Противостояние цивилизаций. Глобализация и Исламский мир

Почему же именно нефть  имеет столь высокую ценность для мировой капиталистической  системы с США во главе? Профессор  петербургского университета В.М.Зазнобин считает, что нефть, по существу, является вторым, или «скрытым», инвариантом прейскуранта. Он объясняет это тем, что сегодня мировое производство немыслимо без электроэнергии, а нефть - главный современный энергоресурс. В этом контексте интересна аналогия с Великими географическими открытиями, когда первый «явный» инвариант прейскуранта (золото) начал стремительно увеличивать массу из-за ограбления Нового света, а «неявный» параметр (зерно) остался на прежнем уровне. Об этом же пишет В.Зомбарт, причём он этот процесс называет одной из причин формирования капитализма в Европе, в отличие от того же Хантингтона, который этот процесс как причину не выделяет.

В наше время, с точки зрения В.М.Зазнобина, второй инвариант прейскуранта - нефть - стремительно вытесняет первый инвариант, а именно доллар, с 1971-1973 гг. утративший обеспеченность «золотым стандартом». Элита США, под которой подразумеваются  банковско-промышленные кланы, слившиеся с правительством, ведёт ожесточенную борьбу за контроль над реально ценными энергоресурсами, стремясь всеми силами поддержать слабеющую долларовую валюту. С точки зрения этого подхода, взаимоотношения Запада и исламского мира - это те же отношения колонизатора и колонизируемого, только в новых формах.

Кроме того, А.Паршев отличает, что  нефть - не единственный ресурс, за который  Запад ведёт борьбу. Такое специальное  указание неслучайно: некоторые страны, где Запад, так или иначе, прямо или косвенно принял участие в организации смены политического курса (например, Афганистан 2001 года и Египет 2011 года) не обладают большими запасами нефте-сырья. Возможно, что на этих территориях находятся другие, не менее ценные для Запада, ресурсы. Можно предположить, что в случае Афганистана - это огромные опиумные поля, производящие наркотики на мировой экспорт, которые талибы начали уничтожать.

Но, в таком случае, что стало  причиной революции в Египте, инициированной проамериканскими организациями и молодёжными движениями? Исследователи А.Коротаев и Ю.Зинькина полагают, что наиболее весомой причиной инициации нестабильности в Египте был устойчивый экономический рост этой страны, в первую очередь, рост реального ВВП. На основании этих фактов можно предположить, что Египет, как древнейшая мусульманская страна, а также арабская держава, долгие годы олицетворявшая борьбу исламского мира с израильским сионизмом и западной агрессией, имел все шансы превратится в региональную сверхдержаву, став консолидатором арабской локальной цивилизации. Что не могло не вызвать опасений со стороны Запада, которому объединение арабского мира только мешает. Безусловно, большую роль могут играть и глобальные стратегические интересы, связанные с Суэцким каналом. Итак, завершая статью анализом событий в Египте 2011 года, мы снова воспользовались цивилизационным подходом для решения возникшего вопроса.

Таким образом, мы видим, что те особенности  Запада и исламского мира, которые  приверженцы цивилизационного анализа  называют основополагающими в формировании взаимоотношений этих двух мировых объединений, на деле не всегда являются действительно базовыми параметрами. Чаще всего культурно-ментальные особенности тех общностей, которые С.Хантингтон называет «цивилизациями», оказываются только надстройкой над более основательными социально-экономическими факторами, в первую очередь, над системами мирового производства и мирового распределения. Бесспорно, цивилизационные особенности имеют колоссальное значение в исторических и историографических исследованиях. Тем не менее, отношения Запада и исламского мира вряд ли можно с уверенностью озаглавить как «противостояние цивилизаций». В любом случае, даже если это противостояние действительно имеет место быть, то оно, вне всякого сомнения, основано на более веской и куда более сложной, нежели просто культурно-исторические особенности, платформе производственных и геополитических отношений, в связи с чем сама мировая борьба выходит за рамки лишь борьбы цивилизаций. Поэтому рассмотрение сложных взаимоотношений исламского мира и Запада, на наш взгляд, невозможно без применения различных концептуальных подходов и обширного методологического инструментария.

Ислам и глобализация

В солидных источниках указывается  на то, что глобализация, в которой лидируют США, является неравномерной. Она отбрасывает одни страны назад, другим обеспечивает преимущества. Глобализацию нельзя путать со становлением всемирной истории, универса-лизацией, космополитизацией. Глобализация представляет собой победу либерализма во всемирном масштабе. Этот процесс, датируемый началом 90-х годов, характеризуется снижением таможенных барьеров, возникновением мировой свободной торговли, стимулированной падением коммунизма, после которого капиталистическая система стала всепроникающей, свободного обмена информацией через Интернет, виртуализацией экономики посредством компьютерной революции и манипуляцией сознанием (реклама, PR). И никто не может уклониться от жизни в глобальном мире, в глобальную экономику среди незападных стран вошли немногие: Бразилия, Индия, ЮАР, Турция, Польша, Китай, Мексика, Индонезия, Таиланд, Малайзия. Считается, что Россия не вошла, не вошла Саудовская Аравия с ее гигантскими нефтяными запасами, потому что место в глобальной экономике определяется не ресурсами, а технологическими прорывами, творческой возможностью гениев, которые создают такой прорыв, уникальностью продукта.

Мы видим, что только две страны с исламским населением – Турция и Малайзия – вошли в глобальную экономику. Турция в течение долгого  времени - оплот модернизации среди исламских стран. Сегодня в Турции у власти исламски ориентированные лидеры, которые сохраняют союзнические отношения с США, становящиеся все менее популярными из-за падения турецкой экономики вместе с экономическим спадом США. В Малайзии существует экстремистская исламская оппозиция. Нельзя сказать, что Турция и Малайзия стали полноценными партнерами Запада в глобальном рынке. Такие крупные мусульманские страны, как Бангладеш, Египет, Индонезия, Иран, Йемен Пакистан, Саудовская Аравия, Судан, страны Африки, включающие исламское население, – Конго, Уганда – не выиграли от глобализации.

Необходимо признать, что глобализация отразилась на исламских странах  преимущественно негативно. Они  не сумели добиться необходимых успехов  для вхождения в глобальную экономику. Их культура оказалась наиболее далекой от западной, традиции и обычаи более устойчивыми. Поскольку исламские культуры в отличие от христианских не заняты постоянной выработкой мировоззрения каждой личностью, пересмотром мировоззрений, а ориентированы на мир как данность, ислам выступает в них как религия повседневной жизни, удерживающая от изменений. Вот почему К. Ататюрк отделил религию от государства, запретил политический ислам. Тем не менее Турция прибегала к военной диктатуре для сохранения модернизационной политики и ориентации на Запад, и не убереглась от отката назад в настоящее время. Нет нужды говорить об Иране и Алжире.

Хотя страны с мусульманским  населением богаты природными ресурсами, контраст между бедными и богатыми в них чрезвычаен и нередко приближается к отметке, характеризуемой как чреватой революционным взрывом – когда отношение верхних 10% к нижним 10% населения характеризуется как 40:1.

Глобализация, проникая в исламский  мир, обостряет внутренние противоречия: усиливает деградацию политических систем, крах моральных ценностей, развал семьи. Она нигде не производит столь деструктивного эффекта, как в исламском мире. Поэтому исламский мир в целом настроен против глобализации на западных основаниях. Глобальный характер ислама связан со следующими факторами: во-первых, это религия повседневной жизни, дающая не столько мировоззрение, сколько правила поведения каждого дня любому мусульманину, в любой стране. Во-вторых, сущность ислама - восстановление общинной (деревенской) идентичности в противоположность персональной или национальной идентичности. Национально-государствен-ная принадлежность для мусульманина менее значима, чем его принадлежность к умме. Вестфальская система национальных государств укоренилась в исламском мире, но не стала доминировать. Ослабление Вестфальской системы в условиях глобализации легитимировало наднациональные общности, и умма стала одной из таких. Ислам стоит за глобальную деревню в прямом смысле и не воспринимает метафор о том, что глобализация делает и Нью-Йорк, и Москву частью глобальной деревни. Нелишне напомнить, что Россия - страна, имеющая в составе своего населения 8% мусульман и прочные традиции совместной жизни с ними православных христиан. Сегодня эти традиции ослабевают, т.к., по мнению ряда специалистов, традиции межэтнического единства поддерживались в предреволюционный период общинными структурами, а в советский период идеей плавильного тигля в советскую нацию. Сегодня может быть два ответа на угрозу распада России: архаизация, одеревенщивание России, укрепляющие исламско-православный союз, и модернизация, ставящая перед обществом новые совместные цели, поворачивающая не только русское, славянское, христианское, но и исламское население к Западу.

Глобализации в том виде, как она сложилась в конце XX века, создает возможности сохранения мира на условиях статус-кво, которые удовлетворяют Запад, но не удовлетворяют исламский мир, недовольный статус-кво. Россия тоже недовольна глобализацией, в которой она не нашла себе места, но она является страной статус-кво: нам есть, что терять, например Сибирь и Дальний Восток с их убывающим населением, относительную стабильность, надежду на улучшение жизни.

По вопросу о том, является ли ислам угрозой миру, существует единодушный  отрицательный ответ. Является ли исламский фундаментализм угрозой миру, точки зрения расходятся. Одни исследователи говорят "нет", показывая, что угрозу представляет экстремизм и насилие, а не ислам, что фундаментализм не отрицает необходимости взаимодействия с западными и другими странами, и что Запад может найти с фундаменталистами общий язык. Другие ученые говорят "да" – фундаментализм является угрозой миру. В конфликте исламской идеологии и западных ценностей видят большую угрозу, чем в прежнем противостоянии коммунистической идеологии западной точке зрения. Речь идет, прежде всего, о недостижимости политики сдерживания, которая успешно применялась в отношении СССР, т.к. ему было что терять и он осознавал цену противостояния. На это можно возразить, что, пока фундаменталистские коммунистические идеи были сильны и строги, "светское" восприятие ценности жизни было незначительным. Третья точка зрения, которую мы разделяем, состоит в том, что любой фундаментализм – исламский, коммунистический, западный (радикальный модернизм) в ряде случаев становится угрозой. Угрозой в том отношении, что накапливаемое недовольство выделяет экстремистскую среду, а последняя – терроризм как род партизанского сопротивления в условиях отсутствия иных форм представительства на политическом уровне и невозможности революционного сопротивления

из-за деформации классов, люмпенизации масс и неравенства сил.

Наиболее удивляющим обстоятельством  является то, что среди исламских  экстремистов и террористов много  людей, получивших образование на Западе, возможность жить там. Подвергались ли они унижению и дискриминации, встречали ли грубое недовольство соседей, насмешливые или презрительные взгляды? Думаю, что нет. Скорее, возможно, нейтральное безразличие или формальность, которые так задевают людей традиционного общества. Приняв западный консьюмиризм, исламский мир не принял его социальных и культурных ценностей.

Согласно Тойнби, цивилизации всегда находятся в конфликте. По мнению Хантингтона, автора концепции столкновения цивилизаций как ведущего конфликта нашего времени, подобный конфликт может быть определяющим в международных отношениях после окончания холодной войны. Поскольку трансформации конца XX и начала XXI века серьезны и неожиданны во многих отношениях и их направленность не вполне ясна, людям ничего не остается, как отпрянуть к своим истокам, к первичному пониманию жизни, смерти, ценностей, религии, семьи, общему для группы родственных народов, которые Хантингтон и называет цивилизацией. Локальное в концепции Хантингтона является доминирующим, но вместе с тем интересным лишь потому, что оно способно оказать воздействие на глобальные трансформации.

Негативная реакция на концепцию  Хантингтона связана с тем, что  его сценарии можно воспринять как  проект будущего, а не только как  его прогноз. Однако он предостерегает против этого будущего. В частности, он пытается побудить Запад к сближению с ортодоксально-христианской цивилизацией перед лицом исламско-конфуцианского блока. Значение России при этом представляется ему очень большим, и в своем сценарии третьей мировой войны он показывает, что победителем выходит тот, кто разыгрывает успешно российскую карту.

Хантингтон прав в том отношении, что глобализация натолкнулась на цивилизационную  специфику исламского мира, споткнулась  о нее и не справилась с ней.

Данная глобализация может быть названа второй. У нее появились  мощные средства передачи информации и виртуализации экономики, преобладания финансовых потоков над товарными, но она отставала от первой.

Первая глобализация состоялась между 1885–1914 гг. Это был английский free trade, обеспечивший свободное перемещение товаров, капиталов и людей. Первая глобализация могла бы продолжаться до сегодняшнего дня, если бы не была прервана тремя системными оппозициями – национализмом (Первая мировая война), коммунизмом (Великая Октябрьская революция) и фашизмом (Вторая мировая война). Она была остановлена более чем на 70 лет.

Сегодняшней глобализации грозила  критика. Движения антиглобалистов  не являются системными. Они включают в себя пестрый спектр сил: профсоюзы западных стран, защищающие рабочие места в связи с перемещением производств в страны с дешевой рабочей силой; националисты, оберегающие свою промышленность и систему распределения, особенно из скандинавских стран, зеленые, люди из стран, которым глобализация не приносит успеха, анархисты, хулиганы, те, кто видит в глобализации американизацию и пр. На глобальном уровне их просто некому даже услышать. Форумы глобалистской семерки и восьмерки не способны ответить на призывы столь разномастной оппозиции. Атакующие Всемирный торговый центр имели как абстрактные и отдаленные цели – поднять знамя Салладина, так и конкретные цели – свергнуть проамериканские режимы в исламском мире. Эти цели не достигнуты. Но 11 сентября 2001 г. – дата приостановки второй глобализации (разделения мира на своих и чужих, ослабления либерализма в цитадели Запада) – США, увеличение таможенных барьеров. Сегодня правительства вмешиваются в экономику, и глобализация потерпела поражение после "окончательной победы", т.к. ослабление роли государств породила нелигитимных политических акторов в условиях цивилизационного противостояния исламского мира модернизации и выделения из него экстримистских террористических группировок.