиях, когда требовавшая этого диктата  экстремальная военная ситуация миновала, вся сила тяжести была перенесена на создание и деятельность административно-контрольной бюрократической  машины, которая с помощью уставов, регламентов, привилегий, отчетов, проверок могла направлять экономическую (да и не только ее!) жизнь страны через тщательно продуманную систему своеобразных шлюзов и каналов в нужном государству направлении. Именно эта работа и была поручена вновь созданным специальным государственным учреждениям.

Внимательно вчитываясь в условия организации  или передачи новых предприятий  компаниям или частным предпринимателям, мы видим, что налицо формы фактической  аренды. Условия этой аренды четко  определялись и при необходимости  изменялись государством, имевшим право, в случае их неисполнения, конфисковать предприятия. Главной обязанностью владельцев было своевременное выполнение казенных заказов; только излишки сверх  того, что теперь называется “госзаказом”, предприниматель мог реализовать  на рынке. С одной стороны, это, конечно, обеспечивало стабильность доходов  мануфактуристов, которые могли  быть уверены в том, что казна  гарантирует сбыт продукции, но с другой — закрывало перспективы технического и иного совершенствования, резко принижало значение конкуренции как вечного движителя предпринимательства. Многочисленные льготы для части предпринимателей работали в том же направлении, ибо означали насильственную ликвидацию конкурентов.

Активное воздействие  государства на экономическую жизнь  страны - это лишь один аспект проблемы. Социальные отношения в государстве  деформировали черты мануфактур как потенциально капиталистических  предприятий. Речь идет прежде всего об особенностях использования рабочей силы.

Во время  Северной войны государство и  владельцы мануфактур обеспечивали предприятия рабочими руками по-разному: использовалась и вольнонаемная  рабочая сила, и так называемые “приписные” крестьяне, жившие, как  правило, в окрестностях заводов  и отрабатывавшие на них свои государственные  налоги, и преступники, присланные в  виде наказания на мануфактуры. Важно  при этом отметить, что наиболее квалифицированную постоянную часть  рабочих составляли вольнонаемные. Вообще проблемы найма не существовало. Дифференциация сельского населения, наличие в обществе множества нетяглых мелких прослоек, вполне легальные пути выхода из служилого или податного сословия — все это создавало в стране контингент так называемых “вольных и гулящих”, из которого и черпалась рабочая сила для первых мануфактур. Примечательно, что среди “вольных и гулящих” было очень много просто беглых (в том числе - помещичьих) крестьян, о возвращении которых фактически никто, кроме самого помещика, не хлопотал. Наоборот, власти сквозь пальцы смотрели на использование труда беглых мануфактуристами и управляющими государственными предприятиями.

Однако в  конце 10-начале 20-х годов произошли  важные преобразования социального  характера: была резко усилена борьба с побегами крестьян, началось массовое возвращение беглых прежним владельцам, была осуществлена детальная ревизия  наличного населения с последующей  фиксацией их социального статуса  и закреплением навечно к месту записи в налоговый кадастр, наконец, вне закона была объявлена категория “вольных и гулящих”, которых приравняли к беглым преступникам.

Резкий поворот  в политике правительства тотчас отразился на промышленности. Правительственные  органы и сам царь стали получать многочисленные жалобы владельцев частных  мануфактур и управляющих казенными  заводами на катастрофическое положение, возникшее с вывозом беглых с  предприятий и запрещением впредь, под страхом штрафов, принимать  их на работу. Под сомнение ставилась  возможность поставок продукции  в казну. Вот тогда-то и был  опубликован закон, имевший самые  серьезные последствия для русской  экономики. 18 января 1721 г. Петр подписал указ, который разрешал частным мануфактуристам, вне зависимости от их социальной принадлежности, покупать к своим  заводам крепостных крестьян, с тем чтобы использовать их на заводских работах. Этот указ знаменовал собой решительный шаг к превращению промышленных предприятий, на которых зарождался капиталистический уклад, в предприятия крепостнические, в разновидность феодальной собственности — своеобразную вотчинную мануфактуру, на которой рабочие эксплуатировались как на господской пашне.

Важно отметить, что на работных людей, вне зависимости  от их реального положения и длительности занятий промышленным трудом, распространялись нормы феодального права, критерии сословного средневекового общества. Ни право тех времен, ни отраженное в нем общественное сознание как бы не учитывало новой социальной реальности — появления мануфактуристов и рабочих. В социальной структуре общества не было места новым группам населения. Труд на мануфактуре не рассматривался жившими в эпоху бурного экономического строительства петровскими законодателями как деятельность, отличная от земледельческого труда. Работа на предприятии воспринималась либо как дополнительная, побочная работа крестьянина или посадского, либо как труд крепостного на вотчинном производстве. Рабочий воспринимался как крепостной крестьянин владельца мануфактуры, а не как закрепощенный рабочий. Новое в экономике воспринималось лишь как разновидность старого. Поощрения мануфактуристов шли по варианту поощрения дворянина — земле- и душевладельца, а не владельца собственности иного происхождения.

Прямым следствием подобных представлений стал указ 28 мая 1723 г.,регулировавший порядок приема на работу людей, не принадлежащих владельцу или не “приписанных” к заводу для отработок государственных заказов. Указ не оставлял работным никаких вариантов, кроме двух: пришедший на завод человек - либо крестьянин, получивший от своего помещика паспорт, дающий ему право работать временно (“отходник” с паспортом), либо это беглый, “беспашпортный” преступник, подлежащий аресту и немедленному возвращению своему владельцу или той общине, в которой он записан в подушный кадастр.

Этими указами  промышленность России была поставлена в такие условия, что она фактически не могла развиваться по иному, чем  крепостнический, пути. Доля вольнонаемного, т. е., по сути, капиталистического, труда в промышленности после этих указов стала резко падать. Казенная промышленность стала переходить на эксплуатацию “приписных”, образовался институт “рекрут” - пожизненных “промышленных солдат”. Практика использования крепостных на частных заводах привела к тому, что указом 1736 г. даже те рабочие, которые не являлись ничьими крепостными, в том числе и крепостными владельцев мануфактур, стали таковыми под названием “вечноотданных”. В итоге целые отрасли промышленности стали использовать почти исключительно труд крепостных. Победа подневольного труда в промышленности определила нараставшее с начала XIX в. экономическое отставание России.

Крепостническая политика в промышленности деформировала  и процесс образования русской  буржуазии. Получаемые от государства  льготы носили феодальный характер. Мануфактуристу было легче и выгодней просить  дать к заводам “крестьянишек”, чем отдаться на волю свободного рынка рабочих рук. Одновременно покупная рабочая сила приводила к “омертвлению” капиталов, повышению непроизводительных затрат, ибо реально деньги уходили на покупку земли и крепостных крестьян, из которых на заводах можно было использовать не больше половины. В этих условиях и речи не могло идти о расширении и совершенствовании производства. Монополии на производство, преимущественный сбыт каких-то определенных товаров или право скупки сырья - эти и иные льготы, предоставляемые вместе с правом покупки крестьян к заводам, не являлись, по существу, капиталистическими, а были лишь вариантом средневековых “жалованных грамот”.

Крепостническая деформация коснулась и сферы  общественного сознания. Мануфактуристы - владельцы крепостных не ощущали  своего социального своеобразия, у  них не возникало корпоративного, сословного сознания. В то время  как в развитых странах Западной Европы буржуазия уже громко заявила  о своих претензиях к монархам и дворянству, в России шло попятное движение: став душевладельцами, мануфактуристы стремились повысить свой социальный статус путем получения дворянства, жаждали слиться с могущественным привилегированным сословием, разделить его судьбу.Процесс превращения наиболее состоятельных предпринимателей — Строгановых и Демидовых — в аристократов — наиболее яркий из типичных примеров.

Таким образом, отметим два самых важных последствия  активного государственного промышленного  строительства: создание мощной экономической  базы, столь необходимой развивающейся  нации, и одновременно существенное торможение имевшихся тенденций  развития страны по капиталистическому пути, на который уже встали другие европейские народы.

       4.Реформы государственного управления, церковная, военная.

Реформа государственного управления.

Бесспорно, что  из всех преобразований Петра центральное  место занимала реформа государственного управления, реорганизация всех его звеньев.

Государственные преобразования начались в конце XVII — начале XVIII в. Подготовка к Северной войне, создание новой армии, строительство флота — все это привело к резкому усилению активности правительственных ведомств, увеличению объема их работы. Старый приказной аппарат, унаследованный Петром от предшественников, не был в состоянии справиться с усложнившимися задачами управления. Поэтому стали создаваться новые приказы, появились канцелярии. В их организации и функционировании было весьма мало нового, ибо первоначально главная цель состояла в том, чтобы обеспечить решение важнейшей проблемы — победы в Северной войне - с помощью той системы учреждений, которая уже реально существовала.

Но уже в первые годы Северной войны стало ясно, что обороты механизма государственного управления, главными элементами которых были приказы и уезды, не поспевали за нараставшей скоростью маховика самодержавной инициативы. Это проявлялось в нехватке для армии и флота денег, провианта, различных припасов. Радикально решить эту проблему Петр надеялся с помощью областной реформы — создания новых административных образований — губерний, объединявших несколько прежних уездов. Основной целью этой реформы было обеспечение армии всем необходимым: устанавливалась прямая связь губерний с полками армии, распределенными по губерниям. Связь осуществлялась через специально созданный институт кригскомиссаров.